двинулась на сближение.
Поезд.
Он явно не останавливался в посёлке, товарняк мчал на всех парах.
Противники интернатских с железки разлетались кусками по насыпи, ошмётки плоти висели на ивняке вдоль рва. Три трупа, двое покалеченных. Алмаса, стоявшего впереди, окатило фонтаном крови, а колонка так и завывала про железную дорогу. От шока его пробило на смех. Весь в крови хохочущий демон смерти. В таком виде удержать своих от расправы ему далось легко.
Среди корешей были и те, кто считал, что уцелевших следует запинать для острастки, да и прогнать заодно раз и навсегда с общей детской площадки, где крытый домик и под горкой можно выпивать, спрятавшись от дождя.
Сорок-баро решил иначе.
На телик плюнули, оставили детдомовским. Наступило перемирие. Затем Алмас взял сутенёрами нескольких сирот, феями их девчонок, открыл для них свою клиентскую базу... Долгожданное сытое время закрепило успех. Воцарился мир: бои без правил, извращённый секс и пытки. Всё на видео. Всё за бабло. В реале? Пожалуйста, тройной ценник. Массовых драк и крови с тех пор не было, и это тоже, как ни странно, отнесли на его счёт!
Такая вот жизнь пульнула сорок-баро в диаскоп сказочного лета, в калитку мирной усадьбы Адажио…
***
Подпол забит консервированием разных лет, кладовки – сухими продуктами. Мука десяти видов, любого помола. Глубокие полки стоило бы перебрать. Выдохшиеся специи, прогоркшие крупы долой. На стеллажах в баночках мёд, бальзамы. Приторные, липкие фруктовые сладости. Овощи, зелень этого года попадали в тарелку прямо с огорода, само собой… Про винный погреб нечего и говорить, рецепты наливок исчислялись десятками. Маленькая солнечная панель питала холодильник с мясом, колбасами, маслом. Думитру сам делал закваску и выпекал хлеб в кухонной печи, хотя летом растапливать её на несколько часов очень жарко.
Всё это проваливалось в глотку молодого, перманентно голодного бандита, как в чёрную дыру. Он требовал жирной, плавающей в масле еды и сладкого без ограничений. Каждый день Думитру варил кастрюлю супа, забив под крышку неизвестной Алмасу ботвой, невозможно ароматной. Жир покрывал её на палец сверху, но проглот всё равно вприкуску брал хлеб с беконом. Правда, он был не капризным, ни единой претензии. Только количество: давай-давай и пирожки, и безе, и орешки в шоколаде, и халву, и мёд. Старое вареньем? Годится. Молочный сахар? А что это? Круть! Мало, ещё больше сладкого.
Думитру был не против. Готовка его успокаивала. Он пытался жить пригнувшись и сощурившись, воспринимать захватчика, как стихийное бедствие. Когда-то минует, всё заканчивается.
Алмас оказался молчаливым, но прилипчивым. Неровным в настроениях. Иногда он замирал, сидя где-нибудь в углу, наперекрест закрывшись руками, положив кулаки на ключицы. Наевшись или с нетерпением ожидая пищи, вертелся рядом кругами, мешался, виснул на старике.
***
Обычный ужин под навесом.
Всё, больше не лезет…
Где-то украв холодящей, как зимний сквозняк, ментоловый крем, Алмас не для муки, а для развлечения сам раздел Думитру и мазал чувственно – с сожалением и с наслаждением от синяка к синяку. Завтра появятся новые, а эти станут черней, но не сегодня, ведь уже вечер – пьянящее для Алмаса время. Ему пришла фантазия побыть хорошим… Думитру покорно терпел лекарственное насилие, сопение, озноб. Прицокала по мощёной дорожке козочка. Он рассеяно протянул остаток вялой кинзы ткнувшемуся под руку коту, мимо её шкодной бородатой морды… Опять выдернула колышек, зараза. Что-то уцелело на грядках?..
Золотое уходящее солнце и дыхание сорок-баро, распластавшегося на плечах старика, как гиббон на дереве, поджаривали шею. Бандит уже раскаивался в обещании не трогать его до завтра, вслух горевал, как трудно жить, если ты такой хороший и вынужден держать слово… Амбре зверинца, густой пёсий запах окутывал их. Чего парень не моется? Что за бомжатские привычки, комплексы или тайны? Татуировки? Ночью мог бы ополоснуться. Странное дело.
Отняв кинзу, зажевав салфетку, козочка возжелала ещё чего-нибудь… Она обошла пустое кресло и попыталась дотянуться к яркому, цвета морковки блюдцу. Огребла от кота лапой, попятилась, боднула с досады… И перевернула лёгкий плетёный стол, шкода рогатая! Алмас подхватил его и туесок, полный садовой малины.
– Не представлял, что такое бывает, – жадничая делиться, он отталкивал рога, дул в козий нос, а себе в рот клал, соблюдая последовательность: бордовую, шафраново-жёлтую и белую ягоды поочерёдно.
Думитру с застарелым разочарованием отказался взять даже одну штучку:
– Сорта выбирал, в питомник ездил, ухаживал за ней, а она… Обыкновенная.
– Какая же обыкновенная, когда вот? – крупная белая ягода в пальцах сорок-баро походила на колпак эльфа.
Скривившись, Думитру покачал головой:
– На вкус. Малина должна быть лесная либо ворованная…
– Почему?!
– Слаще…
