Давно это было (если было) – лет сорок тому назад. Сейчас и не упомню, где. То ли в Бантри, то ли в Колрейне. Помню только, что сидели мы – я и моя подружка – в какой-то дешевой харчевне, именовавшейся «Темный Патрик», когда подошел к нам подозрительного вида пожилой оборванец в нелепо сидящей на его седой голове красной треуголке с серебряным галуном. Звали его, кажется, Дэниэл О'Лири. Или Дэниэл Мак-Доннел. Или еще как, не припомню, но Дэниэл – это точно.
- Милорд, - обратился он ко мне на изысканном языке Шекспира, - я буду весьма признателен, если вы позволите мне составить вам и вашей спутнице компанию и угостите стаканчиком чего-нибудь вроде Блэк Буш или, на худой конец, Джемесон.
- А что взамен? – бестактно буркнул я в ответ.
Тип в треуголке расплылся в беззубой улыбке и, не дожидаясь разрешения, нагло подсел к моему столику.
- О, взамен, сэр, я расскажу вам удивительную историю моей жизни, которая, полагаю, заинтересует вас настолько, что вы пожелаете дослушать ее до конца, хотя она, по правде сказать, бесконечна.
Мне не хотелось ссоры с мордобоем в ирландском стиле и я велел хозяину таверны наполнить ему бокал «Черным кустом», который мой собеседник моментально опорожнил.
- Милорд, я ваш должник, - блаженно ухмыльнувшись, проговорил он. - Еще один стаканчик, пожалуйста… За ваше здоровье и здоровье вашей очаровательной спутницы. Извините, сэр, если я некстати отметил ее красоту.
- А где же история? – вновь недовольно буркнул я, зачем-то посмотрев на свою засиявшую подружку.
Дэниэл удовлетворенно осклабился.
- Да вот же она, сэр.
… Тринадцать лет прожил я вместе со своей верной женой Нелли в Дал Касе. Это недалеко от Клэра, графство Голвей, Коннахт, сэр, если вы не из Ирландии… Так вот, жили мы душа в душу, ни разу даже косо не поглядели друг на друга.
Как-то раз купил я у охотника Джонни, поймавшего в силки целый выводок перепелов, связку этих птичек, а Нелли изжарила их к праздничному ужину. Ну, значит, съели мы с великим удовольствием Неллину стряпню, и, как добрый христианин, я возблагодарил Господа и жену, заметив, что ничего вкуснее этих красных перепелов я в жизни не едал.
- Аминь, - ответила Нелли, - такими птицами не побрезговал бы и сам король Коннахта. Только у них, Дэнни, был черный окрас. Мне ли не знать, ведь я сама их ощипывала.
- Красный, Нелли, - возразил я, - уж мне-то не помнить, коли я их покупал.
- А у меня глаз нет, что ли, Дэнни, - принялась упорствовать Нелли.
- Ах, Нелли, Нелли, - закричал я, - не будем спорить. Ты не хуже меня знаешь, что птицы были красные.
- Черные! – заорала Нелли.
- Красные! – завопил я. – Могу побиться об заклад.
- Черные! Могу побожиться!
- Нет же, красные, черт тебя возьми!..
Ну, короче говоря, слово за слово, и я так разозлился, что пулей выскочил из дома. Бегу куда глаза глядят не разбирая дороги, пока не натыкаюсь на наш трактир «Хвост Серой кобылы».
Понятное дело, захожу туда, а там – застолье, веселье, музыка гремит! Не успел я сказать "Джек Робинсон" (т.е. не успел и глазом моргнуть - прим. автора), как ко мне подбежала раскрасневшаяся Джуди в своей темно-зеленой юбке, не слишком длинной, и с алой свежесрезанной розой на аппетитной груди. Джуди - это наша деревенская девушка такая, очень веселая и разбитная… Ну, вы понимаете, сэр… А глаза у нее сияли тогда точь-в-точь как у вашей спутницы. Простите, сэр, если я допустил бестактность, отметив эту особенность…
… Да, так вот эта самая Джуди мне и говорит:
- Ой, Дэнни, как хорошо, что ты пришел! Все стесняются танцевать со мной джигу. Давай станцуем, а?
Надо вам сказать, сэр, что в молодости я лихо отплясывал джигу. Говорю без всякой похвальбы - в нашем приходе равных мне по этой части не было. Я, понятно, согласился и принялись мы танцевать и танцевали с час, а то и два, пока Джуди не утомилась и не потащила меня к своему столику.
Ну, сели мы, значит, за стол, и вдруг она уставилась на меня как-то вопросительно. Тут и мрачный трактирщик посмотрел в мою сторону без дружелюбия и даже с некоторым подозрением. Мне стало не по себе: я вспомнил, что в кармане у меня нет ни фартинга. Я уже было начал раздумывать о способах ретирады, как вдруг подходит к нам человечек престранного вида в черном сюртуке, черной сорочке, серых штанах и черных башмаках с огромными серебряными пряжками. Но страннее всего показалась мне красная треуголка, обшитая серебряным кантом и как-то нелепо надвинутая человечком себе на лоб. Лицом человечек был смугл: глаза - черные как угли, усы - длиннющие как тростник на болоте Баллишинох, а борода – узкая как щедрость нашего лендлорда, причем усы и борода – тоже черные.
- Сэр, - проскрипел он елейным голосом, - не сочтите за навязчивость мое обращение к вам. Я в восторге от вашего умения танцевать джигу и, поверьте, высоко ценю его. Но, как мне кажется (вполне возможно, что я ошибаюсь), вы попали сейчас в несколько затруднительное положение. Буду рад оказать вам и, разумеется, вашей очаровательницей спутнице, услугу и предложить чего-нибудь выпить и закусить.
И, не спрашивая моего согласия, он уселся рядом со мной за стол и выразительно посмотрел на хозяина, который незамедлительно дал знак слуге, после чего наш стол украсили похлебка с креветками, отварной бекон с капустой, перченый коддл (отварные колбаски – прим. автора) с петрушкой, бармбрэк (дрожжевой хлеб – прим. автора) с изюмом, ну и, конечно, виски «Редбрест» двенадцатилетней выдержки.
Как по волшебству передо мной вырос огромный стакан высотой чуть ли не в рост черного человечка в красной треуголке, наполненный таким прекрасным напитком, какой я в жизни никогда не пробовал.
- За тебя, Дэнни, - несколько фамильярно сказал черный субъект и отечески похлопал меня по плечу.
- Ваше здоровье, сэр, - отозвался я, даже не удивившись, что ему известно мое имя, - и благодарю за выпивку.
Человечек осушил свой бокал залпом. Джуди, не моргнув глазом, последовала его примеру, крякнула и совершенно неожиданно уронила голову в похлебку. Спустя мгновенье она сладко засопела.
- А теперь, Дэнни, - вкрадчиво сказал человечек, - имею честь довести до твоего сведения, что с этого дня тебе придется мне послужить… Года два-три, а может быть и все семь.
Виски ударило мне в голову, я возмутился да как заору на весь трактир:
- Служить? Тебе? Да я сейчас раздавлю тебя как черную смородину!
Не успев сказать это, я уже пожалел о своей угрозе, поскольку сам не понимая почему, вдруг понял, что обязан следовать за человечком, куда бы тот ни пошел. Мы вышли из заведения и целую ночь напролет я таскался за ним через живые изгороди и заросли, по крепостным валам и рвам, оврагам и болотам, холмам и лугам – в общем, по пересеченной местности, так сказать. Когда стало светать, черный субъект обратился ко мне с просьбой:
- Дэнни, голубчик, не сочти за труд, срежь пару прутьев вон с той ивы.
И он указал на растущее у ручья дерево.
-Зачем, сэр? - еле переводя дух, спросил я.
- Не задавай лишних вопросов, Дэнни! – строго ответил мой мучитель. – Живо отправляйся куда сказано и принеси мне пару гибких прутьев подлиннее.
Я подчинился и выполнил его просьбу.
- Так, а теперь садись на свой прутик, - приказал человечек, оседлав свою ветку словно мальчишка палку. Потом он зловеще прошипел:
- Да Луан, Да Морт. Да Луан, Да Морт. Да Луан, Да Морт.
Не успел он таким образом прошипеть, как гибкие прутья ивы начали увеличиваться в размерах, пока к моему величайшему удивлению не превратились в великолепных буланых коней, резво понесших нас неведомо куда. И семи мгновений не прошло, а мы уже очутились перед темной расщелиной в горе. Человечек снова прошептал какие-то мудреные слова, после которых мы провалились вниз и очутились в богатых покоях, напоминавших одновременно винный погребок и спальню…
… С тех самых пор я превратился в слугу маленького человечка. Днем мы пьянствовали (но почему-то никогда не пьянели) и отсыпались на перинах, а по ночам выбирались из своего подземного убежища и разъезжали по всей Ирландии, посещая главным образом питейные заведения, где мой хозяин заставлял меня танцевать джигу с тамошними девицами. Поначалу это мне даже нравилось, но чем дольше длилась моя развеселая служба, тем больше я тосковал по своей Нелли, укоряя себе за тот глупый спор, зачинщиком которого был и из-за которого ушел из дому.
К тому же моя служба у человечка оказалась не такой уж приятной. Как то раз, это было в одной из таверн Дроэда, хозяин указал на пятерых "друзей души" (так в Ирландии называют монахов - прим. автора), облаченных в рубища с капюшонами и державших в руках длинные ясеневые посохи. Монахи бодро шли в нашу сторону. Вид у них был более чем угрожающий.
- Это за мной, - вдруг рявкнул мой господин, насупившись. - Убирайся, тебя они не знают и не задержат. Прихвати моего коня и возвращайся в наше логово.
Я послушно встал из-за стола, за которым мы сидели, и сделал вид, что ухожу, но меня разбирало любопытство: мне хотелось увидеть, как выпутается из передряги хозяин. Я завернул за массивный буфет из мореного дуба с красивыми стеклянными витражами, сквозь которые принялся наблюдать за развитием событий.
Не успели монахи подойти к хозяину, как тот торжественно нахлобучил свою треуголку и явственно произнес:
- Домой!
В тот же миг его словно корова языком слизнула. Монахи, посетители таверны и я вместе с ними только рты разинули от удивления. Он исчез.
Тут я вздохнул с облегчением, подумав, что служба моя закончена. Но не тут-то было! Как я ни старался удрать от черного человечка, ничего не получалось – он словно приковал меня к себе невидимыми путами. Хотя со временем в голову мне стал приходить один план, казавшийся мне вполне осуществимым. Я лишь ждал подходящего случая…
И вот однажды вечером мой хозяин облачился в парадный фрак и ни с того, ни с сего обронил:
- Знаешь, Дэнни, мне пора жениться.
- Самое время, сэр, если вы так думаете, - поддакнул я.
Хозяин продолжал:
- Мы отправимся в Корригоганиель, где молодой Дарби Лич собирается жениться на Бидди Малруни. Я давно присмотрел ее. Она такая милашка и не коротышка, как многие в этой стране, поэтому я решил сам взять ее в жены.
- А мистер Дарби Лич не возражает? – спросил я.
- Я его и спрашивать не буду. Он не джентльмен, - был ответ, несколько обескураживший меня. - По моему сигналу ты пригласишь одну из сестер невесты на ринку (свадебный танец – прим. автора), а дальше – мое дело. И хватит вопросов, - добавил человечек раздраженно.
Без дальнейших разъяснений хозяин потащил меня в путь. Вскоре добрались мы до Корригоганиеля и на удивление легко проникли в дом, где начиналось свадебное торжество. Народу в пиршественной зале набралось довольно много. Рядом с женихом восседали его отец, братья (умненькие на вид), дядя, родители красотки Бидди, четыре ее сестры в новеньких шляпках (тоже хорошенькие), ну и, конечно, священник с волынщиком, а также всякие там кумовья, тетушки и прочие родственники. От еды и выпивки стол просто ломился.
Народ, понятное дело, провозгласив здравицы в честь жениха и невесты, осушил бокалы с вином и более крепкими напитками и налег на поросячьи головы с белой капустой. Не отставали и мы с хозяином.
Памятуя о том, что он никогда не пьянел от выпитого, я решился
