него дёрганьем и резкими рывками, растряхивать по автобусу презренных недоумков, пассажиров, то есть.
«Лучше бы транспорт водить научился «артист погорелого театра», чем митинговать попусту», – подумал сам себе Ванька. И вдруг: вспомнил(!) он, что уже видел ранее нечто подобное: такого же рода перфомэнсы, и всё в том же самом духе и исполнении. Только призабыл как-то совсем об этом. В силу мелочной ничтожности этакого сорта «моно-спектаклей» да и вообще – подобного рода явлений (народу).
И вспомнилась тут Ваньке, почему-то, строка из Крылова, кажется: «Беда, коль пироги начнёт печи сапожник, а сапоги тачать – пирожник».
Ну и на десерт – «банный день». То бишь, ещё одна, столь же «весёлого» толка, мини-быль…
Проживал Ванька в СП третий уже десяток лет. (А до того – бывать доводилось ему ещё много где, да и далеко-далеко, почти что на краю света.)
Пришёл однажды он в баню, ходил куда уж более двадцати лет. Хотя и с перерывами некоторыми. Вот после перерыва сезонного и наведался.
Зайдя в парную и поднявшись на верхнюю полку, услышал он, вдруг, словеса какие-то категорические, доносившиеся снизу, да ещё и приказным тоном. Не сразу уловил Ванька, что «приказы» эти безпардонные адресованы были именно ему. С подобного рода быдляческой наглостью безцеремонной за всю жизнь свою как-то не доводилось сталкиваться ему. Да ещё и в заполненных народом общественных местах. Потому он даже и ожидать-то не мог ничего подобного. А уловив-таки, буквально опешил.
Где только и в каких только банях ни бывал он. И в городских, и в сельских, и на востоке (даже и на Дальнем), и на западе, и т.д., и т.п. Да и в эту-то баню уже третий десяток лет как захаживал. И везде были люди, разные, не всегда приветливые и приятные, но просто люди. Люди как люди. Делали все своё дело: просто отмывали себя от издержек житейских забот, и «никаких чудес» (это – из песни В. Высоцкого). И тут, вдруг, откуда ни возьмись, возникает какое-то чудо-юдо, которого Ванька никогда ранее не видел в этой бане, с чванливыми «командирскими» замашками и начинает раздавать категорично какие-то идиотские «ценные» указания совершенно посторонним людям.
Фантасмагория какая-то! Маразм воплощённый. Нарочно, что называется, ну никак не придумаешь.
«Че-го-о?!!» – протянул Ванька, крайне недовольно и раздражённо, когда весь смысл возникшего вдруг (впервые за всю его жизнь) дубизма-идиотизма этой ситуации дошёл до его сознания.
Но зомбоид, судя по всему, солдафонский, всё никак не унимался. Оказалось, насколько смог понять Ванька, солдафон тот требовал (!!), чтобы перед визитом в парную каждый (?) человек обязательно должен был (?!) проходить омовение под душем. «Дезинфицировался» чтобы, надо полагать?
Боже ж Ты мой! Каких только экземпляров ни рожает, простите, ….. , то есть женщина.
Тогда Ванька просто жёстко послал его куда подальше, да и позабыл про него.
Да не тут-то было.
Когда Ванька пришёл в баню в следующий раз, он увидел в помывочном отделении всё того же самого солдафона, одного. Который стоял и пристально смотрел на Ваньку.
«Что?», – в недоумении спросил Ванька.
«Пока ничего», – ответствовал дебилоид-солдафон, словно выжидая чего-то (а именно так и было).
Разложил Ванька свои причиндалы, да и направился парную. И тут услышал он сзади скорые шаги, а затем ощутил резкий удар по спине в области лопатки. Удар сей нанесён был доской, которые подкладывают в парной под зад (дабы не обжечься) те, кто не приносит подкладки своей.
(Потом дошло до Ваньки, что ударить по голове дуболом тот попросту не рискнул. Побоялся, видимо, того, что таким ударом по голове и убить-то можно было бы. Да не за Ваньку, конечно же, а за себя любимого побоялся. Отвечать, ведь, хошь, не хошь, пришлось бы тогда: надолго тюрьма «засветила» бы. Не исключено даже было бы, что и до конца жизни. «Мудрость», вишь ты, проявил, «осторожную».)
Тут уж Ванька не опешил даже, а крайне разозлился от столь неожиданного, наглого и трусливого вооружённого нападения сзади и просто рассвирепел. И пошёл, не раздумывая, в ответную атаку безо всяких досок в руках. Тот стал отмахиваться. По счастью, никто никуда никому не попал. «Форма» для поединка была не очень подходящей. Так и разошлись два голых человека, помахав руками (а Ванька, так ещё и ногами). А точнее говоря – один человек да плюс один бесноватый и ублюдочный какой-то дебилоид-солдафон, возомнивший, почему-то, о себе невесть чего.
Прямо скажем: крайне поразительный случай, единственный по своей уникальности безбашенной в жизни Ванькиной.
Ванька поговорил по поводу этого вопиющего случая с директором бани, знакомым ему, для которого написал он когда-то рекламную статью о его банно-оздоровительном и спортивном комплексе. Но как, скажите, и кого можно призвать к ответу в голозадой, простите, бане, даже и за уголовное по своей сути преступление (что и произошло по отношению к Ваньке), да ещё и без каких бы то ни было свидетелей? Да, в сущности, никак. Если только оно не приведёт к фатальным последствиям прямо на месте.
Парадокс, ещё раз констатирую я. Хотя и малоприятный, но в чём-то даже и забавный.
Мог ли, задамся напоследок я вопросом риторическим, когда-либо подумать Ванька о столь экзотических, если не сказать – фантасмагорических, «радостях» (помимо путиноидных). Которые настигали, почему-то, его время от времени на старости лет? Отчего же всё это, как-то так?..
За грехи, видимо, прошлые, непутёвые.
Один только этот ответ и приходит на ум.
Неисповедимы пути Господни…
Владимир Путник 29.01.2023. 14:43:55
[1] Кстати говоря, в Троицком соборе лавры, где «почивают» мощи преподобного, и по сей день существуют железные входные ворота слева от солеи, в одной из створок которых сохраняется (наглядным примером) пробоина от польского ядра, влетевшего в храм, пробившего ворота и «врубившегося» в стену. Впоследствии ядро это хотели было изъять из стены, но… обнаружить его, почему-то, так и не смогли: оно, как будто бы, просто «растворилось» безследно в стене. (Не исключено, что странное это обстоятельство – не иначе как «намёк» однозначный от самого Вседержителя любым попыткам любых захватчиков, самоценных и самодовольных. Кто знает?..)
Владимир, Пересвет и Ослябя были монахами.
Бывают или монахи, или послушники. В монастырской иерархии послушники на одну ступень ниже монахов.