связываться, – ответил я.
- То есть как? Кто еще тебе нужен?
- Сам знаешь.
- Бланка? Так ведь именно из-за нее тебе и нужно начать встречаться с другой девушкой.
- Лениво, – ответил я; отчасти так оно и было: обычно по пятницам и так сил нет, а тут и подавно.
- Лениво, – шутливо передразнил меня Хосе Карлос. – Трахаться не любишь?
- Люблю, но мне не нравится то, что нужно делать прежде.
- А что нужно?
- Знакомиться. Слушай, дружище, ты в этом ничего не смыслишь, так что брось. Ты с Эстер тыщу лет и не помнишь, что такое джунгли одиночек.
- Сам ты ни черта не помнишь. Ты ведь с Бланкой тоже давно, или нет?
- Ну давно.
У меня не было желания спорить. Я продолжал думать о полудурке, который за ужином привел в пример гитлеровского архитектора. Я отлично понимал, почему бесился. В некотором смысле он был прав. Я хотел быть хорошим, добросердечным, что не очень-то по-мужски, но был ли таковым на самом деле? Обладал ли я в душе теми нравственными качествами, которыми гордился? Как я мог это знать, не зная, есть ли у меня вообще душа! А еще хуже, что за паршивым ужином какой-то пижонистый пошляк сумел разоблачить меня своим демагогией. Я менял витрину магазина каждые три недели, потому что так было нужно, только и всего. Потому что это моя обязанность. Но коль скоро мне захотелось покрасоваться, то врал я, скорее, незнакомке Росе, а не себе. Верил ли я в то, что утверждал? Мог ли и дальше верить в идеи, которых придерживался с рождения до сих пор? И для начала, были ли они действительно моими? Я лег в кровать, но, благодаря выпивке, избежал решения этих загадок.
