Белое солнце пустыни равнодушно-злобно выжаривало наш пограничный пропыленный "Уаз", заставляя прекратить безуспешные каждодневные поиски.
Целую неделю рыскали мы среди знойных раскалённых барханов и просолённых белых глиняных такыров на участках Серахского и Тагтабазарского пограничных отрядов, пытаясь найти дыру в границе.
Через эту дыру, по сведениям Комитета нацбезопасности Туркменистана, в 1996 году пошёл поток героина. Чистейшего афганского героина, маркированного тремя семёрками.
Начальник штаба погранвойск Туркменистана генерал Гельды Аманов метал громы и молнии по этому странному поводу.
Странному потому, что все дыры в границе были закрыты Амановым ещё в бытность начальником Серахского погранотряда.
Поэтому Гельды Атаевич лично возглавил поиск этой чёрной дыры, сквозь которую из Афганистана летела белая наркотическая смерть.
Но всё было безуспешно.
Мы с генералом колесили по раскалённым барханам и такырам, а героин тихой сапой проникал и проникал в Туркменистан.
В конце злополучной недели Аманов решил завершить-таки неудачные поиски. Но напоследок провести разведку в районе колодца Чуйше.
Выехали мы из Тагтабазара с утра пораньше, пока злое белое солнце пустыни не начало свою смертоносную пляску.
- Стой! - рявкнул генерал после двухчасового блуждания среди барханов. - Сдай назад!
Пока водитель "Уазика" выполнял приказ, Аманов выжидающе смотрел на меня:
- Петро! Ты видел?
- Видел, да не придал значения! - вздохнул я, удивляясь мгновенной реакции генерала. Мне, капитану разведотдела, до этой реакции было далеко.
Заметить неприметный скромный пропыленный камешек у пыльной дороги - это полдела. Совсем другой коленкор - разглядеть в этом нечто важное!
Выпрыгнув из машины, мы подошли к подозрительному серому камню.
Оказался он целлофановым пакетом. С огрызком верёвки на конце.
- Видишь три семёрки? - разрезав пакет, спросил генерал. - Героин! Белый-белый, чистейший. Килограмм. Видимо, к днищу грузовика привязали, да оторвался пакет. Похоже, нащупали мы путь героина!
Однако на этом наше везение и закончилось.
Ещё трое суток, проведенных в раскалённой сковороде туркестанской пустыни, результатов не дали.
Ничего не нашли и разведпоисковые группы, высланные Тагтабазарским погранотрядом.
И только к исходу третьих суток геологи прислали тревожное сообщение: у колодца Чуйше появились вооруженные люди.
- Сколько?
- Пять человек. Похожи на афганцев или белуджей. Автомашину просили, чтобы добраться до трассы.
Поняв, что машины нет, неизвестные набрали воды и растворились в зыбучих песках.
С утра пораньше мы с генералом Амановым, в сопровождении БээМПэ и грузовика с бойцами Тагтабазарского погранотряда, выскочили в дремлющую пустыню. И через час высадились у колодца Чуйше.
Ничего нового геологи добавить не смогли.
Оставалось искать нарушителей границы по следам. Но!
Сильнейший злой суховей-афганец не оставил от этих следов даже намёка.
Пришлось включать интуицию и думать, как поступили б мы на месте наркокурьеров:
"Южное направление исключено, ибо там - начало пути героина. Самое верное - идти к трассе на Мары.
Куда ещё, с грузом наркоты, можно двигать? Ну что, поехали?"
Ага, поехали! Два раза поехали!
Древний как мамонт советский "Зил-стотридцатый" надорвался от страшной жары и заглох.
Пришлось нам стоять и матюкаться, ожидая конца ремонта.
Завершили его только ночью.
Но продолжать поиск в темноте - смерти подобно. Пришлось заночевать прямо в "Уазике", посматривая на чёрно-лиловый небосвод, утыканный громадными яркими мохнатыми звёздами.
Рано утром мы были у колодца Сулегёкча.
Чабаны не скрывали озабоченности:
- Ночью подходили четверо. Афганцы или белуджи. Хлеба просили. К трассе на Мары ушли.
Отлично! Мы выбрали правильное направление движения.
Чтобы ускорить поиск, экономить время и силы, генерал Аманов приказал разделиться на три группы.
Одна шла по следу, две другие на машине вырывались вперёд, по предполагаемому маршруту нарушителей границы. А потом менялись местами.
Так мы продвигались, то находя след, то теряя, часов пять.
Старый советский "Зил" опять заглох, не выдержав испытаний зыбучими барханами.
Остановившись рядом, мы с генералом Амановым вышли из прожаренного солнцем "Уазика".
- Пастухов! - повернулся генерал к невысокому кряжистому капитану. - Проверь вон ту высотку! Видишь?
- Так точно, товарищ генерал! - отчеканил тот и, махнув трём бойцам, метнулся на взгорок.
Через минуту раскалённую тишину пустыни распорола злая короткая автоматная очередь:
- Тр-р-рата-та!
- Ложись! - рявкнул Аманов, бросаясь на жгучий песок.
- Разрешите? - крикнул я, показывая автоматом направление чуть левее залегших пастуховских солдат.
- Тах-тах-тах! - хлестали как кнут одиночные выстрелы.
- Давай! Возьми группу Рахманьязова и обходи слева. Капитану Солтанову скажи, чтоб справа заходил! - скомандовал Аманов, вглядываясь в поросшую чахлым кустарником вершину сопки.
Короткими бросками мы начали подниматься навстречу злым автоматным очередям. Петляли и бросались в песок, когда пули начинали свистеть слишком нагло и громко.
Тихий вскрик заставил меня повернуть голову.
Совсем рядом увидел я солдата, уткнувшегося лицом в песок. Из уха его медленно вытекала кровь.
- Солтанов! Ты живой? - метнулся к нему Рахманьязов.
Лейтенант склонился над павшим и, посмотрев на высотку, злобно-безнадёжно выкрикнул:
- Убит!
И тут же осел на землю, окрашивая огненный песок кровью.
"Убит!" - понял я, когда подполз и ощупал стынущую руку лейтенанта.
- На рожон не переть! Залечь! Всем залечь! - слышался снизу отчаянный крик генерала Аманова. - Сейчас борт подойдёт.
И борт, то бишь вертолёт "Ми-восьмой", вскоре застрекотал над полем боя. Но, получив пару пробоин от контрабандистов-снайперов, задымил и пошёл на посадку.
- Лежать! Всем лежать! Отряд уже выслал группу! - донеслось до моих ушей сообщение генерала.
"Групповое оружие бы сюда! Гранатомёты!" - подумал я, впечатываясь в раскалённый чёрный песок. - "Ну ничего! Сейчас подойдёт подмога, раскрошит гранатами всю высоту!"
И наступила тишина.
Белое солнце пустыни равнодушно выжигало туркменскую пустыню, заставляя вспомнить об отсутствии воды.
И вспомнил я Афган, Куфабское ущелье.
Я, молодой лейтенант, замполит заставы Десантно-штурмовой маневренной группы, высаживаюсь в горах. И ...
Тут же попадаю под шквал огня.
Первые минуты боя унесли жизни трёх наших бойцов!
И спрятаться от огня негде!
Вокруг - голые скалы, а мы - как мишени в тире.
Не помогли даже вертушки, вызванные на подмогу. Душманы, укрывшись от огня боевых вертолётов, вскоре продолжили свою охоту.
Белое солнце пустыни беспощадно жарило нас, мешая видеть, откуда же стреляет противник.
И обстреливали нас "духи", не давая возможности перемещаться, до самой темноты.
- Уходим! - приказал майор Юдин, начальник ДШМГ. - Осторожно только, чтоб не сорваться!
В полной темноте, осторожно выщупывая узкие скальные карнизы, мы полезли вниз. Другого пути не было.
В предрассветной мгле мы, целые и невредимые, спустились к бурной грохочущей речке. И, еле ворочая распухшими от жажды языками, вволю напились.
- Разведка! - отвлёк меня от воспоминаний голос генерала Аманова. - Через пять минут подойдёт резерв отряда. АГээС начнут работать! Всем - вниз!
И точно, вскоре появилась группа, возглавляемая начальником Тагтабазарского погранотряда подполковником Борисовым.
Ого! Кузов командирского пикапа "Тойота" был украшен автоматическим гранатомётом.
Полковник, переговорив с Амановым, лично решил отстреляться по неприступной высоте.
Минут через десять мы, петляя и бросаясь в песок, выскочили наверх. И увидели страшный результат работы АГС: жестоко раскромсанные тела контрабандистов с вывернутыми ногами и раскрошенными черепами.
Ужасная эта картина - человеческие мозги, перемешанные с мёртвым песком, да чёрная масса опиума-сырца, разведенная кровью!
Этого опия мы насчитали тридцать килограммов.
Здесь же, в окопе, обнаружился и пакет героина. Килограммовый.
Генерал Аманов, осматривая место боя, был краток:
- Это - мелкие наркокурьеры. Основной поток героина идёт другим путём. Каким именно, придётся выяснять.
Примечание: АГС - станковый автоматический гранатомёт
