Содержание
-Кафе публичного дома
-О доброте
-Сообщение ТАСС
-О доброте. 2
-Снайпер
_________________________
Кафе публичного дома
1
В Берне господин Кронберг,
желая показать нам местную экзотику,
привел нас, совсем еще молодых ребят,
в публичный дом,
точнее, не в сам «дом»,
а в кафе при нем.
Мне не хотелось туда заходить,
но... «все пошли, и я пошел!»
Наш рачительный хозяин знал,
чем можно поразить воображение
своих неиспорченных,
не тронутых буржуазным загниванием
советских гостей.
2
Был вечер.
На открытой террасе кафе
стояли столы и скамейки.
Легко одетые женщины
сидели на коленях у посетителей.
Мужчины были, все больше,
среднего возраста.
Видимо, сидение на коленях
не должно было оплачиваться
слишком дорого,
поэтому в «номера»
никто из мужчин не спешил:
там цена была бы другой!
Все было так,
как в Девятнадцатом веке,
в книжках, которые я о нем читал:
и темные, старые скамейки,
и люди, словно бы,
чувствующие неловкость от того,
чем они тут занимаются,
и пожилые маменькины сынки,
и их дамы, —
все показалось мне скудным,
дешевым и убогим (в плохом смысле!).
Только одна из веселушек,
средиземноморского типа,
запомнилась мне,
потому что была похожа чертами лица
на знакомую девушку!
А еще потому,
что все время смотрела на меня!
Целовала одного!
Смотрела на другого!
Странно!
Хотя...
Быть может,
такая у них профессиональная этика:
ведь вся жизнь у бедолаг — предвкушение
следующего потребителя их прелестей!
Люди все для них, словно, обезличены!
А неповторимы — только деньги!
Новые, еще не полученные!
Которые можно получить
От следующего, по очереди, «клиента»!
3
Я тогда еще подумал,
что у этих дам, все же,
не все в порядке с головой!
У моих товарищей, вероятно,
мелькнула в сознании похожая мысль,
потому что все мы
вдруг заторопились
и ушли, забрав с собой
господина Кронберга.
Через несколько лет
я прочел у Ламброзо
ту же самую мысль —
о недоразвитии
у этих «специалисток»
чувственной сферы
их интеллектов!
Впрочем, на Ламброзо
они особенно сильно
не обижаются,
потому что его не читают!..
=======================================
О доброте
1
Мне было тогда лет восемь.
Папа, Мама и я, —
мы проводили лето в деревне.
Рядом с домом стоял папин «Москвич».
Потом появилась
и вторая машина, — «Победа».
Это к нашей хозяйке
приехал погостить ее сын с женой.
2
Однажды ночью
нас разбудил стук в дверь.
Серьезно захворал
житель соседней деревни.
Надо было срочно
отвезти больного в город.
Других машин
ночью не нашлось.
Вначале, родственники
обратились к сыну хозяйки.
Тот сказал,
что его «Победа» сломалась.
С больным поехал отец.
Утром только вернулся.
Успокоил нас с мамой:
«Помощь оказана!
Сосед поправится!»
3
Отец был добрым человеком.
Доброта в нем была
Естественная:
Так светит солнце!
Цветут цветы!
Всю жизнь я хотел быть
похожим на отца!
Хотел призанять у него
именно такой доброты!..
4
...Пока не получается!
Что-то мешает!
Жаль, если я —
Не Такой! Другой!
=======================================
Сообщение ТАСС
Конец марта
тысяча девятьсот
шестьдесят восьмого года.
Утро, около десяти часов.
На улице солнечная, светлая,
апрельская уже погода.
Я занимаюсь каким-то
важным для меня делом.
Радио работает.
Радио у нас дома
работает всегда,
а отдыхает только ночью,
вместе с нами.
Вдруг слышу, — говорит оно
странные, необычные слова!
Несбыточные какие-то,
невозможные — по всему:
по интонации диктора,
по смыслу,
по тону и по цвету:
«Двадцать седьмого марта
вблизи деревни Новоселово,
под Москвой,
произошла катастрофа самолета,
в которой погибли герои-летчики:
первый космонавт нашей планеты
Ю. А. Гагарин
и инструктор пилотажа
Космического центра
В. С. Серегин...»
Это сообщение, —
как падение из стратосферы,—
не усваивается сразу!
Не складывается
ни в какое значение!
.
«Гагарин погиб?..
Как это может быть?»
Я выбегаю на балкон.
Смотрю на залитый
яркими солнечными лучами,
еще не слышавший
сообщение ТАСС, двор.
Внизу играет с кем-то
мой товарищ, Сережка Ряузов.
Я кричу:
«Сережка!
Гагарин разбился!»
Но Сережка тоже
ничего не понимает!
Смотрит на меня
и молчит!
Наверное, думает,
что я — сошел с ума...
=======================================
О доброте. 2
1
Осень. Уже продвинутая.
Утро. Начало девятого.
Подхожу к входу в метро.
Остается пройти
еще метров семьдесят.
На дорожке,
что стороны общественного туалета,
на бордюрном камне,
опершись на локоть,
полулежит человек.
Туловище на земле,
плечи и голова приподняты.
Одет вполне прилично.
2
Я подхожу к нему.
Спрашиваю о чем-то.
Он не отвечает.
Смотрит куда-то через меня.
а рука, словно бы сама по себе,
шарит по краю тротуара,
собирает в горстку,
поднимает
и роняет сухие листья,
нападавшие с соседнего ясеня.
Я спускаюсь в метро,
звоню в милицию, —
в городское МВД, —
и сообщаю о нем.
Оператор обещает
принять необходимые меры.
Я возвращаюсь к моему найденышу.
У него все по-прежнему:
взгляд в никуда,
словно бы отдельная от него рука,
сухие листья...
3
От метро бодрым шагом,
словно только что проснулся.
отдав восемь часов сну,
уверенно следует ко мне сержант
с очень узнаваемой,
для милиционера, внешностью.
Вот он уже рядом со мной.
Очень удивлен:
«Нет, это надо же!
Он ведь и вчера здесь сидел!
Вторые сутки так сидит!
На холоде, без еды!
Со мной только что связались
из Центрального МВД!
Это вы туда звонили?»
«Да, я!»
«Сейчас приедет машина!»
4
Он еще что-то рассказывает
о своем «боевом» прошлом,
о том, как в «девяносто третьих»
помогал расстреливать
парламент своей страны,
но это я уже не хочу слушать —
и ухожу, — тем более,
что машина уже приехала!
5
Бросаю последний взгляд
на моего подопечного,
на его руки,
на сухие листочки,
к которым они
по-прежнему тянутся.
«Надо же!
Вторые сутки сидит!»
Сколько же сотен глаз
равнодушно
смотрели на него,
спеша на работу?!!
Такие же сухие глаза!
Такие же сухие,
как... сухие листочки!
=======================================
Снайпер
1
На одной из станций
в вагон электрички зашли пассажиры,
целая компания мужчин и женщин.
С ними был и человек средних лет,
в белой рубашке
с расстегнутым воротником.
Был он в темных очках.
И не совсем трезвый!
Чем-то я ему приглянулся, что ли,
потому что он подсел ко мне
и стал рассказывать!
2
Вот о чем он мне рассказал:
«Я в армии снайпером был.
В Афганистане повоевать пришлось
и в Грузии тоже,
когда там заваруха началась.
Помнишь, Саакашвили
на Осетию напал?
Я тогда давно уже
в запасе числился,
а тут мне позвонили домой,
из военкомата!
Позвали снова на службу!
Уговаривали очень,
деньгами соблазняли,
объясняли, что нет у них
подготовленных снайперов,
с опытом.
Приходится
из наших учетных карточек
номера брать
и ветеранов обзванивать!
Призывать на защиту —
по телефону!!!
Такая вот армия!
Я решил поехать!
Коли нет никого!
Раз нужен!
И вот я на войне.
Все вспомнил:
маскировку,
экипировку,
выход в тыл,
ожидание в засаде!
Самое трудное ждать!
Сутками приходилось!
Тяжело!
Шевелиться ведь нельзя!
Сколько же их офицеров
я настрелял! Ужас!
А когда закончилось все,
мне денег стали давать,
много денег!
А я велел все деньги передать
молодым ребятам,
которые служили там
вместе со мной!
Видеть не мог я тех денег!
Не то что брать их!»
3
Он говорит,
а я чувствую запах
старого перегара!
Понимаю,
что пьет он —
не один день!
Что каждый выстрел
переживает,
как пулю
в свое собственное сердце!..
Я не хочу,
чтобы этот человек погибал!
Таких воинов, как он,
с таким пониманием долга,
с живой совестью —
сейчас поискать!
И тут меня прорывает:
«Ты не убийца, не киллер!
Ты солдат!
Ты защищал женщин и детей!
Ты встал за Цхинвал!
НЕ смей пить!
Водку никто не осилит!
Зато она с собой всех заберет!
Любого богатыря!
Когда плохо тебе, —
выходи из дома —
и шагай!!!
Десять,
двадцать километров шагай,
пока ноги двигаются, —
иди!!!
Сам устанешь,
а душа отдохнет!
Я так делаю,
если мне плохо!
Ну, обещаешь?!!»
4
Он посмотрел на меня так,
что я в тот миг поверил:
«Слова мои
дошли до его сознания!»
Дай бог, чтобы дошли!
Электричка остановилась.
Его друзья
высыпали на платформу.
Он крепко пожал мне руку
и тоже вышел следом.
=======================================
=======================================
