Женщина нервно смотрела то на часы, то в окно поезда и тяжело вздыхала. До отправления поезда оставалось пять минут.
Проводница громко объявила: «Всех провожающих прошу покинуть вагон», - и в эту минуту появился он: тот, кого она ждала.
«Прости, - опоздал, в последние минуты попал в пробку». Он протянул ей букетик ландышей.
Я вздрогнула. Такие же скромные букетики этих лесных красавиц всегда дарил мне Анатолий – моя первая и последняя любовь всей моей жизни.
Я с интересом подняла глаза на мужчину.
Не может быть, неужели это Анатолий?
«Я побежал, как доедешь, позвони, привет тете Марусе».
Слово – тетя Маруся, окончательно подтвердило мои догадки. Тетя Маруся – это его тетя, вырастившая его вместо матери.
Я посмотрела в окно, к окну подошла и она в ожидании, что он помашет ей на прощание рукой, или пошлет воздушный поцелуй, но он ушел, даже не обернувшись.
«О, Господи, как же мне хотелось встретиться с ним взглядом!».
Анатолий часто мне снился с тех пор, как мы с ним расстались окончательно, чтобы никогда больше не встретиться, и вот надо же сегодня встретились…
Снился мне он часто, всегда, почти одинаково: нас разделял огромный мост через пензенскую Суру. Мы долго смотрели друг на друга, но никто из нас не делал первого шага к примирению.
Женщина сидела, молча прижимая к груди букет ландышей, и чему-то улыбаясь.
«Вот она, какая, новая его любовь, - подумала я про себя, откровенно разглядывая ее.
Обыкновенная дурнушка, веснушчатая, и одета, как-то по-деревенски: широкое шелковое платье в горошек, туфли без каблука и нет даже намека на какую-то косметику. Во мне зашевелилась ревность.
Проверили билеты, принесли чай. Мы разговорились.
- Вы тоже едете до Пензы? – спросила она меня.
- Я там, когда-то жила.
- А я еду в пензенскую деревню Саловку, к тете Марусе и маме мужа.
Сомнений больше не оставалось. Анатолий, действительно, был ее муж.
«Ох, тетя Маруся, тетя Маруся, старая ты сводница,- пронеслось у меня в голове. Что же ты наделала, разрушила нашу с Анатолием жизнь».
-Как Вас зовут? – спросила я ее.
- Нина. А Вас?
- Люся.
- Люся? Так звали первую жену моего мужа. Он так и не забыл ее. Часто во сне зовет ее по имени. Да вот и ландыши мне дарит всегда, только потому, что она их очень любила.
Я улыбнулась. Да, я, действительно, их очень любила. С ними у меня связано столько воспоминаний!
Познакомились мы с Анатолием, как раз в этой самой Саловке, куда ехала Нина. Я в то время училась на пятом курсе пединститута, и нас с подругой на две недели послали на практику в местную школу. Практикантки на селе – заметные фигуры, отбоя от сельских парней не было. Мне же понравился только Анатолий. Он приходил каждый вечер к нам в гости и непременно приносил два букета ландышей, один – мне, другой – подруге. Как-то получилось, что мы с ним начали встречаться. Он был старше меня на два года, работал в колхозе главным агрономом.
Через год мы поженились. Я работала в местной школе, а жили мы с ним у тети Маруси.
Тетя Маруся, старая дева, никогда не выходившая замуж, воспитала Анатолия, как своего сына. Мать его, родив Анатолия, уехала в город, и больше в селе не появилась.
Чистые, трогательные наши отношения с мужем, ей не нравились, она откровенно говорила об этом.
«Тряпкой ты стал, а не мужиком! Многое ты ей позволяешь. Ишь, разлеглась, неумеха. Говорила я тебе надо жениться на деревенской девке. Надо же идти после работы в лес, чтобы собрать эти ландыши Царевне», - ворчала она то и дело.
Я старалась, как-то наладить отношения со свекровью, но ничего не получалось. Даже, когда я забеременела, она не смирилась.
«Еще неизвестно, от кого этот ребенок-то, - говорила она мне, когда не было мужа дома, - шастаешь беспрестанно на свои курсы, в город».
Это было больнее всего. В то время я не понимала, что тетя Маруся, просто никак не хочет делить Анатолия со мной.
Была у нее бредовая идея: разлучить меня с Анатолием и женить его на деревенской красавице – бухгалтерше Анечке.
«Говорила я тебе надо жениться на Анне. Всем девка хороша, нашей деревенской закваски, не то, что твоя городская, больше ручки с тетрадкой и не поднимет ничего», - на что муж, только улыбался.
Заболела тяжело моя мама, я поспешила к автобусу в Пензу и неловко упала. Случился выкидыш. Муж тяжело переживал это и сильно запил.
Пролежав в больнице несколько дней, я осталась в городе ухаживать за мамой. Она окончательно слегла после инсульта, так и не оправившись после него. Все лето, до самой осени, я прожила с ней.
Анатолий не приехал ни разу навестить нас. Он появился только на похоронах мамы, и очень переменился. Оказывается, он все это время пил, не переставая, и его даже уволили с работы.
Я приехала в Саловку через несколько дней, оформив дела с наследством и сдав мамину квартиру постояльцам.
Дверь мне открыла тетя Маруся, загадочно улыбаясь.
В нашей спальной комнате, обнявшись, спали мой муж с бухгалтершей Анечкой.
«Ты все видишь сама!», - язвительно сказала мне тетя Маруся.
Не рожденный ребенок, смерть матери, постоянные колкости свекрови», - мгновенно сделали свое дело. Разум, словно помутился у меня в голове. Собрав одежду, я зашла в школу, уволилась и уехала к дяде в Иркутск.
Вот так и разошлись мои пути-дорожки с мужем, с которым мы до сих пор так и не развелись.
- А дети есть у вас? – отвлеклась я от воспоминаний.
- Нет. Бог не дал. А может быть и потому, что не любит меня он. Вот уж тридцать лет вместе мы, а душой и сердцем он не со мной. Забыть до сих пор не может жену, во всем винит тетю Марусю. Мы ведь познакомились с ним в Москве, он приехал к нам на завод в командировку, а потом приехал ко мне в гости, да так и остался у меня. Тетя Маруся никак не хотела его отпускать от себя, хорошо, что приехала к ней жить ее сестра, настоящая мать Анатолия. Старенькая стала она, а знаете, она теперь винит себя за то, что тогда испортила жизнь Анатолия с той, городской, как она говорит.
Я вздрогнула. Ох, Нина, Знала бы ты, кому ты все это рассказываешь!
Вот, ведь, как бывает: за несколько часов в поезде, я узнала всю жизнь моего бывшего мужа.
Я прощаю тебя, тетя Маруся, уже за то, что ты сама, в конце концов, поняла свою вину.
Мне жалко тебя, Нина, что ты прожила с Анатолием не свою жизнь, что он зовет тебя моим именем, дарит тебе мои цветы.
Поезд остановился.
- Нина, можно я возьму на память о нашей встрече ландыши!
- Конечно, Люся. Берите.
… Маленький скромный букетик ландышей лежит в моей руке. Несколько часов тому назад он был в руке того, кто так и остался в моей жизни единственным первым и последним мужчиной.
Интересно, а о ком он думал, покупая, или собирая этот букет? О Нине или обо мне?
За несколько часов перед моими глазами промелькнула целая жизнь: и моя, и Анатолия.
