Когда в понедельник утром Боря появился в издательстве, то у него был вид человека, выполнившего свой долг. Ну еще бы, ведь в воскресенье, он не водку пил, как некоторые, а работал, между прочим! Тем более, что с утра зарядил мерзкий дождишко, и идти никуда не хотелось. «Мое Болдинское воскресенье» - иронизировал он над собой. Но тем не менее, вся рукопись была вычитана и готова. Поэтому понедельник у него был практически свободен.
Боря прошел мимо кабинета с табличкой «Ответственный секретарь Смирнова Е.К.». Кто-то из машинисток зашел туда и он мельком увидел Катю, что-то говорящую по телефону. Боря махнул ей рукой, но она, похоже, его не заметила.
Потом Боря миновал еще две двери, открыл третью и оказался в кабинете ответственного редактора Соломона Марковича.
- А, Боря! Добрый день. Что с рукописью?
- Все готово, Соломон Маркович.
- Ой ли?
- Точно так.
- Хм… Ты же только в пятницу ее получил. Хотя… Ты вроде никогда не подводил… Ладно, вот сюда положи. Посмотрим.
- Соломон Маркович, а если я тогда того?
- А?... А, понял. Ну иди, иди. Но учти, я тебя не отпускал. Понял?
- Понял.
- Ну все.
Боря уже повернулся к двери, но вдруг услышал:
- Боря, подожди.
Боря удивленно взглянул на ответреда, а Соломон Маркович встал, подошел к нему поближе и очень тихо, одними губами произнес: «А наши держатся…», а потом – и гораздо более громче:
- Война – это плохо, мы против войны! Мы за мир!
После чего даже слегка подтолкнул оторопевшего собеседника к выходу.
Несколько недоумевая, Боря вышел в коридор, потом на набережную. Очутившись там, он несколько секунд постоял, приходя в себя и раздумывая, куда податься – в Университет, на кафедру или в Публичку. Дела требовали присутствия и там , и там. Особенно его диссертация. Он явно выбивался из графика… Так что Публичка!
Боря повернул налево, решив пройтись пешком. «Работать! Надо работать!» - настраивал он себя. «И что потом?» - он вдруг явственно услышал шепоток змия-искусителя. – «Ты что собираешься вот так до вечера пыль глотать над старыми книгами? И без награды? Как же так?» - «Да какая награда? В «Пушку» что ли?» - «В «Пушку», в «Пушку»!» - радостно подхватил змий. – «Имеешь право!».
[ «Пушка» (просторечн.) – пивной бар «Пушкарь», находился в Ленинграде на Петроградской стороне на Большой Пушкарской улице]
Однако одному идти не хотелось. «Может Мишку сманить?...». Боря увидел впереди телефонную будку, вошел и набрал номер. Видимо эта была судьба, потому что Миша был на месте и почти тотчас согласился.
С приятным чувством ожидания награды за тяжкий труд Боря отправился в Публичку, где долгие часы читал и делал выписки о малоизвестных поэтах России второй половины ХIХ века. Он с удивлением читал знакомые строчки, которые сами собой оживали песнями в его голове: «Хас-Булат удалой!/Бедна сакля твоя…», «Есть на Волге утес…», «Славное море – привольный Байкал…», «Как дело измены, как совесть тирана/ Осенняя ночка черна…», «Много песен слыхал я в родной стороне…». Все они оказывается имели авторов, давным-давно позабытых…
…В «Пушке» они быстро нашли свободный столик и начали с пары «Жигулевского». Разговор, как всегда, вертелся вокруг всего, постоянно перескакивая с вопросов мировой политики на отношения с женщинами вообще, и с женой и подругами – в частности… Где-то после пятой кружки Миша вдруг спросил:
- А что, говорят, евреи с арабами опять разодрались?
Боря молча кивнул.
- Ну так там они все время воюют. Такой народ… - Мишу потянуло на философию. – Война, а потом мир. Новая война и новый мир. Как война кончается, так о новом мире говорят.
- О новом мире речь заводят,
Когда кончается война.
Боря произнес это совершенно неожиданно (и для себя тоже).
Миша вздохнул:
- Ну давай еще по одной и мне пора..
Они выпили, посидели еще немного и отправились по домам. Миша – на метро, а Боря – пешком.
Поздним осенним вечером на Петроградской было тихо и мрачно. Только изредка громыхали ярко освещенные трамваи… На всякий случай Боря держался освещенных улиц, не рискуя сокращать путь через проходные дворы. От этого дорога удлинилась , но это было и хорошо. Надо было проветрить голову.
Он шел и шел. Шаги гулко звучали в этой черной тишине…
«Когда закончится война, когда закончится война… « почему-то он опять стал повторять эти строки, невольно подлаживая под них ритм шагов. Вдруг вспомнилась суббота и разговор с мамой… Строчки возникли как будто из ниоткуда
Когда закончится война,
И всех убитых похоронят,
О новом мире речь заводят,
Когда закончится война.
На этот раз с ним были и блокнот, и ручка. Боря вытащил их, и, найдя свое четверостишие, прибавил к нему только что рожденное…
