Случилось сие давно, еще при императоре Александре Павловиче, коего великий пиит наш находил "властителем слабым и лукавым", "в лице и в жизни Арлекином". Суждение мое о сем загадочном государе иное, однако же спорить я не намерен, и привел известные речения так, к слову...
Расцветал я тогда тихо и счастливо в родовом имении моего папеньки, капитана от артиллерии Ивана Яковлевича Блудова. Имение сие, именовавшееся Спас-Нудоль и располагавшееся недалече от уездного города Клина, знаменито и поныне церковью Спаса Преображения, построенною на месте сгоревшего храма в конце славного царствования матушки-императрицы Екатерины Алексеевны.
Помню себя чистым отроком, коий в зимнем приделе сей превосходной церкви с благоговением прикладывается к лику иконы Божьей Матери, именуемой "Всех скорбящих Радость"... Так вот, расцветая в достопамятном папенькином имении, взял да и влюбился аз, грешный, на Рождество в гувернантку нашу, M-lle Lefebre, стройную и очень милую брюнетку.
В тогдашней жизни моей был я романтичным и глупым молодым человеком, едва переступившим невинную пору отрочества. Посему об одном восхитительном случае, который в ту пору произошел, поведаю вам безыскусными стихами, с великим тщанием отделанными мною, однако, в согласии с современными вам правилами российской словесности (в той мере, в коей правила сии удалось постичь мне). Изъясняться таким образом побудили меня обстоятельства, приключившиеся со мной и несравненной M-lle Lefebre в памятную ночь перед Сочельником. Фантазии мои бледнеют, а сам я краснею всякий раз, когда пытаюсь изложить на бумаге сие греховное приключение. Дабы преодолеть свой стыд, прибег я к рифмам.
Уж не взыщите, любезные мои судари и сударыни!
...Подкравшись к ней неслышно сзади,
Я волю дал своим рукам.
Она шепнула:"Бога ради,
Подите прочь - allez vous-en!"
Пробормотав "моя царица!",
Я сжал ея точеный стан.
"Ах, перестаньте же, мой рыцарь!
Подите прочь - allez vous-en!"
Я сбросил все ея одежды
(покров свой сбросив ловко сам),
Она ж шептала без надежды:
"Подите прочь - allez vous-en!"
Она смеялась и рыдала,
Ея не верил я слезам,
Устам, шептавшим тихо, вяло
"Подите прочь - allez vous-en..."
В меня вцепившись мертвой хваткой,
Царапая и там, и сям,
Она молила томно, сладко:
"Подите прочь - allez vous-en..."
Промчалась ночь, пришла усталость
К ея очам, ея устам,
Шептавшим (что им оставалось?):
"Подите прочь - allez vous-en..."
Ах, милостивые государи и государыни!
Взяться за перо побудила меня оказия, с коею потусторонние силы забросили на миг грешную душу мою из первого круга, где оная обретается, в хрупкую сферу мытарств воздушных. Однако не тщитесь получить от меня дальнейших разъяснений, ибо делать их никому не дозволено!
А дозволено мне по моей нижайшей просьбе поведать вам одну гишторию, нисколько не назидательную, но кажущуюся вашему покорному слуге равно прелестной и греховной. Ежели, паче чаяния, узрят в ней красноречивый пример того, как искушение порабощает сердце невинное, противуречить сему воззрению, полагаю, отнюдь мне не должно.
