стрела, большак с гиком промчать остальной отрезок пути. Прибыв на место, Конюхова, взяв под белы рученьки, спровадили в подвальную каталажку, где уже сидел Космыня.
Двоих его подручных, расхристанного Моряка и простуженного Уруса, держали в подвале линейного отдела милиции, расположенного в таком же особнячке чуть поодаль. Час назад перепуганные шпанюжки наперегонки помчались сообщить Конюхову, что «старшого» арестовали. Но главное, шестерки хотели узнать — им-то теперь как быть... Лошаку, ясное дело, — не до них, велел схорониться поукромней. Ну, двойня и спряталась на чердаке «Комстроевского» барака, в коем жил Урусов с родителями. Дурачков взял тепленькими наряд линейного отдела милиции. Ожидавший Воронова милицейский сержант доложил, что пацаны во всем сознались, да и глупо было помалкивать. Капитан велел малость попридержать оглоедов за решеткой. А к вечеру отпустить восвояси, пусть если не поумнеют, то хотя бы на время поутихнут.
Оставшись наедине с Лошаком, Сергей поначалу внимательно разглядел здоровенного жилистого мужика. Топорно сработанное лицо, местами рябое то ли от юношеских угрей, то ли от иной хвори. Озлобленные водянистые глаза запрятаны под нависшими надбровными дугами. Грубые мослаковатые кисти рук в воровских наколках — перстнях и прочей хрени. Одет как работяга, на ножищах давно не чищеные кирзачи. Одним словом, типичный уркаган, которых давить и не передавить…
Сергей не хотел марать руки об уголовника, но и разглагольствовать с ним было недосуг. Капитан воспользовался давно испробованным методом.
— Слушай, Лойшак (вспомнив рассказ Филишина, намеренно испохабил кличку), или как там кличут... — на попытку Конюхова возразить зыкнул кратко, — рот закрой, когда говорю! — и уже с раздражением, но отчетливо выговорил. — Так вот, Лойшак, надеюсь, ты понимаешь — с кем имеешь дело, и потому шутить не люблю. Советую говорить правду. Если мне не понравятся ответы, то могу в два счета развязать твой поганый язык. Все сознаются, еще никто не выдержал, — и намеренно презрительно усмехнулся. — Но ты потом отсюда не выйдешь, тут и сдохнешь, в муках похарчишься... Понятно объясняю... соображаешь, Лойшак?
— Да понял начальник, что ты не мильтон. Да и стар я уже, пыток не снесу.
— Слава Богу, дошло...
— Хер с тобой, спрашивай, что надо.
— Все мое при мне. И запомни называть на «вы» и «гражданин начальник», а еще ругнешься — последние пальцы обломаю.
— Не буду, гражданин начальник.
— Ну, тогда поехали... Но сначала позовем писаря…
Конюхов Василий Игнатович: русский, девяносто третьего года рождения, из крестьян, уроженец села Зосимова, образование два класса приходской школы, — рассказал следующее...
