их личное дело.
К счастью, она не забыла дать свой номер телефона в поликлинике, о чем я просил ее в своем письме.
Итак, самое главное дело было сделано. Я узнал кое-что о ней, и теперь имею возможность поговорить с ней по телефону, не вызывая никаких подозрений у мужа.
К этому разговору я готовился долго, все откладывал, подбирая каждое слово, которое я ей скажу. Междугородный телефонный разговор из госпиталя было организовать достаточно сложно. Нужно было ехать на переговорный пункт, а такой возможности у меня не было. Прошла неделя, прежде чем такая возможность представилась. Мне удалось уговорить начальника отделения отпустить меня на полдня в Москву.
Вот полутемный зал переговорного пункта на Кировской. Медленно тянется время. В динамике то и дело слышны объявления дежурной телефонистки. Вызывают все города, кроме Ровно. Я нервно меряю шагами зал переговорного пункта из угла в угол. Наконец, раздается объявление, словно команда: «Ровно, третья кабина».
Сердце подпрыгнуло, и я , удерживая себя, словно на вожжах, чтобы не побежать, прошел в кабину. Схватил трубку и в ожидании соединения сел на стул. Пока слышались в трубке только шорохи и атмосферные помехи. Потом донесся далекий голос.
- Алло, я слушаю.
- Вика?
- Да, а кто это?
- Не узнаешь?
- Пока нет.
- А ты попытайся.
- Вадим?.. Неужели ты?
- Я. И письмо тебе было не от Петра, а от меня. Неужели ты забыла мой почерк?
- То-то я почувствовала, что что-то не то, но не могла даже себе представить… Ну, конспиратор! Как у тебя дела? Ты чего звонишь?
- Долго рассказывать, и не по телефону. Дай мне свой адрес, не домашний, конечно, чтобы я мог тебе написать, и зря не волновать Гену.
- Да, это ты хорошо придумал.
- А что ревнует?
- Не то слово, кошмар.
- А ты, наверное, даешь ему поводы.
- Замнем для ясности. Напиши мне «до востребования» на Главпочтамт.
-Хорошо, дней через десять жди письма. Как Игорь? Сколько ему теперь? Наверное, уже семь? В этом году в школу пойдет?
- Пока еще нет. Лечим. Из-за этого пришлось отказаться от ординатуры в Африке.
- А как твои старики? Где они?
- Кряхтят потихоньку. Они теперь в Броварах под Киевом.
- Вот это, да!
- Что?
- В Броварах у меня дядя живет. А какой у них адрес?
- Комиссаржевской 28.
- Буду в Киеве, заскочу к ним.
- Заканчивайте, у вас осталось полминуты, - предупредила телефонистка.
- А ты-то как? Женат?
- Да, есть дочка. Напишу подробно в письме.
- Жду письма. Не пропадай навсегда.
- Ладно, целую. Пока.
В трубке щелкнуло, связь оборвалась.
Всю дорогу до госпиталя я был под впечатлением этого разговора. Он получился совсем не таким, как я планировал. Не все удалось сказать, что хотелось. Мало успел узнать. Но все-таки контакт установлен. Можно писать письмо.
Письмо писал несколько вечеров подряд. Писал, рвал, снова писал. Оказалось, что не так уж просто его написать. С одной стороны, не хотелось, чтобы письмо оказалось слишком сухим и официальным, а, с другой стороны, не хотелось слишком уж открывать душу. Одно дело при встрече , а другое дело в письме. Когда говоришь с человеком, то говорят и глаза, и мимика, и интонации, и паузы, а в письме – одни слова.
Написал в письме подробно о своей жизни, стараясь не затрагивать прошлого, немного бравировал, немного приукрасил свою жизнь. Изобразил себя счастливым, удачливым человеком, достигшим всего, что хотел. А подтекстом было: «Вот видишь, от чего ты в жизни отказалась».
Письма от нее я не ждал, написал ей, что адрес у меня скоро изменится, а новый я ей сообщу позже.
Теперь казалось появилась какая-то законченность в наших отношениях. На встречу практически надеяться не приходилось. Командировок в те края не предвиделось, а специально ехать к ней я не имел такой возможность. Но все же, увидеться нам снова пришлось. Случилось это через полтора года, в сентябре 1968 года.
После госпиталя я о своей язве уже почти забыл, но чтобы закрепить результат, полученный во время лечения, решил в отпуске подлечиться в санатории. Чтобы укрепить свое здоровье, до конца залечить язву, попросил своего военного врача подыскать мне специализированную путевку на курорт, где бы я смог это хорошо сделать. Такая возможность представилась в сентябре. Доктор достал путевку на курорт в Турускавеце. Курорт этот славился прекрасной водой – нафтусей, которой лечили почки от камней и песка, а также желудокишечные болезни. Кроме того, там был азикирит, земляная смола, которой хорошо лечили расстройства органов движения и внутренних органов. Да, это было именно то, что мне было нужно. Трускавец находится в Западной Украине, недалеко от Львова. А где-то там рядом был и город Ровно… Не воспользоваться такой возможностью было бы грешно. Память о первой любви вспыхнула во мне с новой силой. Как она? Так хотелось просто ее просто увидеть. Это желание стало выше всех доводов разума.
Вот уже уложены чемоданы в дорогу, прихвачено все необходимое для отдыха и лечения. И среди всего этого – заветная записная книжка с адресом и телефоном поликлиники, где работает Вика.
План был такой: на обратном пути я рассчитывал заехать в Киев к дяде Игорю. Из Трускавца до Киева можно ехать поездом, а можно и автобусом из Львова. Автобус Львов-Киев идет через Ровно. А там можно будет сделать остановку. Вот так я и выбрал второй вариант. Но для этого нужно было предварительно договориться с Викой о встрече. Позвонил ей я уже из Трускавца через несколько дней после приезда. Разговор был коротким. Просто сообщил о том, что напишу ей до востребования на главпочтамт, и чтобы она через пару дней забрала письмо. В письме указал день, когда я на обратном пути заеду в Ровно, и просил о свидании. Домой к ним заходить я не хотел, чтобы понапрасну не травмировать Геннадия. Хотелось встретиться с ней с глазу на глаз. А где и как – пусть решает сама.
Через неделю получил от нее письмо. Она писала, что очень рада и ждет эту встречу, что будет меня ждать в скверике у своего дома в четыре часа дня. К этому времени пусть я должен быду походить перед окнами их дома. Когда я читал ее письмо, оно мне показалось чем-то обыденным, прозаическим. Все было как-то пошло и так банально.
Последний день на курорте пришелся на субботу. Прощальный вечер в ресторане с новыми знакомыми и короткая ночь перед отъездом. Утром нужно было вставать рано, т.к. автобус уходил из Львова в шесть утра, а до Львова нужно было еще добираться минут сорок местным автобусом.
И даже в те несколько часов, которые оставались для сна, мне не удалось заснуть. Предстоящая встреча волновала и будоражила меня. Прошло более 9 лет после нашей неудачной попытки вступить в брак. С тех пор мы не виделись и не писали друг другу. Что я скажу ей при встрече?
А что, если вдруг она скажет, что тогда ошиблась, что по-настоящему любит именно меня, и что хотела бы все исправить? Что тогда делать? Что ей ответить? Готов ли я изменить все в своей жизни? Нет, конечно, нет. Мечты мечтами, а жизнь жизнью. У меня теперь семья, я люблю свою жену и дочку. Сколько пережито за это время и хорошего, и плохого! Это нельзя ни вычеркнуть из жизни, ни забыть об этом. Да, я любил Вику, и, что греха таить, пожалуй, люблю и сейчас, но что-то менять в своей жизни я не собираюсь. Я поймал себя на мысли, что мне все эти годы хотелось хотя бы одни сутки, хоть одну ночь провести с ней. Отлюбить, отвести душу, удовлетворить свое ненасытное неразделенное чувство безответной любви. И тогда бы все стало на свои места. А если она представит мне такую возможность? Нет, конечно, нет. Это глупо. Размечтался…
Мне, пожалуй, нужна не женщина Вика, чужая жена, а ее образ, созданный мною же самим. А этот образ сейчас так далек от реальности.
Эти мысли не давали мне уснуть в последнюю ночь в Трускавце. Они не покидали меня, и тогда, когда я трясся в пыльном автобусе по дорогам Западной Украины, направляясь в Ровно. Путь в 180 с лишним километров автобус проделал за 8 часов. Были и остановки в пути в районных центрах. Прибыл в Ровно он с опозданием, так что времени едва только хватило, чтобы отвезти свой чемодан на железнодорожный вокзал в камеру хранения и добраться до места встречи. Я без труда нашел нужную улицу, нужный дом и скверик напротив их дома. Оставалось несколько минут до назначенного часа.
Погода портилассь. Когда я выезжал из Львова, небо было ясным и безоблачным. По мере того, как я приближался к Ровно, небо все больше хмурилось, и сейчас с минуты на минуту готов был уже начаться дождь. Как назло, зонтик остался в чемодане в камере хранения. Да и как-то неудобно было идти на свидание с зонтиком. А зря.
Я ходил по площади перед ее домом, с нетерпением поглядывая на часы. Стрелки словно замерли, а темные тучи все быстрее бежали по небу. Наконец, большая стрелка часов доползла до цифры 12. Конечно, она моглат опоздать минут на 10-15, это вполне допустимо. Прошло еще минут пять.
Женская фигура появилась внезапно под аркой дома. По светлым волосам я сразу же узнал ее. Сердце радостно вздрогнуло. Она подошла ко мне быстрой походкой, и просто, словно последний раз мы виделись только вчера, небрежно бросила:
- Здравствуй, я на пару часов сорвалась из дому, сказала, что пойду к подруге. Пойдем.
Она деловито вяла меня подруку и увела с площади от окон своего дома. Это произошло так быстро и неожиданно, что я даже не успел ее рассмотреть как следует. Теперь она шла рядом со мной, как в мае того далекого 1959 года, уверенно опираясь на мою руку. Я косил глазом, пытаясь ее рассмотреть получше. В голове была неразбериха. Как долго я готовился к этой встрече, но все равно, так и не смог заранее для себя что-то определить, о чем я буду ей говорить, какую позицию буду занимать? Для себя решил, что заранее ничего решать не буду, а буду действовать по обстановке. Затаенная мечта о тайном свидании где-то в укромном месте рухнула. Пару часов беседы где-то на улице или в парке – вот все, на что я мог рассчитывать.
- Ты надолго?
- Нет, я проездом. Вечером поездом на Киев. Заеду к дяде Игорю.
- Мне мама рассказывала, что ты к ним к ним заезжал в прошлом году. Спасибо за игрушку для Игорька. Он с этой машиной до сих пор не расстается.
- Что же ты молчишь? Рассказывай.
- Особенно рассказывать-то нечего. Я довольно подробно тебе все написал в письме.
- Ты все там же служишь? Летаешь?
- Да, но теперь после окончания института работаю в научно-исследовательском отделе и продолжаю летать.
- И все в той же глухомани?
- В общем-то, да, но это далеко не самое глухое место. Есть места куда похуже. Как-никак, а до Москвы всего 6 часов езды. А теперь с командировками в Москве бываю почти каждый месяц.
- В каком ты звании сейчас?
- Капитан. Капитан на майорской должности.
- А ты знаешь, я же тоже старший лейтенант запаса медицинской службы.
- Да, я знаю, вы, медики, народ тоже военнообязанный.
Погода испортилась окончательно. Из моросящего, дождь перешел в настоящий. Ни у нее, ни у меня зонтов не было. Нам не оставалось ничего другого, как нырнуть под крышу открытого летнего кафе в сквере. В этом кафе, кроме нас, посетителей больше никого не было. Зевающая скучная буфетчица быстро сообразила, что нам от нее ничего не нужно, отвернулась и занялась своими делами.
Теперь мы сидели за столом летнего кафе и беседовали
