Шаг

Она сидела в купе одна. Сидела неподвижно. Единственная маленькая морщинка между тонкими бровями была свидетельницей ее раздумий и воспоминаний. Черное пальто, черная шляпка, из-под которой выбивались прядки разноцветных волос. Мягкие чувственные губы, покрытые светлой перламутровой помадой «наизусть», не глядя в любимое маленькое зеркальце в бронзовой оправе. Она была слишком ленива, чтоб тратить на такие мелочи драгоценные минуты. Зеленые глаза смотрели спокойно на пустой, освещенный фонарями перрон.
«Ты мое счастье и радость. Лишь о тебе скучаю. Так коротки наши встречи, что…». Эти встречи коротки для них обоих. Он называет их «эйфорией», она – «полнотою жизни». Рядом с ним краски дня становятся яркими. Но они не ослепляют ее, а наполняют каждую минуту бытия смыслом, душу – покоем и теплом. И все становится простым и ясным в этом безумном мире.
«Странно, милый, такие разные названия – без изменения сути: «эйфория», «полнота жизни». Но в человеческой жизни много странностей, правда? Мы по разному смотрим на многие вещи, но наши с тобой мысли сливаются воедино. Один взгляд на жизнь: глубокий, серьезный, с долей сарказма. Взгляд в одном направлении…»
Поезд медленно тронулся. Она услышала, как колеса заскрипели, а потом постепенно нашли свой привычный такт, и их стук для многих пассажиров казался уже веселым. Она сидела так же неподвижно. Ее взгляд по-прежнему был спокойный. Но она чувствовала, как молнией сверкнул огонек в ее глазах, и легкой тенью в уголках губ промелькнула улыбка. «Куда едет эта женщина?» - спрашивала она себя. И знала точный ответ.
«Да, милый, наши встречи так коротки, что похожи на сладкий сон…А потом ты уходишь. Уходишь опустошенный, уходишь в пустоту и оставляешь меня в этой пустоте. И каждый раз я повторяю заученную фразу: «Пустота – это конец..., пустота – это начало…». Повторяю много-много раз, чтобы поверить в нее. Наши встречи похожи на сладкий сон. Захлестывающая радость, неистовая нежность, счастье, со всеми ее оттенками, переполняют мою душу и тело. И ты чувствуешь, как в твоих руках оно становится все жарче и раскаленнее. «Ты такая горячая!» - и наши губы стремятся навстречу. Они так давно не видели и не вкушали друг друга, так давно не сливались в едином порыве. И мои руки, предаваясь все тому же порыву души, ложатся тебе на плечи и начинают свое долгожданное удивительное путешествие. А пальчики… тонкие, нежные… они хотят успеть прикоснуться к каждой твоей клеточке, будто бы знают, что их время коротко. И нет ничего важнее и слаще этой минуты встречи, встречи с единым вдохом. И ты слышишь, как трепещет мое сердце. И так каждый раз, когда я вижу и слышу тебя.
О, это биение! Всегда как в первый раз! Только теперь, со временем, хаотичный набор ликующих звуков плавно вливается в поток большой и яркой симфонии. Неизменным остался только ритм: 120 в минуту. Иногда инструменты начинают свое соло по очереди: хныкающую флейту сменяет хохочущий фагот, которого подхватывает медленно повествующая о любви лира.., но в финале их голоса обязательно сливаются в единую мелодию. Ты ее знаешь, любимый. И, предвосхищая каждый последующий, такой знакомый мотив, растворяешься в ней от счастья и наслаждения».
Колеса стучали все быстрее и быстрее. Поезд стремительно уносил ее все дальше и дальше в воспоминания. « Так странно, мой хороший, у всех людей сердце одинаковое, а бьется по-разному. Кто находит время и смелость прислушиваться к чужим сердцам - легко распознает песню большого, боевой клич отважного, ласково журчащий шопот доброго, безудержное стрекотанье пылкого, неизменную мелодию преданного. Ты слышишь, любимый, как бьется мое сердце? Много раз оно было рядом с твоим. Ты слышишь, любимый, его стук в длинные дни и ночи разлуки? Ты слышишь, любимый, как осенью оно томится под прощальный шепот умирающей листвы, зимой – под угрюмый вой ветра и холод стужи? Ты слышишь, любимый, его биение под пробуждение природы весной, под летнюю песнь соловья под окном? Все та же неизменная мелодия маленького женского сердца. Оно поет о любви, о неизбежной любви к тебе.
Ты знаешь, я не познала в этой жизни ничего сильнее ее. Говорят, что мир спасет красота, а я думаю, этот безумный мир спасет любовь. Только она  вдохновляет человека творить красоту вокруг себя, в себе, в близких. Помнишь, «В начале было Слово. И Слово было у Бога…». Я думаю, это было слово «Любовь». С любовью «Бог создал небо и землю, и море, и все что в них…». С любовью Бог «сотворил человека.., и вдунул в лице Его дыхание жизни, и стал человек душею живою…», и познал человек любовь».
«Я люблю тебя. Знай это и на свету, и во тьме. Я так тебя хочу, что мысль о тебе расплавляет мой разум…». Эти же слова говорил Адам своей Еве тогда, очень-очень давно. И они пронеслись по реке времени, и ничто с тех пор не изменилось, они разносятся, разносятся по нашей Вселенной: «Я люблю тебя». И так будет всегда. Уходят поколения, уходят века, но остается Любовь, вечная спутница людей, которые пришли в этот мир, не зная - откуда, и не зная - куда.
Поезд уже пять минут стоял на какой-то станции. Он, как вечный странник, нашел на время приют в этом маленьком незначительном городишке с его жителями, радостными и грустными, бедными и богатыми, такими разными... Она не заметила этой остановки. В эти минуты она была рядом с ним.
«Так коротки наши встречи, милый. И каждая – как в первый раз. То же биение моего сердца, та же неутихающая и не покидающая меня страсть. Неуемная, как сила, не поддающаяся сознанию. Она тихо и медленно движется, с каждым мгновением набирая неведомую мощь, и вырывается откуда-то из самых недр, становясь всепоглощающей, сметающей на своем пути все каноны, предрассудки, все мои мысли. Дарить! Дарить! Дарить наслаждение! Всю нерастраченную силу нежности и тепла! Дарить! Тебе! Единственному! Так повелевает любовь. И сливаются воедино тела. И сливается душа с душою, с твоею, с той, с которою она проживает день за днем, час за часом… Они,  наконец-то, обретают такой долгожданный покой и заботу, защиту и нежность. Им не нужны наши слова. Они сейчас  далеко-далеко. И нет больше будничных забот, тревог, радостей и разочарований. Нет ничего. Только они.
Знаешь, в эти мгновения нет и этого ужасного повторяющегося сна с его пустым перроном, нет и меня, той потерянной и беспомощной, что всегда смотрит вслед ускользающему в горизонт поезду, которого уже не вернуть. Есть другая! Покорная и порывистая, слабая и сильная, нежная и дерзкая! Разве такой ее сделала надежность близких? Разве надежность способна на стремительные переливы настроений? Разве обладает она силой, способной всколыхнуть всю громаду чувств, какие есть на этой земле: любовь, ненависть, нежность, гнев, радость, тоску, счастье..? Есть ли у нее дар постепенно и медленно обнажать потаенные уголки человеческой души? Надежность! Она не окрыляет, она придает уверенность. И шаги нашей жизни становятся тверже и смелее. Наверное, здорово прошагать по жизни твердой походкой: «Ать-два! Ать-два!» от самого начала до самого конца, я не знаю. Но если бы мне  предложили выбор еще раз: любовь или надежность, я еще раз предпочла бы любовь. Ибо нет ничего надежнее надежности любящего сердца!»
Все это время она смотрела в окно, но только сейчас, прервав спор  с ним, увидела, как летит по бескрайней бездне среди далеких теплых звезд. Ночь была удивительно ясная. Она видела много таких ночей из своего окна с приоткрытой занавеской.
«Знаешь, любимый, занавесочка есть в душе каждого. Интересно, почему я все реже и реже стала пользоваться ею с тобой? Никому я не позволяю в себе усомниться. Все знают меня сильной, а некоторые мои поступки называют дерзкими. И никто не догадывается о внутренней застенчивости той, которая много лет назад играла на сцене Бетховена и Баха, играла самозабвенно. Но ее пальчики всегда были ватными и непослушными. А когда она пела, ее голос от волнения сильно вибрировал. Она так и осталась той застенчивой девочкой. Только теперь, когда поет, закрывает глаза. Это ее занавесочка. А когда ей становится очень страшно, она убегает... убегает за свою занавесочку.
Она не заметила, как поезд остановился. Этот усталый скиталец должен немного отдохнуть перед началом своего обратного пути. Пассажиры оживленно покидали приютивший их вагон. Они уже забыли веселую музыку колес. Этот поезд перестал для них иметь значение. Такова человеческая сущность. Едва достигнув цели, мы забываем о тех, в ком еще так недавно нуждались.
- Девушка! Прибыли! – услышала она звонкий голос рыженькой проводницы.
И тот же огонек молнией сверкнул в ее зеленых глазах, а в уголки мягких губ прокралась улыбка.
- Глупенькая! Разве ты знаешь, как долго ждала я этот поезд, - подумала она.
Ждать…ждать…ждать… - единственно несокрушимая никакими силами, никакими доводами ума привилегия любящего сердца.
Он стоял у двери вокзала...на уже полупустом перроне. Над городом просыпалось раннее утро. Она сделала шаг ему навстречу и знала, что этот шаг длиннее жизни…

                   


© Copyright: Марина Гербер, 2009