5
Заключение в Башне Невест изрядно надоело Элайне, но она не желала ни на час сокращать определённый ею самой срок, всё время подсознательно на что-то надеясь. Конечно, она пыталась бежать и не раз, но каждый раз натыкалась на сильную охрану. Её вежливо, но решительно водворяли на место, не говоря ни слова упрёка. По-видимому, такое поведение «невесты поневоле» было естественным.
Амарис Хаскетт иногда навещал её, вёл вежливые, ничего не значащие беседы, преподносил скромные подарки в виде недорогих украшений или охотничьих трофеев. Однажды он принёс ей клетку, в которой сидел маленький испуганный лэй. Элайна всем сердцем полюбила это прекрасное, но боязливое существо, и лэй вскоре привязался к ней. Он брал пищу из её рук, бегал по её плечам и голове, заглядывая в уши и глаза и щекоча их своими длинными пышными усами. Девушка смеялась, как счастливый ребёнок, и общение с любимцем было самым светлым и радостным пятном в её однообразной монотонной жизни.
Подружилась Элайна и со своей рабыней Мойной. Женщина искренне привязалась к девушке и часто уговаривала её дать согласие барону Хаскетту и не губить свою юную жизнь. Она рассказала пленнице, какая страшная участь ожидает её в случае отказа, но смерть на холодных скалах не пугала девушку. Смерть и забвение предпочтительнее унылой беспросветной жизни с нелюбимым или даже ненавистным ей человеком.
Правда, барон Хаскетт не вызывал у неё ненависти. Да, он похитил её и принуждал к нежелательному браку. Но он сделал так не из прихоти, а поступает по обычаям своих предков. Её мать тоже следовала собственным обычаям, выбирая мужей по своему желанию и воспитывая детей по своим законам. Элайна не приняла обычаев своей матери, но, даже следуя обычаям отца, похищенная девушка уже не может вернуться в свой дом. Так почему она упрямится? Девушка и сама не знала. Возможно, из-за подспудного неприятия принуждения.
Элайне едва исполнилось девятнадцать лет и, хотя в Илларии это считается самым приемлемым брачным возрастом, девушка совсем не мечтала о замужестве. Возможно, сказывалась кровь матери, но к мужчинам Элайна относилась равнодушно и ценила в них, прежде всего душевные качества, а не внешние данные. Хотя барон Хаскетт и был привлекателен снаружи, но девушка ощущала его холодность и равнодушие по отношению к ней, и это её раздражало. Возможно, если бы Амарис был влюблён и оказывал девушке более горячие знаки внимания, она бы сдалась гораздо раньше и произнесла долгожданное «да». Но барон относился к ней скорее как к сестре – с долей уважения и вынужденного терпения. А это раздражало девушку, и каждый раз при встрече, они вели себя скорее, как два скрытых врага, чем будущие муж и жена.
Мойна, желая склонить свою подопечную к браку, постоянно расхваливала своего хозяина, рассказывая о его настоящих и мнимых достоинствах, описывая его добродетели и затушевывая недостатки. Девушка слушала её болтовню вполуха, полагаясь лишь на своё мнение и принимая собственные решения.
Когда её четвёртая попытка побега тоже закончилась неудачей, Элайна, казалось, успокоилась, став пассивно ждать часа «Х», когда наступит время произнести одно из двух роковых слов. Она наслаждалась каждым прожитым днём относительной свободы, став капризной и требовательной. Казалось, она уже приняла решение и успокоилась. Тревога и глубокие раздумья больше не омрачали её чело, не туманили тёмных блестящих глаз, не беспокоили душу. Амарис сразу заметил перемену в поведении девушки, так как она перестала насмехаться, дерзить и отвечать колкостью на любое слово, и он понял это так, что девушка смирилась. В душе он возможно и любил девушку, как-то незаметно эти чувства овладели им. Но непонятная гордость не давала проявить это внешне, и он продолжал представать перед Элайной холодным и равнодушным господином.
Время тянулось медленно, но неотвратимо приближался роковой день. С каждым днём Элайна становилась спокойней и молчаливей, подолгу стояла у окон, глядя на летнее небо, по которому бежали лёгкие пушистые облака. Мойна, мучимая беспокойством, лишь тяжело вздыхала, глядя на госпожу, но не решалась нарушить её спокойное созерцание.
И вот наступил день, назначенный самой девушкой. Три месяца истекли. Однажды утром в комнату Элайны вошла взволнованная Мойна и тихо произнесла:
- Господин барон пришёл за ответом, госпожа…
И хотя девушка давно ждала этих слов, но сердце её тревожно сжалось. Она повернулась от окна, где, как обычно, стояла, и, стараясь казаться спокойной, ответила:
- Пусть войдёт.
Амарис вошёл в комнату и испытующе посмотрел на невесту. Девушка казалась спокойной, даже как бы равнодушной. Словно напряжение трёх прошедших месяцев истощило все её душевные силы. Она облокотилась о стену, заложив руки за спину, и, молча, смотрела на поднимавшегося по лестнице мужчину. Барон ступил в комнату и посторонился. За ним вошли два воина. Один держал в руках грубую верёвку, другой роскошный женский наряд.
- Итак, сударыня, пришёл тот час, когда вы должны окончательно решить – со мною вы или нет… - заговорил барон. – Не торопитесь! - поспешно добавил он, видя, что девушка собирается что-то сказать. – Я ждал долго, могу подождать ещё несколько минут. Ещё раз хорошенько подумайте, а затем говорите.
Элайна, которая, и правда, собиралась произнести роковое слово, закрыла рот и посмотрела на жениха более внимательно. За три месяца регулярных встреч она научилась немного понимать характер барона, и сейчас увидела, что под маской сдержанности, Хаскетт скрывает волнение. Неужели он боится отказа?
- Амарис… - Впервые за три месяца их знакомства, девушка назвала жениха по имени. – Прежде, чем я сообщу вам о своём решении, ответьте мне на один вопрос…
- С удовольствием, сударыня.
- На какой ответ вы надеетесь?
Барон слегка растерялся от такого прямого вопроса, но тут же собрался и осторожно ответил:
- Ваша смерть опечалила бы меня… Намного больше, чем мне того бы хотелось… Но, думаю, намного печальней был бы ваш отец.
- Мой отец? – встрепенулась девушка. – Что вы знаете о нём?
- Капитан Олайн почтил меня своим присутствием… Но мы отвлеклись. Время разговоров кончилось. Итак, ваше слово, сударыня.
Мысли заметались в голове девушки. Отец здесь! Он приехал спасти её и сейчас тоже пленник Хаскетта. Возможно, своим отказом она рассердит барона и тот отыграется на несчастном капитане.
Элайна гордо вскинула голову и громко произнесла:
- Я стану вашей супругой, барон, но это не принесёт вам счастья!
- Я ожидал услышать нечто подобное, - улыбнулся Хаскетт и подал знак. Воин с великолепным нарядом ступил несколько шагов вперёд и опустился на одно колено. Второй повернулся и ушёл.
- Вот ваш наряд невесты, сударыня, - сказал Амарис. – Наденьте его, я подожду вас внизу.
Сияющая Мойна бросилась вперёд и почти вырвала платье из рук воина.
- Идите! Идите! – закричала она на мужчин. – Госпожа будет одеваться!
Рабыня быстро и умело раздела безучастную девушку и облачила её в тяжёлое, шитое золотыми нитями и драгоценными камнями платье. На голову её она водрузила плоскую круглую шапочку, обшитую хвостиками лэев, с пышным белоснежным пером и короткой вуалью, скрывавшей лицо девушки. Взяв госпожу за руку, она помогла ей сойти по лестнице в нижнюю комнату, где её ждал жених. Теперь он взял руку девушки, и они вместе ступили на каменные ступени винтовой лестницы, шедшей к подножию башни. Впервые за три месяца Элайна свободно покидала своё узилище.
Как только они показались в дверях башни, наверху ударил колокол и над долиной поплыл весёлый и торжественный звон. Во двор сбегались слуги, весело крича и размахивая руками.
Барон провёл девушку через двор и подвёл к ступеням, ведущим в замок. Подняв глаза, Элайна увидела наверху толпу служанок и среди них высокую худощавую женщину, одетую во всё чёрное. Её тронутые сединой волосы украшал такой же серебряный обруч, какой носил Амарис.
- Это моя мать, - шепнул барон, помогая девушке подниматься по высоким ступеням. - Когда я вас представлю, вы должны опуститься на колени и склонить голову в знак почтения.
Под крики ликующей толпы, они поднялись по ступеням и остановились напротив баронессы Амалии. Та, молча, смотрела на сына и его будущую жену и её губы были строго поджаты.
- Матушка, это моя невеста Элайна Олайн, - произнёс Амарис и слегка сжал руку девушки. – Я украл её по обычаям наших предков, она отсидела в Башне Невест положенный срок и сейчас смиренно припадает к твоим ногам в знак покорности и согласия стать твоей невесткой.
Баронесса продолжала сверлить девушку глазами, и та отвечала ей таким же прямым и холодным взглядом. Молчание затягивалось, и служанки за спиной баронессы начали тревожно перешептываться. Амарис с силой сжал ладонь девушки и взглянул на неё умоляющим взглядом. Только тогда Элайна неохотно опустилась на колени и склонила голову. Хаскетт опустился рядом.
- Твоя невеста строптива и упряма, и я думаю, что ты сделал неверный выбор, похитив эту девушку… Но что сделано, то сделано. Не мы выбираем свою судьбу, а боги решают за нас, - недовольно произнесла баронесса. – Будем надеяться, она ещё переменится к лучшему… Благословляю вас, дети мои. Любите и почитайте друг друга и пусть боги пошлют вам счастье и удачу.
Она слегка коснулась их голов, и двор замка взорвался приветственными криками. Снова ударил колокол – гулко, тожественно, протяжно. Амарис встал и помог подняться невесте. Он откинул с её лица вуаль и все смогли увидеть лицо их будущей госпожи. Послышались крики восхищения и одобрительный свист.
Внезапно, сквозь весь этот шум, Элайна расслышала знакомые прихрамывающие шаги и голос отца. Резко обернувшись, она увидела пробиравшегося сквозь толпу служанок капитана. Его всегда загорелое лицо побледнело, как у больного человека. А в глазах блестели слёзы.
- Папочка! – воскликнула девушка и бросилась в объятия отца.
- Элайна! – выдохнул капитан, крепко прижимая к себе дочь. – Моя принцесса…
- А вот и мой дорогой тесть! – с довольной улыбкой произнёс Хаскетт. – Ну что ж, раз вся семья в сборе, может, пройдём в замок и отпразднуем это маленькое радостное событие?
