Дверь открылась без стука, и, не успев встать из-за стола, Лариса увидела, что в кабинет в сопровождении начальника войскового наряда входит парень в черном костюме. Глаза его лихорадочно блестели, на щеках горел румянец, а по высокому бледному лбу скатывались крупные капли пота. Парень пытался улыбаться, но это удавалось ему с трудом, улыбка получалась измученной и какой-то выдавленной. Прапорщик, придерживая «зека» за руку (до его плеча он просто не доставал), быстро сказал:
- Осмотри его, Лариса.
По глазам парня она поняла, что тому действительно очень плохо. Был выходной день, и медсестра дежурила одна, так как дежурный врач на несколько часов ушел домой. Усадив больного на медицинскую кушетку, стоявшую в кабинете, поставила ему термометр. Лариса попыталась сосчитать его пульс. Термометр показал 39.9, пульс частил так, что вздрагивали её пальцы, а сердце парня, казалось, своими ударами пыталось пробить грудную клетку. Какой болезнью могло быть вызвано такое состояние, Лариса определить не могла. Пока она думала, что ей делать, парень начал бледнеть и терять сознание. Подскочивший прапорщик несколько раз хлопнул его по щекам и посмотрел на Ларису. Голова парня безвольно повисла.
- Я положу его в стационар, Коля. А ты из дежурки вызови врача, он дома, и отметь, - она посмотрела в сторону парня, – как его фамилия?
- Шишкин Андрей, пятый отряд, - ответил прапорщик.
- Да, и еще, позови мне санитара, одна я с ним не справлюсь, уж очень он большой.
Прапорщик, нерешительно потоптавшись у двери, вернулся к кушетке, на которой лежал приведенный им осужденный.
- Давай сделаем так, Лариса, я помогу тебе с ним, а «шнырь» сгоняет в дежурку.
Медсестра удивленно взглянула на прапорщика, а потом перевела взгляд на парня, лицо которого из бледного опять превращалось в ярко-алеющее. Он продолжал тяжело дышать, глаза его были закрыты. Прапорщик перехватил удивленный взгляд медички и объяснил:
- Ты недавно работаешь у нас, можешь еще не знать, эти ребятки часто «косят» под больных, что у него на уме? Так можно и в заложницы попасть. А этот Шишкин ненадежный типок, да и статьи у него тяжелые.
Еще раз посмотрев на лежащего зека, Лариса, пожав плечами, потерла его виски ватным тампоном с нашатырем. Парень вздрогнул и открыл глаза, его взгляд казался ничего не видящим, красиво очерченные губы пересохли и потрескались. Прапорщик Коля грубовато потряс его за плечо и сказал:
- Постарайся встать, Шишкин, отведем тебя сейчас в палату, в стационар, там лечиться будешь.
В это время Лариса, набрав в стакан холодной воды, подала его парню. С жадностью выпив всю воду, он встал с кушетки, с трудом и слегка покачиваясь. Лариса попыталась поддержать его.
- Кружится голова? - спросила она.
Шишкин кивнул и опять покачнулся.
- Держитесь за меня, сейчас я уложу вас, а там и врач подойдет.
Обхватив больного за пояс, она повернулась к прапорщику:
- Помоги же, Коля, он упадет сейчас.
С двух сторон поддерживая, они повели его к палате. Парень шел, тяжело переставляя ноги, но на плечо медсестры старался не налегать. Заметив это, Лариса сказала:
- Вы держитесь за меня крепче, я удержу, я сильная.
По губам парня пробежала еле заметная улыбка. Постель в палате была уже расправлена, перед тем как бежать в дежурку, санитар всё успел приготовить. Прапорщик, придерживая Шишкина, ждал, пока тот снимет с себя одежду, а потом вместе с Ларисой помог ему лечь в кровать. В это время в дверях палаты появился санитар и виновато сказал:
- Врача нигде нет. Может, со своими в лес пошел, к речке, погода-то хорошая.
Лариса растерянно посмотрела на Шишкина, потом взглянула на прапорщика:
- Что же придумать-то? Попробую температуру сбить и сердечное уколю.
Прапорщик и санитар ждали в палате, а она быстро прошла в процедурный кабинет и, набрав в шприц лекарство, вернулась. Больной дышал прерывисто и тяжело, сестра уколола его, единственной реакцией на введение болезненного лекарства были едва дрогнувшие ресницы. Наказав санитару почаще заглядывать в палату, они с прапорщиком вернулись в кабинет. Минут через пятнадцать Николай ушел, сказав, что попозже зайдёт ещё. А еще через полчаса заглянувший в кабинет санитар сказал, что Шишкин уснул. Лариса зашла в палату, дыхание парня стало ровным, лицо было спокойным. Найдя на его руке пульс, она убедилась, что температура начала снижаться. Больной спал, и медсестра тихонько вышла.
Сквозь прищуренные ресницы Андрей Шишкин оглядел палату, в которую его привели накануне. Она вся была залита солнечным светом. Две соседние койки пустовали, болеть в первые дни лета, даже в зоне, никто не хочет. Решив, что может еще поспать, Андрей поудобнее подбил подушку под голову. Но тут открылась дверь, и заглянувший «шнырь» сказал, что через полчаса врач ждет Андрея в кабинете. Протиснувшись боком в проём и с опаской глядя на лежавшего, санитар положил на тумбочку объемистый целлофановый пакет.
- Это тебе братва из барака передала, - сказал он и быстро вышел.
Встав с постели, Шишкарь с удовольствием потянулся, потом присел, резко выкинув кулаки вперед, быстро встал, решив больше «гимнастикой» не заниматься. Не дай Бог, медсестра войдёт, тогда весь план рухнет. Быстро оделся и, взяв из пакета маленький кипятильник, кружку и пачку чая, сварил чифир. Из туго свернутого полотенца достал шприц, набрав в него пару кубиков чифира, пошёл в умывальник. В туалете он сделал себе укол этого варева в вену ноги, закурив сигарету, ждал, пока горячая мутная волна прокатится по всему телу и больно застучит в висках. Голова сразу закружилась, ноги стали ватными, тошнило. Посмотрев на себя в зеркало, Андрей довольно улыбнулся, несмотря на то, что плохо было уже не по мелочи. Терапевт зоны, едва взглянув на вошедшего Андрея, кивнула ему головой на кушетку. В упор она стала разглядывать его, когда тот присел, привалившись спиной к стене и тяжело дыша. Под её безразличным взглядом было очень неуютно, и Андрей непроизвольно поёжился. Капитан медслужбы, опытный терапевт Лидия Алексеевна, всю жизнь проработала в зонах и многое повидала за это время. Поэтому, продолжая разглядывать его в упор, не вставая со своего кресла, она спокойно спросила:
- Ну, какую же ты «мастырку» (имитация болезни) залепил себе, дружок, чтобы сюда попасть?
Лариса с недоумением смотрела то на врача, то на больного. Голова Андрея мелко подрагивала, со лба снова покатился пот, он старался не закрывать глаза, но было видно, что удается это ему с трудом. Подскочившая к кушетке Лариса помогла парню лечь. Наконец-то подошла и терапевт, глядя на него недоверчиво и в общем-то безжалостно, она стала выслушивать сердце и легкие. Салфеткой Лариса вытерла лицо Андрея от пота, и, положив ему на лоб свою прохладную ладонь, с тревогой смотрела на него, пока врач сквозь железную мускулатуру пыталась прощупать печень и желудок. Но вот Лидия Алексеевна отошла от кушетки, вымыв руки, несколько минут постояла молча, а затем задумчиво сказала:
- Ну что же, пусть несколько дней полежит в стационаре, надо его понаблюдать.
- А что с ним, каков диагноз? - спросила Лариса.
Терапевт еще раз кинула взгляд на больного и сказала, покачивая головой:
- Понаблюдаем.
С помощью санитара Шишкин поднялся в стационар и лёг на свою кровать. Несмотря на то, что после осмотра ему было очень плохо, он улыбался. Первая часть его плана начала осуществляться. В это же время в кабинете терапевта Лариса записывала в его карточку назначения врача. Лидия Алексеевна как-то осторожно обдумывала каждое лекарство, качала головой, и, наконец, вздохнув, замолчала. Встретившись взглядом с молодой женщиной, которая заканчивала записывать и вопросительно на неё смотрела, она слегка скривилась и сказала:
- Что-то тут не то, девочка, но вот что, я еще не могу понять. Просто чувствую, что ему надо попасть в больницу, не тот это человек, чтобы вот так, просто заболеть.
- Но ведь ему очень плохо, - возразила Лариса, - вон температура какая высокая, и глаза....
Она вспомнила, какими были глаза у этого больного парня, и чувство жалости шевельнулось где-то внутри.
- Температура, температура, - задумчиво проговорив это, врач постучала ручкой по карточке, - вот это меня и смущает. Наш контингент ещё и не такую температуру нагнать может, и опухоль сделать, и припадок изобразить, только зачем ему это надо? Ну, ладно, - вздохнула она ещё раз и сама быстро дописала назначения. - Так, в палату заходи только с санитаром, по зоне о нашем больном разговоры недобрые ходят. Я сама скажу начальнику режима, что оставила его в стационаре.
«А тёлка-то ничего! - Андрей в упор рассматривал медсестру, которая вошла в палату с капельницей. - Видно, что ментовскими понятиями ещё не испорчена, жалостливая. Надо ее охмурить побыстрее, чтоб и мявкнуть не успела». Лариса, войдя в палату, ненадолго задержалась у двери, потом подошла к кровати больного. Наткнувшись на изучающий взгляд карих глаз, сильно покраснела. Она действительно совсем недолго работала в зоновской больничке и ещё не совсем привыкла к тому, что вокруг так много мужчин. Несмотря на то, что она старалась, как её учили, относиться к ним просто как к серой массе, к контингенту, оценивающие и раздевающие взгляды постоянно вгоняли её в краску. Парень же смотрел, как ей показалось, с надеждой, его взгляд просил о помощи, поэтому ей стало легче, она почувствовала, как скованность отпускает её. «Надо просто работать и не думать о пустяках».
- Сейчас поставлю капельницу, и вам сразу станет легче, - улыбнулась Лариса.
- Спасибо, - потрескавшиеся от внутреннего жара губы парня чуть шевельнулись, и он закрыл глаза.
Откинув одеяло, она взяла Андрея за руку и, протерев локтевой сгиб спиртом, ввела иглу капельницы в вену. После этого она попыталась устроить руку больного поудобнее. Её рука как-то оказалась в его ладони и Андрей, вроде непроизвольно, сжал её. Лариса потихоньку пыталась высвободить свою руку из этой ловушки. Когда ей это удалось, она отрегулировала капельницу и, немного постояв рядом, вышла из палаты.
- Присматривайте за ним, пожалуйста, - сказала она санитару, - он сейчас совсем слабый.
В ее голосе слышалось сочувствие. Санитар кивнул головой и как-то странно, с удивлением, посмотрел на неё. Не обратив на этот взгляд никакого внимания, она вернулась на прием в свой кабинет.
После рабочего дня Лариса медленно шла по улицам посёлка. Погода была теплая, несмотря на то, что воздух был влажным, она вдыхала его с удовольствием и радовалась, что наступило лето. Чем ближе она подходила к своему дому, тем тяжелее становилось у нее на душе. В последние месяцы она разлюбила свою квартиру, ее больше не тянуло туда. Разлюбила готовить обеды и ужины, разлюбила ждать с работы мужа. Подойдя к своему подъезду и увидев разговаривающих рядом соседок, она быстро кивнула им головой и зашла в дом. Муж ещё не вернулся со службы. Лариса, обойдя все две комнаты и кухню, постояла немного посреди зала, а потом тяжело опустилась в кресло. Что-то давило ей
