Снял девочку и попал

- Капитан, твою матир! Де вона е? - как взбешенный медведь ревел генерал Оливченко, круша своими огромными сапожищами фотолабораторию разведотдела.
С грустью осмысливая непоправимость ущерба, я протянул серую засвеченную фотоплёнку:
- Да вот она! Всё Зульфагарское ущелье там. Точнее, было. Вы забежали, свет включили. Плёнку-то и засветили!
Начальник разведотдела, поддев сапожищем пустое ведро, взревел ещё громогласнее и матершиннее:
- Де вона е, твою матир?
Подскочив к шкафу, мощной дланью он выломал дверцу и, сбрасывая на пол банки с химреактивами, по-медвежьи рыкнул:
- Нэмае!
Метнув грозный взгляд на ванну с проявителем, он мгновенно, как фокусник, выудил фото прекрасной фигурястой полуголой девицы:
- Попалася, стерво!
Но, вглядевшись в плавные соблазнительные очертания нимфы, генерал злобно плюнул:
- Ни, не вона!
Выхватив из моих рук засвеченную серую фотоплёнку, он вперил в неё бешеные глаза:
- Вона, твою матир?
Вздохнув, я повторил ту же печальную истину - что фотоотчёт о нашей командировке в район "Золотого треугольника", в Зюльфагарское ущелье, накрылся пизорадой.
Растоптав фотоплёнку, генерал взревел напоследок и, выскочив из лаборатории, продолжил материться уже в коридоре.
Ну а я, подняв мятую ненужную плёнку, прокомментировал сей грустный факт:
- Сам виноват, что вызвал это жуткое титремеси, то бишь землетрясение!
А как весело-забавно всё начиналось!
Сфотографировав красотку Анечку, лейтенантшу нашего разведотдела, для конкурса "Краса границы", я намеревался срочно проявить фотоплёнку и напечатать снимки. Но!
- Жутко мне любопытно, как печатают фото! Красные фонари там, говорят! Жутко интересно! - воскликнула прелестница, пытаясь утопить меня в бездонных озёрах голубых своих пленительных глаз.
И как отказать красотке?
Одно только смущало: красотка Анечка была родной дочкой нашего шефа, начальника разведотдела погранвойск Туркменистана.
А нрав у этого здоровенного мужичищи - будь здоров! Такое землетрясение устроит, что мало не покажется.
Однако голова моя уже соображала в другом русле:
"Веселуха начнётся, когда настучат замполиту, что мы закрылись с лейтенантшей в лаборатории! От будэ веселуха!"
Двери всех кабинетов разведотдела были распахнуты настежь по случаю страшной августовской жары. И приятный сквозняк задувал в эти двери весь наш весёлый разговор, когда мы с Анюткой двигались к лаборатории. А разговор касался нашей весёлой шутке, которую мы решили провернуть.
Прапорщик Садовой, хозяин этого краснофонарного заведения, молча уставился на Анютку. Не понял юмора.
- Снял девушку! Надо срочно снимки отпечатать. Анна вот решила контролировать процесс! - пояснил я удивлённому фотографу. - Иди погуляй пока, в чайхане посиди. Всё равно обед скоро.
Выключив свет и включив красный фонарь, я погрузил комнату в таинственный неземной сексуальный полумрак.
И поставил таймер на пятнадцать минут.
- На всё про всё  у нас - пятнадцать минут! - таинственным шепотом сообщил я, подводя красотку к фотоувеличителю.
Включив агрегат, я достал из пачки белый глянцевый лист и начал обучение:
- Подкладываем под луч света. Р-р-раз! Засвечено! Бросаем в проявитель. Бери щипчики, переворачивай в растворе!
Неуверенные движения Анечки мне пришлось стимулировать, приобняв и держа за нежную смуглую ручку.
- Волшебство! Прямо из ничего появляется изображение! - воскликнула она и, ойкнув, выронила щипцы.
На фото красовалась полуголая шикарная грудастая порнодива.
- Вот чем занимается здесь прапорщик! Бабами голыми! - радостно комментировал я, вглядываясь в пышные соблазнительные округлости.
Однако насладиться пышностями мне помешала тревожная заливчатая трель фототаймера:
- Пора брат, пора!
- Наше время истекло! - шепнул я, выглядывая в пустой коридор. - Беги, Анютка, беги! Скоро грянет буря! И землетрясение тоже.
Не успел я проводить красотку, как неведомая могучая сила подхватила моё худое жилистое тело и треснула о стену.
Из кабинетов поскакали, как зайцы, туркменские сослуживцы:
- Титремеси! Землетрясение! Петро! Беги вниз!
Поднявшись с пола, я почесал разбитую голову. И начал было двигаться на выход, но какая-то страшная сила словно примагнитила мои ноги к полу.
Нет, страха не было и в помине.
Очевидно, природная грозная стихия каким-то таинственным образом сковывает любого, даже самого смелого человека.
Плюнув на грозное титремеси, я вернулся в лабораторию.
Фотоплёнку-то надо было проявить. Вчера вернулись с генералом Оливченко из теснин Зюльфагарского ущелья, и пора завершать фотоотчёт.
А у меня, как говорится, и конь не валялся.
Закрыв дверь на замок, дабы никакой дурак нежданно не влез и не включил свет, я приступил к процессу проявки.
Но, вытащив плёнку из фотоаппарата, не успел намотать её на бабину и погрузить в реактивы.
Дверь громыхнула благим матом и расхлебенилась во всю ширь, пытаясь удержаться на хиленьких петлях.
На пороге стоял разъярённый генерал и благим матом, густо замешанном на мате, ревел и трубил:
- Капитан, твою матир! Де вона е?
Проверив все шкафы и не обнаружив свою любимую дочку, генерал поскакал, пришпоривая сам себя, в свою резиденцию.
Ну а я, повздыхав над засвеченной ценной фотоплёнкой, побрёл в столовую погрануправления.
Когда я вернулся в разведотдел, то первым делом заглянул в кабинет Анечки. Дабы, как обычно, перекинуться парой весёлых фраз.
Но лишь взглянув на милое лицо девушки, понял неуместность шуток. Большущий синюшный фингал под её глазом ясно указывал на крутой норов папаши-генерала.
- Ну что, снял девочку? - невесело улыбнулась красавица.