ДЕТСКИЙ САД

Однажды я ушла из дома. Для этого были свои причины, потом как-нибудь расскажу.
Ушла буквально в ночь, с двухлетним сыном на руках, совершенно не соображая, что делаю и куда иду.
На улице шел кинематографический дождь, все было наполнено беспросветной безысходностью. Поймав такси, я даже не сразу сообразила, куда поеду. Потом решила ехать к подруге Ленке, которая жила одна, и в гостях у которой была два раза, и которой у меня даже не хватило ума позвонить. В Марьиной роще стояли три совершенно одинаковых дома, и от стресса никак не могла вспомнить, в каком из них именно живет подруга. Водитель, сначала ворчавший, что, вот, мол, сами не знают, куда едут, потом проникся ситуацией, таскал мои нехитрые пожитки.
– Подъезд хоть какой?
– По-моему, второй... Или третий? Нет, третий, кажется, точно, третий! Или второй? – пыталась вспомнить я.
– Ладно, их тут четыре всего, найдем барышню твою. Этаж-то помнишь?
Этаж тоже помнился весьма условно.
Ленку, слава Богу, мы нашли со второй попытки. Денег водитель не взял. Уложив Ясика, стали прикидывать, как бы обустроиться с этими временными трудностями. Мы обе работали.
Благослови Бог подруг, чтобы бы мы все без них делали!
На следующий день я осталась дома и занялась поисками квартиры и няни. Через день осталась дома Ленка, и по объявлениям звонила она.
Потом мне разрешили временно занять корпоративную квартиру, которая все равно пустовала на тот момент, Ясика я иногда брала на работу, иногда за ним приглядывала моя приятельница. В общем, первый шок от  сумасшедшего поступка прошел, все как-то устроилось, жизнь потихоньку вошла в русло.
Со временем появилось свое жилье, и я начала поиски детского сада. Обзванивала все находящиеся рядом заведения, и в обеденный перерыв ездила смотреть. Мест не было, группы были все забиты, время близилось к сентябрю, и я уже была на грани отчаянья. И вдруг в одном саду сказали, что есть место. Ринувшись туда, я по какой-то случайности перепутала дома и попала в дом напротив. Войдя в скромное помещение, спросила Валентину Ивановну, заведующую. Меня поправили – Татьяну Ивановну, я не стала спорить, потому что в голове все заведующие почему-то с отчеством Ивановна, слились в одну тетеньку, и вполне могла перепутать имя. Татьяна Ивановна оказалась заведующий ведомственного садика, относящемуся к какому-то НИИ архитектурного планирования или чего-то подобного, в группе было всего 10 человек по сравнению с обычным количеством 25, садик был платным, но вполне по моим деньгам, я внесла сумму, и не веря своему счастью, поехала на работу. Через час позвонила настоящая Валентина Ивановна и недовольным голосом сказала, что она ждала, а я не приехала, и место уже отдано. Только тогда я поняла, что, как говорится, счастливо ошиблась дверью, и усмотрела в этом знак судьбы.
Надо сказать, что вечером я все же съездила в тот сад и очень обрадовалась, что попала не туда – обстановка была казенной и совершенно не понравилась. Заведующая намекала на спонсорский взнос в размере, значительно превышающим то, что я официально заплатила за случайный ведомственный садик, и вообще оказалась дамой весьма неприятной.
Почему-то все заведующие ведут себя так, как будто оказывают тебе неслыханную милость, принимая ребенка, разговаривают высокомерно и даже чуть хамовато. Диалог выглядит, как будто она верховная жрица, а ты провинившаяся служанка, которую могут казнить, но по прихоти жрицы могут и помиловать. Короче, была очень рада, что не попала в тот детский сад, мимо которого так судьбоносно проехала.
…Сын был очень маленький, самый младший в группе – ему еще не было трех лет, и это являлось основной официальной причиной, по которой сразу заходила речь о баснословной «спонсорской» помощи и повинностях в виде мытья полов, окон, покупки игрушек и книг для группы. Ведомственный садик его возраст не смутил, и это было огромным преимуществом.
Сейчас прошло 20 лет, очень надеюсь, что ситуация в садах теперь другая.
Итак, моему малышу, горячо и неистово любимому сыночку, предстояло сделать первый шаг во взрослую жизнь. Я до сих пор не понимаю логики работы детских садов. Как могут работающие с 9 до 6 (плюс дорога) родители, забирать ребенка в пять часов вечера? В нашем саду было чуть лучше – разрешалось забрать ребенка в 6 и даже в полседьмого, но я работала до 7, а когда случались авралы или проходил совет директоров – и до 8, и до 9, и до 10.  Потихоньку стала искала няню и готовила Ясика к саду.
Я ему врала, что это такой детский клуб, где весело, радостно, много игрушек, и ему не будет скучно и одиноко. Что такое детский клуб, мой сын знал – иногда в выходные мы ходили туда с подружками. Ясик, уже тогда отличавшийся взрослой логикой, спрашивал, зачем тратить столько денег на клуб, когда он прекрасно может поиграть дома.
Кроме того, во время прогулок, он всегда выезжал на подаренной папой машинке с педалями, и без нее гуляний не представлял. Пришлось упросить воспитателей разрешить машинку. Разрешили.
Я старалась объяснить ребенку, что пока работаю – у него как бы тоже будет своя работа – играть, заниматься, гулять и спать. Спать он наотрез отказался.
Мне очень хотелось, чтобы его детский сад ничем не был похож на мой.
Воспоминания о моем детсадовском детстве были весьма печальные. Я не могла есть манную кашу и супы, вообще не любила тамошнюю еду, а есть нас заставляли и обещали вылить несъеденное за шиворот, от чего меня парализовывало от страха. Когда насильно кормили - тошнило.
Будучи интровертом, не любила шумные игры, поэтому подруг имела мало - всего двух. Кроме того, была очень медлительной, а у наших воспитательниц – злобных теток, царило железное правило – кто не успел одеться и выйти вместе с группой, гулять не идет. Поначалу я очень спешила, пальто и шапка вечно были надеты кое-как, из-за чего перманентно болела.
Потом поняла свое счастье – целый час можно одной сидеть в группе, играть во что хочется, читать, рассматривать картинки, можно даже тихонько попеть. Долгое время я «прогуливала» прогулки, воспиталкам было по фиг, но потом меня пару раз заметила заведующая и сделала им втык, после чего одинокий часовой рай кончился.
Веранда, где мы гуляли, находилась прямо напротив окон нашей квартиры, и можно было целый час стоять у забора и разглядывать белые кружевные занавески, подвешенные горшки с цветами в кухне и не задвинутые шторы в гостиной. И мечтать о том, как через несколько часов буду ходить по этим комнатам, смотреть в окно и видеть веранду. Какие-то абсолютно метафизические движения происходили в моей пятилетней голове, я совершала астральные полеты в свою квартиру и жила там целый час, пока мы гуляли. Одна «я» с тоской смотрела на домашние окна, а вторая  – зеркальная - также из этих окон смотрела на себя, гуляющую в саду.
Я вообще очень любила мечтать, а пребывание в детском садике никак этому не способствовало, нас всех строили в шеренгу – готовили к взрослой жизни.
В общем, помня свое детсадовское прошлое, очень переживала за своего сына и старалась всячески подстелить ему соломки. Попросила воспитателей не кормить его завтраком, а давала перед уходом в сад йогурт, сок и фрукты с собой; просила не заставлять его есть вообще, а также не заставлять спать. Они удивленно пожимали плечами и кривили губы, видно мамаш с такими претензиями им еще не встречалось.
Кроме того, я учила Ясика давать отпор, как воспитательницам, так и детям. Было невыносимо страшно от того, что он маленький, его обидят, а он смолчит, проглотит, будет переживать в себе, возненавидит сад и три лучшие года жизни будут отравлены. В общем, дула на воду изо всех сил.
Первого сентября на любимой машине с любимым рюкзаком в виде ушастой собачки, с цветами, конфетами и маленькими подарками всем детям мы с папой повели его в сад. Мое нервное напряжение находилось на таком пределе, что состояние было близко к обмороку. Я пообещала, что заберу его в обед, разрешила не спать, и обливаясь слезами, поехала на работу. Взяла какие-то бумаги, как будто над ними работаю, встала к окну и посылала лучи своей любви, молитвы и заботы через шоссе, шесть улиц, два парка, и три переулка, – в окно садика, где третьим глазом видела, как Ясик знакомится с детишками, как они занимаются, гуляют. Отпросившись с обеда, я побежала его забирать. Зайдя в группу, увидела, как мой сыночек спит щекой на подоконнике. Воспитательница сказала, что он почти все время стоял у окна и заснул возле него одетым. Наверное, он тоже смотрел через шоссе, шесть улиц, два парка и три переулка…
Мы шли из сада и Ясик аккуратно спросил, долго ли еще нужно ходить в сад? Пришлось сознаться, что до выходных.
– А скоро ли выходные? – поинтересовался ребенок осторожно.
– Ну давай считать. Сегодня вторник – не считается, он уже прошел. Завтра среда, это первый день, он как бы тоже не считается. Не считается и последний день – пятница, потому что чего его считать – он же последний? Остается один день – четверг, это очень мало, правда?
– Понятно, целых три дня, – вздохнул Ясик.
Я села перед ним на корточки, обняла его и совершенно по-взрослому сказала, что надо привыкнуть, у нас нет другого выхода, а это был лучший вариант из всех, которые можно было выбрать. Просто надо привыкнуть и все.
– Кому надо? – философски спросил мой сын.
– Нам обоим милый, поверь - и мы крепко-крепко обнялись, стараясь не расплакаться…
Ясик, наученный мною, уже вполне знал свои права и по мере сил боролся с несправедливостью.
– Настя, у тебя есть пьяво не есть кашу, Светьяна Вячесьявовна, у вас нет пьява заставлять Настю есть кашу – картаво зачитывал он всем их права.
Шло время, иногда я среди дня забирала сына на работу, мне разрешали, зная о моей ситуации. С подложенными на стул под попу толстыми словарями и справочниками, он печатал знакомые буквы на компьютере или рисовал. Все в офисе его обожали.
Как-то вечером пришлось позже забрать его из сада, все ушли, была только нянечка, с которой у меня были очень теплые доверительные отношения. Звали ее Римма Шарафовна. Она одна завязывала ему шнурки, на руках уносила спать и защищала перед воспиталками.
– Немедленно прекратите завязывать ребенку шнурки, они сами должны это делать, – отчитывали воспитательницы. (Мы репетировали завязывание шнурков весь вечер, но пока не очень преуспели, потом я купила ботинки на липучках)
– Александру Сергеевичу Арина Родионовна до 16 лет завязывала шнурки – ничего, стал великим поэтом, – парировала нянечка.
Я ей пожаловалась на дикие невыполнимые правила забирать ребенка во время рабочего дня, а она вдруг сказала:
– Вы знаете, я все равно ухожу из сада в пять, могу забирать Ясика и ждать вас дома, заодно приберусь, приготовлю что-нибудь, можем на кружки ходить, на занятия. Только я на метро не езжу – боюсь.
Мы посмотрели друг на друга и поняли, что каждая из нас нашла свое счастье. У Риммы Шарафовны была очень непростая обстановка дома, и шла она туда через силу, поэтому побыть с ребенком у нас для нее было выходом. А для меня это было самой невероятной удачей, которая со мной случилось за последний год – ведь они не просто ладили с Ясиком, а действительно любили друг друга. Дома теперь всегда была