Сон

      Поздней ночью художник вошёл в свою мастерскую нетвёрдой походкой и, не снимая куртки и кепки, сел к мольберту. Он вернулся с банкета по поводу сдачи другом-живописцем дорогого заказа и был сильно навеселе. Во время застолья один абстракционист доказывал ему, реалисту, что написать абстракцию гораздо сложнее, чем реалистическую работу...
      То есть навести грязи на холсте и назвать это "Экзистенциальность № 4" требует больше таланта, чем написать, например, берёзовую рощу?  Ха-ха!
      В пьяную голову художника пришла идея самому создать абстрактный шедевр и утереть нос абстракционисту.  Включил сильную лампу, направил её на чистый холст, стоящий на мольберте, выдавил из тюбиков разноцветные колбаски на палитру, взял широкую кисть, обвалял её в красках и с размаху мазнул по холсту с угла на угол. Капли масляных красок брызнули на паркет. Затем кисть проехала в обратную сторону... сделала несколько круговых движений. Художник отложил кисть, взял мастихин, набрал на него красок и накидал их на холст подобно тому как это делает мастерком штукатур, штукатуря раствором стену.
Картина была готова, оставалось придумать название. Но на это уже не было сил... Художник встал из-за мольберта и в чём был, рухнул на диван. Заснул он мгновенно и стал смотреть сон.
      Предметы и инструменты ожили и собрались возле полотна... началось обсуждение.
      - Прелестно! - Сказала лампа, - только нужно поставить подпись!
      Алые паруса на модели маленького кораблика прошелестели:
      - Это лучшее, что мы когда-либо видели в живописи...
      Логарифмическая линейка, по которой художник размечал паспарту, сделала свой вывод:
      - Здесь ошибка: краски положены неравномерно. В центре картины слой примерно в один миллиметр, а по краям всего лишь в семь десятых миллиметра. Теряется идея сюжета.
      Фарфоровая танцовщица, порхнувшая с камина, отозвалась со знанием дела:
      - Есть сбои по колориту... и мазки слишком длинные... автор поторопился. Но задумка хорошая!
      Старый, но ещё острый как бритва медицинский скальпель, служащий для срезания узелков на холсте, грустно прозвенел:
      - Разве это краски? Вот при советской власти были краски! А подрамники? А холсты? Да при социализме...
      Его перебил блестящий Тульский самовар, герой многих натюрмортов, любитель поить чаем хорошеньких натурщиц:
      - Чудесно! Поэтично! Редкостно!
      Высказался лежащий рядом телефон модели "Смартфоника":
      - Мне в картине нравится каждый мазок! Ничего конкретного, но так глубоко и обо всём сразу...  А кто не понимает - к врачу!
      Роскошная дама с висящей на стене фотографии выпустила облачко сигаретного дыма:
      -  Ещё как понимаю. Мне нравится эта неопределённость, эта недосказанность, эти флёр, туман... муть...
  Чучело сойки, стоящее на полке среди гипсовых фигурок крикнуло:
      - Говно!
      Следом  раздался бодрый голос ружья, висящего на стене:
      - Похоже на мишень! Целиться неудобно. Границы габаритов размыты, где яблочко? Попробую всё-таки шмальнуть...
      Ружьё спрыгнуло с крючка и стало наводить стволы на картину. Все закричали. И здесь художник увидел, что дула наставлены не на холст, а прямо ему в лоб... он вздрогнул и проснулся.
      За окном рассвело.  Оглядел сонными глазами комнату: вроде всё на месте... ружьё на стене, только палитра полна свежих красок. Художник посмотрел на холст, прищурил глаза и подумал: "Это же надо было так набраться?..."