- Антонина Михайловна, а дети у вас есть? – после долгой паузы спросила девочка.
- Был у нас сын Игорь. Ему бы сейчас исполнилось 53 года. Но он погиб. Он ушел в 20-м году с Добровольческой белой гвардией воевать с красными, и был убит где-то на Дону. Я даже не знаю, где он похоронен.
Глаза старой женщины наполнились слезами, и Тае стало ее жалко.
- Извините, что спросила вас так некстати.
- Ничего, прошло уже столько лет, а я, как вспомню о нем, всегда плачу. А какой красавец он был! Какой бравый офицер! А какой был умница, он собирался поступать в Академию генштаба. Не будь революции, он сейчас бы генералом был. Ах, что об этом сейчас говорить…
- А почему вы уехали из Петербурга?
- Муж мой, ныне покойный, Петр Павлович, царство ему небесное, после революции принял новую власть и даже служить им стал. Советское правительство отменило все звания, и он из графов стал простым гражданином. Так в нашей семье дважды лишались этого звания. Совет Народных Комиссаров, действуя по принципу: «Мир хижинам, война дворцам!», начал дома бывших владельцев заселять рабочими, матросами, швеями, кухарками. Наш дом превратился в одно большое общежитие. Нам с мужем выделили две небольшие комнаты во флигеле, да и то, только потому, что муж работал на советы. А то грозили и это отобрать. Оставаться в городе революции было не безопасно. Мы собрали кое-какие вещи, и уехали сюда. В этих местах кода-то жил старый друг мужа, он нас и позвал к себе. Так мы оказались здесь. Купили эту хату, муж устроился работать агрономом, а я в школу учить детей французскому языку. А потом мужа в 37-ом году по какому-то доносу арестовали, и больше я его не видела. Скорее всего, его, как и всех, расстреляли. И это только потому, что он был раньше графом.
- А как же вы? – спросила слушавшая ее внимательно Тая.
- Я тогда работала в школе, и меня, слава Богу, сия учесть миновала. А потом было решено, что детям колхозников учить французский язык ни к чему, Стали их учить немецкому. Ах, да как сейчас их учат… вот нас учили! В институте мы могли изъясняться на французском языке свободно, как и на русском. Мы даже стихи писали на французском.
- Антонина Михайловна, а вы в Бога верите?
- В Бога?... А ты сама, как представляешь себе Бога?
- Ну, это такой мужик, какой нарисованный в церкви на иконах. Говорят, что он везде. Но я его сама ни разу не видела.
Старуха покачала головой.
- «Мужик», «нарисованный», «не видела»
- О, Господи! Тьма-то беспросветная. Как тебе сказать? Бог – это есть то, что в тебе, во мне, в каждом человеке есть самое лучшее, самое светлое. Это Высший Разум, который правит всем миром. Мы обращаемся к Нему с нашими просьбами, с нашими молитвами, когда нам плохо, когда нам больше не на кого надеяться. И Он помогает нам. Он вездесущ, Он все видит и все знает. Людям не дано видеть Его, а Он видит все. И нужно верить в Него. Нужно молиться. Когда ты молишься, ты обращаешься к Нему. В это время твоя душа становится чище и светлей. Молясь, ты не совершишь дурных поступков.
Девочка слушала ее, открыв рот.
- Антонина Михална, а что такое душа?
- Ох, девочка, давай в другой раз. Я сегодня уже устала. Поговорим в следующий раз. А сейчас иди домой, уже поздно.
Тая шла домой в задумчивости. Все, о чем они сегодня говорили с бывшей графиней, было для нее необычным и новым. Она начинала смотреть на мир другими глазами. Дома она засела за вторую книгу и читала ее до полуночи. Дочитала ее до конца второго дня, и сразу отнесла своей новой знакомой. Потом были еще книги. До школы она успела прочесть около десятка книг. Теперь у нее появился интерес к чтению.
При каждом посещении Антонина Михайловна вела с ней беседы о культуре, об искусстве, о живописи, о религии, конечно, в рамках, которые были доступны двенадцатилетнему ребенку. Внутренний мир девочки обогащался с каждой такой беседой. Теперь ее постоянно тянуло туда, ей хотелось все больше узнать от этой такой интересной старой женщины. Она уже не раз думала о том, вот бы мне такую бабушку. И она старалась не оставаться в долгу. При каждом посещении пыталась чем-то помочь старушке: то вымоет полы, то подбелит хату, то подметет во дворе. Хозяйка благодарила ее, и каждый раз угощала то плодами своего сада, то чаем с вареньем.
За два дня перед школой Тая забежала к Антонине Михайловне. Та сразу обратилась к ней:
- Тая, завтра принеси свою школьную форму, я посмотрю.
Школьная форма Тае оказалась коротковата, за лето она подросла.
- Знаешь, давай я ее немного отпущу, и мы ее освежим белым воротничком. Она хоть и старенькая, но в таком виде еще послужит.
Старушка вытащила свою швейную машинку, и на глазах у девочки буквально преобразила ее старое форменное платьице.
- Вот теперь совсем другое дело! Она выглядит почти как новая, - любуясь своей работой, говорила Антонина Михайловна. Ей явно доставляло удовольствие опекать эту деревенскую девчонку.
- А теперь займемся твоей прической. Подойди сюда. Ты когда мыла голову последний раз?
- М..м, наверное, когда на той неделе в речке купалась.
- За головой, за волосами нужно следить, мыть голову регулярно и, желательно, хорошим мылом. А то так и вши заведутся. Поди, поставь ведро с водой на примус. Мы с тобой сейчас вымоем тебе голову, и займемся твоей прической. У меня есть хорошее душистое мыло.
Через час, когда волосы высохли, стали решать, какую лучше сделать ей прическу: или заплетать ее «мышиные хвостики» в косички, или стянуть их сзади бантом. Сошлись на последнем.
- У тебя белая или черная лента есть?
Тая отрицательно покачала головой.
- У меня где-то были ленты, сейчас я принесу.
Через несколько минут она вернулась из другой комнаты с коробкой, в которой были различные швейные принадлежности и ленты разных цветов.
- Вот белый бант, завяжешь его 1-го сентября, а потом будешь вязать черный. Давай, сейчас попробуем завязать. Вот теперь другое дело. Теперь девочка, как девочка, школьница, а не уличная шпана.
1-го сентября Тая явилась в школу в аккуратной школьной форме с белым бантом на голове. Учительница даже обратила внимание, насколько преобразилась девочка за лето. И к учебе стала относиться лучше. Теперь, когда у нее что-нибудь из домашних заданий не получалось, она бежала к Антонине Михайловне за советом. Та охотно ей помогала, и даже еще раз объясняла материал, который плохо в школе усвоила девочка. Это не замедлило сказаться на ее оценках. Постепенно, уже в первой четверти, в дневнике у нее исчезли тройки, теперь она уверенно училась на четверки. А когда получила первую пятерку по арифметике, то тут же на радостях помчалась похвастаться к Антонине Михайловне. Та внимательно ее выслушала и похвалила.
- Молодец, теперь успех нужно закрепить. Нужно, чтобы учительница поверила, что эта пятерка у тебя не случайная. Давай как следует выучи урок, приходи ко мне и я проверю.
И с тех пор повелось, Тая теперь часто приходила готовить уроки к Антонине Михайловне. Ее матери это вначале не нравилось, что дочка по вечерам пропадает где-то, но потом она поняла, что общение с этой «барыней» девочке только на пользу. Самой ей заниматься дочкой было некогда. В пору хотя бы справляться с работой и домашним хозяйством. Да и в грамоте она была не сильна. До войны окончила семилетку, с тех порсколько времени прошло, все уже забылось. А тут с девочкой занимаются, словно с бесплатным репетитором. Вон как хорошо учиться стала. Один раз сама сходила к старушке, спросила, не мешает ли дочка ей, не докучает? Та очень хорошо отозвалась о девочке.
- Она у вас очень хорошая девочка, способная, трудолюбивая. Только немного запущенная, не хватает ей хорошего воспитания. Но это все поправимо. Я могу в этом ей помочь. Если будет ходить ко мне, я многому ее научу.
- Но у нас денег нет, чтобы вам платить за это.
- Ну, что Вы Денег никаких не надо. Я уже сама к ней привязалась, она мне стала как родная. Да и она мне помогает. То полы вымоет, то во дворе уберет, то хату подбелит. Я с удовольствием научу ее тому, что смогу.
- Она с вашей помощью стала лучше учиться.
- Это еще что! При ее способностях, если не будет лениться, через год может стать отличницей. Она очень способная девочка.
- Спасибо вам, добрая женщина. Может, вам молочка приносить, у нас козочка хорошо доится, нам хватает, и даже остается.
- Нет, спасибо, не надо. Мне соседка два раза в неделю приносит. Мне хватает.
Женщина ушла от нее в хорошем расположении духа, но все равно, какая-то тайная мысль не давала ей покоя: почему это вдруг, ни с того ни с сего, старая учительница стала бесплатно помогать совершенно чужому ребенку? Люди говорили, что, если нанять репетитора для плохо учащегося ребенка, то нужно платить большие деньги. А здесь помогает бескорыстно. Странно…
Как-то вечером, когда Тая закончила делать уроки, и старая графиня проверила их, девочка решила помочь старушке навести порядок в квартире.
- Не надо, Таечка, я сегодня уже здесь убирала.
- Да посмотрите, здесь и здесь еще столько пыли.
Она взяла тряпку и стала протирать мебель. Очередь дошла до пианино.
- Антонина Михайловна, а Вы играете. Я ни разу не слышала, как Вы играете.
- Ах, девочка, когда-то я так хорошо играла на фортепиано. Но сейчас руки уже не те.
- Сыграйте что-нибудь.
- А что тебе сыграть?
- Я не знаю, что-нибудь.
- А какую ты любишь музыку?
- Я не знаю.
- Ну, какая-то тебе музыка нравится?
- Я мало слушаю музыку. Когда по радио передают хор имени Пятницкого, я его выключаю. Я люблю, когда играют духовые оркестры.
