Мемориал Лозоходского. Эпизод третий.

анатомии, – Буйвол нагло раздвинула ноги, мини-юбка еще больше съехала вверх, продемонстрировав парню полное отсутствие нижнего белья на даме.
– Я даже… – отпрянул Задубровский, едва не опрокинув коктейль.
– Ну привстань немного, тебе не видно в очках твоих огромных, – оскалилась Алина.
– Да я… но… да...
− Ладно, киса, ты возбудился, а? Анатомия понравилась?
− Ну да… – лихорадочно проглотил спиртное белорус.
− О боже… какие мы все стеснительные. Ну ка… хочешь подрочу?
– Можно…
Алина стала гладить парню живот.
– Да не дрожи ты, как вибратор, а то сейчас кончу. Чувствуешь что-нибудь? Очкарик? А?
Шнейдер с Лучкиной переглянулись.
– Посмотрим, как ты там. – Буйвол просунула руку под стол. − Ты возбудился?
У Вячеслава даже очки запотели.
– Да ладно. Ну-ка… – рука Алины совсем расшалилась. − Ох, да ты шелковые трусы носишь. У-у… Маленький, да удаленький. Хочу его. Как только почувствуешь, что финишируешь, сразу говори, чтобы не забрызгать тут все. Понял?
– Да… – простонал парень.
Буйвол стала под столом энергично двигать рукой взад-вперед; искоса она поглядывала на сидевших напротив коллег, особенно на Шнейдер.

Ах, эта монументальная еврейская невозмутимость! Виолетта беспечно поправляла мизинцем на берете никому, кроме нее, не видимую складку. Александра, словно прилежная студентка, сверхтщательно изучала спектр коктейлей в меню. Владимир негромко напевал мелодию под караоке из ноутбука, принесенного Виолеттой.
Через весьма непродолжительное время Задубровский ойкнул и страстно задышал. Алина же резко отдернула руку и недовольно зашумела, увидев хорошо знакомую субстанцию:
– Тьфу! Твою мать, я же тебе говорила, я же тебя предупреждала, чтобы не кончать мне здесь!
– Ой, извините, пожалуйста, – Вячеслав вскочил из-за стола и на ходу застегивая ширинку, помчался в туалет.
– Козел ты! Иди помойся как следует, – Алина с отвращением стала тщательно вытирать салфеткой испачканную ладонь.

– Щас спою! – направился к сцене Сахарцов.
Сунув несколько купюр музыкантам в оркестре, Владимир взял микрофон в руки и когда раздались первые аккорды ритмичной мелодии, взял старт не хуже Муслима Магомаева:
Хочу всех телок застебать
руками сжав их мощный бюст,
Своею песней их пробрать -
и жахнуть им Володькин блюз.

Хочу одежку с них сорвать,
Стянуть трусы, хватать вне брачных уз.
Девчонки, эй! - довольно выжидать,
Ведь я пою Володькин блюз.

Внимательно его слушавшая Алина Буйвол, накатила еще пятьдесят грамм водки и отлакировав половиной содержимого пивной кружки, взяв оставленную уборщицей прислоненную к стене в углу деревянную метлу, присоединилась к Сахарцову, начав скакать вокруг него по сцене на метле, словно ведьма.

Я чел крутой, и не привыкший ждать,
Мне бабок дай - любую соблазню,
А ну, герла, беги ко мне в кровать,
Лишь дай допеть Володькин блюз.

– Лишь дай допить Володькин блюз! – передразнила его Алина, скача по сцене на метле как безумный всадник.

Готов всех телок я раздеть,
Юбки, носки, да хоть картуз.
Закинув палку не жалеть,
Ведь я пою Володькин блюз,

− экзальтированно выдавал Сахарцов, мучая микрофон.

Буйвол совсем разошлась и размахивая метлой, задела силовой кабель, оторвав его от стены.
Танцевавшие рядом пары, увидев вырвавшуюся на свободу толстую, смертоносную изолированную проволоку, наполненную электрической мощью, с криками бросились врассыпную. Шипящий, искрящийся кабель словно удав Каа, стал змеиться по сцене, распугивая музыкантов и посетителей. Виолетта и Александра забились под стол. Пришедший из туалета Вячеслав, увидев, как кабель, разбрызгивая искры, пронесся совсем рядом с его ногами, обезумев, побежал к окну и разбив стекло, попытался выбраться наружу, но застрял и нелепо задрыгал ногами в воздухе. Толстый электрический кабель извивался по сцене, все музыканты попрыгали кто куда. Алина, оступившись, задела барабан и вместе с ним свалилась в пространство за сценой.
Только Владимир сохранил самообладание. Ловким движением метлы он отбил приближавшийся кабель-змею и несколькими движениями направил его в сторону аквариума справа от сцены.
Провод, будто живой, извернулся и пробил стеклянную стенку наполненного водой сосуда – раздался громкий треск, посыпались искры и помещение погрузилось во тьму.

Пока в зале певец-любитель Владимир храбро воевал с оторвавшимся проводом, Зарина и Арсен в кабинке мужского туалета занимались бурным сексом. Парочке пришлось трахаться сидя, но это их не смущало. Увы, как раз в момент кульминации в туалете погас свет.
− А-а-а… − застонал Арсен, от неожиданности пробив задницей крышку унитаза. Он тут же провалился в освободившееся пространство, увлекая за собой сидевшую на нем Зарину. Чтобы сохранить равновесие, он схватился за водопроводную трубу, шедшую к бачку, но сорвал крепление и вода залила пару любовников. Дурацкое пророчество Алины сбылось.
Кое-как выбравшиеся из тесной кабинки мокрые Кучмазов и Файзулина наощупь, натыкаясь на раковины и стены, медленно дошли до двери, но здесь их ждала новая неприятность: работающая по датчику фотореле туалетная дверь оказалась намертво заблокированной из-за короткого замыкания. Любовники оказались замурованы в пахнувшем хлоркой склепе.

− Примите, дамы и господа, за этот бардак, наши глубокие извинения, − посередине зала стоял администратор ночного клуба и держа мобильник в руке, отдавал все новые распоряжения. Провалившуюся в барабан Алину вытаскивали трое музыкантов; в другой части зала бормотавший что-то бессвязное Задубровский совал деньги помощнику администратора за разбитое стекло. Напротив, рядом с администратором стояла Виолетта, пытаясь замять скандал, а Александра наливала что-то горячительное незапланированно вымокшим Арсену и Зарине – в туалете они провели около часа.

− Господа, я был нетрезв, − заявил Владимир подошедшим охранникам.
Несколько крепких парней в черных куртках повели Сахарцова к выходу.
− Я приношу свои извинения, − говорил всем подряд Владимир по дороге к выходу, − и вам приношу свои извинения, я был нетрезв! И вам приношу свои извинения, − он пьяно-учтиво кланялся посетителям и официантам, − я был нетрезв! Это поведение недостойно офицера!
− На выход, − негромко повторял один из охранников, видимо старший, подталкивая Сахарцова в спину.
− Я был нетрезв! Я приношу свои извинения! – вопил Владимир, сопровождаемый плечистыми конвоирами к выходу, − Господа, я был нетрезв!
Последнее извинение он адресовал швейцару.
Вслед за Сахарцовым на выход последовала и Алина Буйвол, которую несли двое музыкантов и охранник – Алина потеряла сознание от слишком большой дозы алкоголя – ее ждало заднее сиденье такси.
Вся компания разместилась в двух авто желтого цвета, лишь Владимира хотели передать в руки полиции, но определенная сумма денег, собранная столичными гостями и звонок Максиму Анатольевичу позволили уладить конфликт и московский шахматист отправился в гостиницу вместе со всеми.

Продолжение следует…