ОЛЕГ ВАЙНТРАУБ
ПИГМАЛИОН И ГАЛАТЕЯ ВО ВСЕЛЕННОЙ
(фантастический рассказ)
18+
«Если за наслаждением непременно последует страдание,
это не есть причина отказа от наслаждения».
Конфуций.
«Если нельзя, но очень хочется, значит - можно»
Народная шутка.
(продолжение)
На четвертый день утром я проснулся, чувствуя, что Мишель лежит рядом и уже не спит. Она лежала на спине с открытыми глазами, молча уставившись в потолок. Я потянулся к ней, желая приветствовать ее поцелуем. Но она как-то холодно и отчужденно взглянула на меня и вместо приветствия встретила жесткими вопросами:
- Зачем? Зачем ты это все сделал?
После сна я не сразу понял, что она имеет в виду.
- Мишель, ты о чем? Ведь у нас все было так прекрасно…
- Прекрасно?! Может быть, для тебя это и было прекрасно, но не для меня. Ты своего добился, ты получил женщину, объект твоих сексуальных желаний, и можешь наслаждаться ей. Тебя это все устраивает. А ты подумал обо мне? Что я получила? Ты запер меня, считай, в клетке. Пусть даже золотой. У меня есть все, что я пожелаю. Но для чего мне это все? Для чего мне эти все прекрасные наряды, украшения, безделушки, если я не могу в них нигде показаться? Я хочу к людям. Я хочу быть в обществе, хочу быть востребованной, участвовать в съемках, видеть свои портреты в глянцевых журналах…
- Погоди, Мишель, ведь сейчас ты не она…, не та Мишель Мерсье, которая блистала в семидесятых годах позапрошлого столетия. Той уже давно нет в живых.
- Я это прекрасно понимаю. Но ведь я сейчас в ее теле, у меня все ее мысли, все ее желания. Я снова она, и мне хочется жить, как она. А что я имею? О чем ты думал, возвращая меня к жизни?
И ее вопросы, действительно, заставили меня глубоко задуматься. Я впервые осознал, что мечтая всю жизнь об этой женщине и делая все, почти невозможное, чтобы ее получить, я не задумывался о ней, как о человеке, с ее чувствах, с ее желаниях, будет ли ей хорошо со мной. К сожалению, я поступил, как, в основном, делают большинство мужчин: идут на все, делают почти невозможное, и все только ради того, чтобы завоевать любовь женщины. А когда ее завоюют, начинают задумываться, а для чего это все было нужно?
Хорошо, сейчас я добился, Мишель стала моей. А что дальше? Как я представляю себе наше общее с ней существование? Сделать ее моей постоянной спутницей в скитаниях по Вселенной? Вынимать ее каждый раз из анабиоза на время дежурств, как любимую игрушку из коробочки? Это же чистейший эгоизм…
Словно подслушав мои мысли, Мишель мне задала новый вопрос:
- Как ты себе представлял наше общее будущее, оживляя меня, или, как ты говоришь, восстанавливая?
- Я уже тебе говорил. За эти нарушения меня, безусловно, исключат из состава экипажа, и, скорее всего, высадят на первой же осваиваемой планете. Мне хотелось бы, чтобы и ты «сошла со мной на берег». Конечно, если ты это пожелаешь, если сможешь полюбить меня и захочешь разделить со мной мою судьбу.
- Ну, допустим, я соглашусь. А что я там буду делать?
- Мы построим себе уютный дом на берегу моря, родим и вырастим прекрасных детишек.
- И я превращусь в толстую матрону, буду целыми днями варить тебе обеды, мыть, стирать, убирать в доме, вытирать попки малышам. Ты такую судьбу мне уготовил?
- Мишель, ты забываешь, что мы живем уже не в двадцатом веке. Во-первых, при современных возможностях науки и техники тебе не грозит старение. Ты сможешь возрождаться, хоть каждый год, до твоего прекрасного нынешнего состояния. Во-вторых, ты сама уже убедилась, даже в ограниченных условиях корабля все бытовые заботы сведены к минимуму. В-третьих, тебе совершенно не обязательно будет запереть себя в доме. Судя по тому количеству лучших артистов мира, которым предстоит высадка на планету, без работы они не останутся. Значит, будут работать театры, будут сниматься фильмы, и богемная жизнь будет бить ключом. Надеюсь, и ты найдешь там свое место.
А тебе что, никогда не хотелось обзавестись семьей, мужем, детьми? Неужели хотелось только порхать, как бабочка?
- Не оскорбляй меня, пожалуйста. Что ты знаешь обо мне? И все, о чем ты говоришь, это где-то там далеко и очень эфемерно. А сейчас я не хочу жить в этих условиях. Отправь меня в анабиоз навсегда, или вообще аннигилируй, и убери из памяти машины всю информацию обо мне, словно меня вообще никогда и не бывало.
- Ну, Мишель…
- Уйди от меня. Я тебя ненавижу!
После этой ссоры, мы несколько дней не разговаривали. Я ушел спать в другую каюту и большую часть времени проводил на своем рабочем месте в ходовой рубке. Чем занималась Мишель, я не знал. На третий день она явилась ко мне и решительно заявила о своем желании немедленно отправиться в анабиоз. И мне ничего не оставалось, как уступить ее просьбе.
В «спальне» я уложил ее в свободный саркофаг, все проверил и включил систему жизнеобеспечения. Прощай, Мишель, возможно, теперь надолго, если не навсегда…
Вернувшись в свою каюту, я не обнаружил ни малейшего следа ее пребывания на корабле. Мишель ликвидировала буквально все, что напоминало о ней, все до любой мелочи, будь то тряпочка, или зубная щетка, или даже ее черный волосок на подушке. Словно ее никогда здесь и не было. И, если бы не постоянно ведущаяся видеозапись всего, что происходит на корабле, я бы мог подумать, что это мне все просто приснилось. Мне стало так грустно и одиноко, как не было никогда до этого. И что мне делать? Поднимать сейчас очередную смену дежурных, или додежурить одному до конца срока? И я решил дежурить один. Все равно, я уже наделал столько нарушений, которых уже никак не скрыть. Теперь «семь бед – один ответ!». Додежурю один за Виктора и Тома. Вот удивятся Генрих и Сэм, что поднимаю их я, а не ребята предыдущей смены. Но объяснять им ничего я не буду. Сами выяснят все, если захотят.
Сознание возвращалось медленно, мысли с трудом шевелились в голове, словно нехотя проворачивался давно не использованный, и не смазанный механизм. Когда я открыл глаза, крышка саркофага была уже открыта, передо мной на стене светилось табло часов и нашего земного календаря. Оно показывало: «14:28 31 07 2179». Мгновенно весь туман из головы вылетел. Как 79-й год? Я же точно помню, что закончил дежурство 31 марта 2162 года. Это что же, почти 17 лет дежурили без меня? Почему меня не поднимали? И тут я вспомнил. Все тайное когда-то становится явным. Дежурной группе, а, возможно, уже и руководству корабля стали известны мои «художества». В результате и было принято решения больше меня к дежурству не привлекать. Так я провел в анабиозе беспрерывно почти 17 лет. Чувство собственной вины не покидало меня, но не это сейчас волновало меня. Что с Мишель? Конечно, ее обнаружили. Подняли ее или оставили в анабиозе? Что теперь с ней будет? Неужели она для меня навсегда потеряна? К чему были тогда все мои старания? Только из-за трех дней настоящего счастья? Я поймал себя на мысли о том, что если бы сейчас вернуться к моменту, когда Роман ушел укладываться в свой саркофаг, я бы все повторил сначала. И только ради тех трех дней счастья с Мишель. Что бы потом меня не ждало.
Быстро я направился к месту, где я оставил Мишель. Саркофаг оказался пуст. Когда ее подняли, и где она сейчас я не знал. Меня одолевали самые тревожные предчувствия.
В помещение заглянул Роман.
- Ты чего там так долго копаешься? Уже почти все собрались.
- А в чем дело? – поинтересовался я. - По какому поводу побудка?
- Сейчас все узнаешь. Общий сбор всего экипажа в конференцзале корабля в 5 часов. Мы достигли первой планеты. Скоро начнется выгрузка.
Вся дежурная группа, кроме дежурной смены, уже толпились у ходовой рубки. Когда все собрались, толпой двинулись в сторону основного жилого комплекса корабля. Мы шли рядом с Романом. Я спросил его:
- Ну как же так? Почему семнадцать лет обошлись без меня?
- А ты как сам думаешь? Руководство посчитало, что допускать тебя к дежурству больше нельзя. Мало ли что ты еще можешь натворить.
- И ты сам так думаешь?
- Может быть, я так не думаю, но моего мнения никто не спрашивал. Но, по правде говоря, я столько лет тебя знаю и такого от тебя не ожидал. И чего это ты вдруг вздумал?
- Рома, это не вдруг. Я всю жизнь ее любил и мечтал о ней. А когда появилась возможность с ней встретиться, удержаться я не смог.
- Ты хоть знаешь, что тебе за это будет?
- Представляю… А где она сейчас?
Ответить Роман не успел, мы уже пришли в конференцзал корабля. Здесь уже собрался почти весь экипаж. Все мужчины были в темно-синих комбинезонах с белыми воротниками, а женщины в ярко-голубых. Женщин было значительно меньше, но вся мужская часть экипажа постоянно поглядывал в их сторону. Мишель была среди них. Она в своем ярко-желтом платье с черным кружевным воротником резко выделялась из толпы. Ее трудно было не заметить. Меня пока она не замечала. Сам подойти к ней я не рискнул. В ожидании начала люди собирались группами, и что-то возбужденно обсуждали. В целом в зале царило приподнятое настроение, чего нельзя было сказать обо мне. Я постоянно смотрел в ту сторону, где была Мишель, но подойти к ней пока еще не решался.
Вот дверь, ведущая в кабинет руководителя экспедиции, открылась, и из нее вышел академик Ветровский со своими двумя заместителями. Они направились к трибуне, а все остальные поспешно стали занимать свои места в зале.
- Дорогие коллеги, - обратился к залу академик, - я хочу поздравить вас всех с нашей первой победой. Мы достигли нашей первой цели путешествия – планеты Прима-Терра. Она находится на орбите вокруг звезды Никона, звездного голубого карлика. Никон со своими планетами напоминает нашу солнечную систему, только планет у него намного больше, чем у Солнца – целых восемнадцать. И сам он немного побольше и светит поярче. И планет у него, пригодных для жизни людей, с нашей точки зрения, не менее четырех. Сейчас заканчивают разведку наши автоматические роботы-разведчики работающие на этих планетах. Как только получим окончательные результаты, будем принимать решение, на которые из них будем проводить высадку. Одно могу сказать наверняка, планета Прима-Терра очень похожая на нашу родную Землю.
Зал взорвался громом аплодисментов. Академик продолжил.
- На планете есть вода и даже полярные шапки льда. В отношении суша-вода Земля проигрывает этой планете. Материки здесь занимают большую площадь. На планете существует жизнь, во всяком случае, растительная. Каких-либо живых организмов наши разведчики пока не обнаружили. Ось вращения планеты вертикальная, без наклона, поэтому смены времен года на ней не происходит. Планета находится дальше от Никона, чем Земля от Солнца, поэтому год на ней длится приблизительно 565 суток, а сутки 32 часа. Большее удаление от светила компенсирует большая активность Никона. Никон ярче и горячее Солнца, он более молодая звезда.
Полученные пробы атмосферного воздуха вселяют надежды, что человек там сможет свободно дышать без скафандра. Кислорода в воздухе на 5% больше, а углекислого газа меньше, чем на Земле. Правда из-за этого человек будет быстрее стареть. Но вы прекрасно знаете, что для нас это сейчас совсем не проблема. Все вы навсегда останетесь вечно молодыми.
При этих словах зал
