привести свой план в исполнение. Незаметно от хозяина я принялся подливать в его кубок потин (ирландский самогон – прим. автора), сворованный мною в одном из кабачков Лимерика во время наших с хозяином разъездов по стране. Превосходный, надо сказать, потин! Хозяин ел и пил, да так неумеренно, что впервые на моей памяти вдруг побагровел, уронил лицо в поросячью голову с зеленью и захрапел – совсем как Джуди, когда она опустила свое розовое личико в похлебку и засопела в тот памятный день в харчевне «Хвост Серой кобылы».
Тут красавица-невеста возьми и чихни, а я заори на всю залу:
- Дай Бог тебе доброго здоровья!
Возможно, эту здравицу провозгласил и сидевший рядом священник, как то от него требовалось, так сказать, по чину, но я его не расслышал.
Тут я не мешкая стащил с головы уткнувшегося в поросенка человечка треуголку, в которой пребывала, как мне казалось, вся тайная сила моего чертова хозяина, стремглав выбежал из залы, напялил треуголку на голову и что есть силы закричал:
- Домой, в родной Дал Кас!
Вдогонку мне слышалась отборная ругань человечка:
- … Пропади ты пропадом, Дэнни, черт бы тебя побрал!... Будешь служить мне вечно, подлец ты этакий!..
Но я не придал тогда его проклятьям должного значения. Стоит ли говорить, как обрадовалась моему возвращению верная Нелли!
- Дэнни, милый! Где же ты пропадал так долго? Я вся извелась, честное слово! – так запричитала она в слезах и обняла меня. – Что это за чудная шляпа у тебя под мышкой?.. Ах, Дэнни, какого же дурака мы с тобой валяли ради тех паршивых перепелок!
- Да, Нелли, - прослезился я. – И всё из-за их красного окраса, будь он не ладен.
- Теперь ты можешь хоть целый год называть этих птиц красными, дорогой, - дрожащим голосом залопотала Нелли, - я буду только улыбаться.
- Спасибо, Нелли, - успокоившись, проговорил я, - но зачем же тебе улыбаться, коли они и в самом деле были красные?
- Ах, Дэнни, Дэнни, - сказала Нелли, и слезы на ее лице высохли, - ты же знаешь, что я не собираюсь с тобой спорить, потому что знаю – они были черные!
- Я с тобой тоже не желаю спорить, - поддакнул я, - но не будешь же ты грешить против истины. Они были красные.
- А кто грешит против истины? - язвительно спросила Нелли. – Это были черные перепелки, ты сам знаешь.
- Нет, красные, - сказал я, - ты сама бы это подтвердила, если бы не уперлась.
Тут Нелли подбоченилась и заорала:
- Стыдись, Дэнни! Надо говорить правду! Признайся, что это были черные перепелки и прекратим спор.
- Ради Бога, Нелли, не ссорься со мной из-за несчастных красных перепелов!
- Это ты сам ссоришься из-за чертовых черных перепелок!
- Не выводи меня из себя, Нелли. Я говорю, они были красные!
- А я говорю, черные!
- Нет, красные!
- Черные!
- Красные!
Тут я не выдержал, швырнул красную треуголку в камин и выбежал, ругаясь, из дома. Ноги сами привели меня в наш трактир «Хвост Серой кобылы», где, как всегда, дым стоял коромыслом, гремела музыка, все галдели и веселились. Не успел я пробормотать "Джек Робинсон", как ко мне подвалила Джуди, слегка располневшая, в темно-зеленой коротковатой юбке и с увядающей розой на пухлой груди.
- Как ты вовремя, Дэнни! - заверещала она и потащила меня танцевать джигу…
- … Вы догадываетесь, сэр, что произошло дальше? – с некоторой грустью спросил меня Дэнни.
Я, переживавший последнюю картину его повествования, ответил не сразу:
- В трактире, после джиги, к вам подошел тот… черный человечек?
- Именно так, сэр, - печально подтвердил рассказчик. – И вновь у него на голове красовалась та же идиотская треуголка, хотя и отделанная по краю иным узором... Я от кого-то слышал, что история повторяется трижды. Заверяю вас, сэр, со мной она повторялась более трех раз, а в моем доме пылится целая дюжина этих чертовых треуголок. Не удивлюсь, если узнаю, что хозяин держит в преисподней шляпную лавку или мастерскую... Ваше здоровье!
- Но вы ведь можете надеть вашу шляпу и ускользнуть, - брякнул я, пребывая в некотором замешательстве и даже проникаясь некоторым состраданием к собеседнику. Поразительно, но мне стала казаться правдивой та странная история, которую он поведал.
- Бесполезно, сэр, - мрачно отозвался мой собутыльник. - Этот дьявол сыщет меня даже на дне океана. Где только я ни пытался от него скрыться - всё впустую. И, поверите ли, сэр, всякий раз, обнаружив меня, он с ухмылкой шептал:
- Фи, фо, фай, фут.
Что, попался, Дэнни, плут?
И субъект с треуголкой опрокинул очередной стаканчик виски, а затем повернулся в левую сторону как будто для того, чтобы что-то разглядеть в темном углу кабачка. Я попытался проследить, куда он смотрит. Странно, но в дальнем углу заведения, за спинами и головами посетителей, мне действительно померещилась старомодная красная треугольная шляпа, украшенная тусклым позументом, то ли серебряным, то ли золотым.
Мне показалось, что оттуда кто-то зловеще прошептал:
- Фи, фо, фай, фут.
Что, попался, Дэнни, плут?
Я обернулся к своему собеседнику..., однако того и след простыл! ... До сих пор не пойму, беседовал ли я с тем оборванцем Дэниэлом О'Лири (или Мак-Доннелом). Может быть, тогда в «Темном Патрике» я просто принял лишнего, и история, рассказанная Дэнни, мне только приснилась? В Ирландии такое случается. Сплошь и рядом.
