Мемориал Лозоходского. Эпизод третий.
Все имена и события в тексте являются вымышленными. Автор не несет никакой ответственности за возможные случайные совпадения имен, портретов, названий учреждений и населенных пунктов, а также какие-либо иные случаи непредсказуемого проникновения чистого вымысла в реальность.
После предпоследнего тура в фойе Дома Культуры собралась компания шахматистов и шахматисток.
Алину Буйвол кто-то сзади хлопнул по попке. Она обернулась. Ну естественно. Позади нее радостно лыбилась смуглая рожа ее бывшего однокурсника, столичного мастера Арсена Кучмазова.
– Ну чё, детка, туда-сюда, что ли? – Когда Арсен был в эйфории, он всегда называл Алину деткой. Почему, трудно сказать. Сейчас, видимо, у него было именно такое настроение.
Без церемоний москвич достал из джинсовки плоскую бутылку виски. Откупорил, глотнул сам, передал Алине.
Тут же вокруг возникла очередь из кудесников 64-х полей с пластиковыми стаканчиками в руках. Здесь можно было видеть и татарскую звезду Зарину Файзулину, Александру Лучкину из ореховского клуба «Форсаж», нежданного гостя - молодого белорусского шахматиста Славу Задубровского; приперся и нацепивший снова по непонятным причинам военную форму москвич Володя Сахарцов. Бутылку быстро опустошили на две трети «под конфетку».
– Ну что, девочки и мальчики, туда-сюда, может в заведение? Здесь, конечно, прикольно, но как-то хочется чего-нибудь человеческого. А то здесь слишком пафосно! – как бы невзначай положила руку на попу Сахарцова Файзулина. – мне рассказывали тут про один кабак-кабачок…
Столичные гости в принципе после виски и сами склонялись к продолжению банкета. Тем более что девять туров отыграли, по шахматным меркам, хорошо поработали. Пора было возвыситься над суетой. Поэтому подошедшая «аборигенша» Виолетта Шнейдер строго убрала руку Зарины с брюк Владимира и скомандовала:
– Вперед! Только поедем мы в одно местечко под названием «Топаз». Там ничего такого-разэтакого нет, но там тихо, спокойно и меня все знают. Так что, если будем бить посуду и блевать на пол, сразу не выкинут! Чуть позже.
Прошло совсем немного времени и вся компания уже вваливалась в кабак.
– Во сколько тачку домой-то заказывать? – увидев знакомое лицо, охнул при входе швейцар.
Шнейдер пожала плечами. Бар располагался в подвале здоровенного сталинского дома. Это было бывшее бомбоубежище. Все подвалы в подобных зданиях, обвешанных мемориальными досками, имели именно это предназначение. Поэтому их делали на совесть. Там было хорошо и прохладно. Ассортимент представлял собой стандартный набор кабака средней руки. С испанско-чилийскими винами, дороговатым пивом и разнообразным закусоном. Но это все ерунда, Виолетте там нравились именно современный после евроремонта антураж и простота общения. Опять же к дому ближе. Если чего.
Вся компания уселась за столиком.
Начав монолог о челябинской погоде в такси, Буйвол теперь уже лупила околесицу без остановки. Ее речь представляла собой гремучую смесь пафоса, патетики и словесного поноса.
– Так вот, – одухотворенно продолжала Алина, – в очередной раз, возвратившись в Россию из заграничного гнезда разврата, коим стала моя любимая Европа, мне совершенно не в кайф рассказывать о тамошних пьянках и прочих там бордельеро. Ну, перепихнулась с одним испанским грандом. И что?! Я и во Франции была. В Париже. Ничего выдающегося в Эйфелевой башне нет. Глупо и обыденно. Девочки, немножко пивка для рывка на ваш тонкий вкус и как-то поактивней будьте. Канализация души требует.
Затянувшись вайпом, дмитровчанка продолжала: – Так вот. О чем это, блин, я?! Ах да! – она схватила Кучмазова за колено. – В этот раз я наблюдала в Мадриде за участниками турнира претендентов. Вообще, созерцание ведущих шахматистов мира оставило у меня двойственное впечатление. – в ожидании пива Алина неожиданно вспомнила про плоский арсеновский вискарь, на ее лице появился здравый полет мысли, но он был сиюминутен. Только на момент глотка из бутылки. – Во-первых, это здоровые, крепкие, породистые парни. Это, конечно, хорошо. А вот во-вторых… Если наши сборники страшно далеки от рядовых шахматистов, то уж мировая шахматная элита к нашим людям вообще никакого отношения не имеют. Ха, вот что подумала. Интересно, вот Карякин, которого дисквалифицировали, стал ближе к народу?
Официантка подошла и нежно, но с запредельной опаской, как медсестра, делающая клизму заразному больному, поставила на стол несколько кружек пива.
– Ну наконец-то. Да несли бы сразу штуки по три каждому. Что уж там! Даже у меня… – Буйвол наклонилась и, немного подняв кружку со стола, от души хлюпнула пива. Ее глаза опять на секунду вспыхнули, она осмысленно заулыбалась и даже повертела головой по сторонам. Видимо, чтобы зарегистрировать место сегодняшнего бытия. – Даже у меня не хватает того изгиба фантазии, которой обладают секунданты элитных гроссмейстеров, неутомимо выдумывающие разные дебютные загогулины для своих питомцев. Они приглажены стилистами, ухожены визажистами, облизаны журналистами. У них своя компания таких же чокнутых. Их счастливое будущее простирается за горизонт космической дали. Если, конечно, не дай бог, кого-то из них не дисквалифицируют за читерство. Внешнего мира они, как правило, не знают. Плохо это, хорошо, хрен знает.
Алинку уже несло напропалую. Тема ведущих шахматистов мира захватила ее настолько, что она забывала вовремя отхлебнуть пива. Отвлекалась лишь на парней, сидевших по обе стороны от нее: Владимира и Арсена. Она бросала колено Кучмазова, клала руку на оттопыренность брюк между ног внимавшего ей с открытым ртом Сахарцова, потом без эмоций возвращала свою руку на место. Вся энергия уходила на воодушевленность рассказа.
– Вот ты же знаешь, Виолетка, когда-то в турнире претендентов играло столько наших. Где это все теперь, ответьте, коллеги?!
Алина горделиво взмахнула кружкой, и вся компания выпила пенящегося напитка.
Зарина вовсю заигрывала с Арсеном, они хохотали, показывая одновременно зубы и язык друг другу, что в принципе невозможно без членовредительства того же языка. Но они виртуозно избегали этого.
– Слушай, Алинка, достала! Поговорить, что ли, не о чем, кроме как о шахматах?! Где твои-то музыкальные проекты, у тебя же были вроде? – спросила Александра Лучкина, ореховская кобыла со следами залеченных венерических заболеваний на лице.
Алина сникла и как-то погрустнела:
– Проект «Виктор Перестукин» прекратил свое существование.
– Ой, как интересно, Алинка, а сколько вы записали песен? – встрепенулась Шнейдер.
– Да с десяток. Надоело. Просто так, в компании могу напеть, а выступать нет.
− А куда делся этот питерский плейбой Нестеровский? – не отставала Виолетта, − Длинноволосый такой. Мне бы хотелось его увидеть.
— Да ну! – отмахнулась Алина, − Это вообще заебательский случай. Мне Катька Борисенко рассказывала, ну, у которой и кот голый, и киска. Ее Аркадий к себе домой привел, трахнуть хотел, а она не давала, типа — бабки давай. Он говорит, призовые бухгалтерия РШФ задерживает, я тебя и так в ресторан сводил. А она все ноги не разводит. Потом он проявил инициативу, короче, сделал дело и отвалился. А Катька, представляешь, когда он заснул, головку члена ему намазала лаком для ногтей и приклеила ему к животу! Пока он кимарил, оделась и — деру! У него после этого творческий кризис наступил. Поэтому Аркадий и не приехал сюда.
Шнейдер восхищенно взяла со стола фляжку с виски и, обнаружив, что она почти пустая, с недоумением покачала головой. Открыла и опрокинула целиком остатки вискаря в полупустую кружку с пивом.
− Надо взять еще! – отметил недостаток спиртного на столе Сахарцов.
Кучмазов и Зарина, перемигнувшись, встали из-за стола и направились в туалет.
− После тесного общения с ним ты станешь влажной, − шепнула Буйвол Файзулиной.
Пока шахматисты вовсю гуляли в кабаке, в кабинете директора турнира Максима Шишарина шел непростой разговор между шефом и главным арбитром турнира Михаилом Крючковым.
– Это что за жеребьевка последнего тура? – холодно спрашивал директор.
– Да ведь, Максим Анатольевич, – труся, отвечал арбитр, – как же я могу вручную изменить пары, если это компьютерная жеребьевка?
– Ты видишь, какие соперники достались в последнем туре челябинским шахматистам? – повторял директор.
– Помилуйте, Максим Анатольевич, – багровея, говорил арбитр, – что же я могу поделать? Я сам понимаю, рейтинг - фавориты.
– При том сильные гроссмейстеры международного класса, – отвечал директор, буквально сжигая арбитра глазами, – и мне не все равно! То есть ты своими руками препятствуешь борьбе за призовые места нашим, челябинским ребятам и девчатам! Которые, в отличие от тебя, получившего полный прием с открытым счетом в баре отеля, вынуждены за все платить сами. А ты, если арбитр, должен знать, что увидев такой расклад последнего тура от машины, ты должен, не медля ни секунды, вмешаться лично, выбрав нашим шахматистам соперников как можно слабее. Ты понимаешь?
Михаил Крючков что-то тихо залепетал о возможной проверке жеребьевочного файла каждого тура в Москве независимыми экспертами.
– Ну что с тобой сделать за это? – перебил его Шишарин.
Кожа на лице арбитра приняла тифозный оттенок, а глаза помертвели. Ему померещилось, что блондинистые волосы шефа, теперь причесанные на пробор, превратились в короткий ежик. Исчезли брюки и пиджак, их сменили кожаная куртка и тренировочные штаны, за поясом которых возникла рукоятка пистолета. Крючков представил себя упокоившимся на дне одного из глубоких озер в Челябинской области с двумя пудовыми гирями на шее. Своими глазами увидел он свой собственный высунутый язык и безжизненную голову, упавшую в ил, и даже увидел, как его тело кусают рыбы. Колени арбитра подогнулись. Но тут директор сжалился над ним и погасил свой острый взор.
– Смотри, Михаил! Это в последний раз. Нам таких судей турнира и даром не надо. Такую жеребьевку ты можешь делать в чемпионате дома ветеранов кибуца в Биробиджане. – Проговорив это, шеф небрежно кинул листы бумаги назад Крючкову и скомандовал: – Жеребьевку переделать. С учетом моих требований. И у мужчин и у женщин. – И добавил: – Шагом марш!
Тем временем в «Топазе», когда Зарина и Арсен скрылись из виду, пьяная Алина стала заигрывать с молодым белорусом Славой Задубровским.
− Ну расскажи о себе, не стесняйся, раз пошел с нами.
– Ну я как-то… − замялся белорус, − мне сказали, что вы знаете, как приятно провести время.
− В смысле, я знаю?
– Я хотел проверить, действительно ли это так…
– Ну, рассказывай, что еще тебе про меня говорили, – Алина взяла за руку Вячеслава.
– Ну я как-то слышал… Что вы секс-символ… Хотел бы узнать...
− А секс-то был у тебя, «Хотел бы узнать»?
− Я очень неопытный в этом деле, и… – залепетал парень.
− Неопытный насколько?
− М-м-м…
− Ну было или не было, рассказывай уже, раз пришел. – Буйвол затянулась вайпом.
− Ну я… у меня…
− Та-ак, понятно. Совсем все плохо у нас, запущенный мальчик. Ну а женщину голую мы с тобой видели, а? – интимно придвинулась Алина к Вячеславу.
– Ну так… в общем...
− Давай с тобой начнем с урока
