портфеля и разложил на столе несколько скрепленных листов бумаги с отпечатанным текстом:
- Вот, полюбуйся. Вчера получил из департамента.
Иван Степанович придвинул к себе бумаги. Лист сверху являл собой письмо из департамента образования на имя заведующего муниципальным отделом образования района. В письме предписывалось тщательно разобраться во всех деталях происшествия, описанного в жалобе завуча Старосельской школы Сычевой З.Ф. по факту избиения ее сына, ученика этой школы Сычева В.А. Результат разбирательства следует отправить в департамент в кратчайшие сроки. К письму прилагались копии самой жалобы и искового заявления в суд с прикрепленной к нему медицинской справкой, выданной врачом психоневрологического диспансера. Суть жалобы и искового заявления заключалась в том, что во время торжественного мероприятия в присутствии огромного числа народа учительница школы Березина М.С. нанесла побои сыну Сычевой З.Ф., которые повлекли сильный нервный стресс у подростка, в связи с чем он проходил лечение в областном неврологическом диспансере, о чем свидетельствует соответствующая справка. Хулиганские действия учительницы произошли при полном попустительстве директора школы Батюшкова И.С., который покрывает всевозможные безобразия, творящиеся в учебном заведении. Далее подробно перечислялись эти безобразия, включающие отсутствие дисциплины и порядка в школе, низкое качество преподавания а также нарушение всех этических норм, которым должен следовать каждый учитель.
- Ну, как тебе эта картина? – спросил заведующий, когда Иван Степанович отложил бумаги в сторону.
- Маслом.
- Вот-вот! Говорил я тебе, что гнать надо эту бабенку из школы!
- На каком основании? Законы и Трудовой кодекс Российской Федерации она, между прочим, не нарушила ни разу.
- То-то и оно! Неужели же, в её работе все безупречно?
- Кроме того, что все здесь написанное – ложь. Ну, и так, по мелочи.
- Тогда надо всю эту ложь опровергнуть, во-первых. А во-вторых, собрать в кучу все мелочи. А для начала расскажи мне все по порядку, что там у вас в клубе произошло?
- Да что рассказывать? Я тебе лучше запись покажу.
- Какую запись?
- Ну, видеозапись мероприятия. Мне Масленников все записал.
- Ты мне эту запись скачай сейчас. Я дома в спокойной обстановке все просмотрю. А сейчас я хотел бы пообщаться с народом. Собери-ка ты мне учителей. Понимаешь, я должен отправить в департамент ответку, а потому обязан все сделать как положено. Так что ты уж не обессудь.
- Да я все понимаю.
Все присутствующие в школе учителя собрались в одной из классных комнат. После короткой преамбулы заведующий зачитал тексты всех документов. Реакция учителей, как он и ожидал, была бурной и резко гневной в адрес Сычевой. Как и полагается, все выступления и реплики были записаны в протокол. Потом заведующий пожелал всем успехов в новом учебном году и объявил Ивану Степановичу, что готов отправляться к Надежде Григорьевне на плюшки.
До самого 1 сентября все учителя, да и сам директор, почему-то были уверены, что Сычева больше не вернется в школу. А если приедет, то лишь для того, чтобы уволиться и забрать документы. Но в первый день учебного года она спокойно прошла в свой кабинет, потом вышла во двор школы, где проводилось празднование Первого звонка, хотя её участие, в общем-то, и не предусматривалось. Дети и взрослые шарахались от неё, как от чумной, не проявляя к ней никакого интереса. После линейки, когда учителя повели свои классы на классный час, она вернулась в кабинет и заперлась. Как долго она там сидела и когда ушла домой, никто не заметил. Даже секретарша Оля. Правда, она и не сидела весь день в секретарской, потому что проводила свою дочку в первый класс и была вся в трудах и заботах, не связанных со служебными обязанностями. Директору тоже было не до Сычевой.
Все последующие сентябрьские дни Сычева безуспешно пыталась как-то внедриться в учебный процесс, но все внедрения оказывались безуспешными. Никто с нею не разговаривал, не советовался, никто не отчитывался, и даже никто не здоровался. Расписание уроков было кем-то прекрасно составлено, классные журналы были подписаны и выданы классным руководителям, списки учащихся по классам лежали у директора на столе, график дежурств учителей спокойно висел на своем месте в учительской – жизнь школы текла своим чередом. Через секретаршу Олю Сычева принялась вызывать к себе в кабинет учителей. По одному и по очереди. К ней в кабинет всегда можно было попасть только по вызову. Но теперь никто из вызванных не явился.
- Оля, я приказала вызвать сюда Соловьеву. Вы сообщили ей, чтобы она явилась?
- Сообщила.
- Почему я должна её два дня ждать?
- А я знаю?
И стальные нервы Зинаиды Федоровны лопнули. Она ворвалась в кабинет к Ивану Степановичу.
- Что происходит в школе?! Вы можете мне объяснить?
- Вы о чем это, Зинаида Федоровна?
- О том, что мне не дают нормально работать.
- Кто не дает?
- Все! И вы это прекрасно знаете. Это вы всех науськали против меня!
- Фу, как некрасиво выражаетесь. А еще филолог.
- Да прекратите ёрничать! Я знаю, что это вы всех настроили против меня! Я буду жаловаться.
- Да ради бога! Одной жалобой больше, одной меньше – какая разница?
- Вы не имеете права отстранять меня от работы?
- А кто вас отстраняет? Вы сидите у себя в кабинете, вот и сидите. Хоть весь год сидите. Зарплату свою получите сполна.
Сычева хлопнула дверью. А на следующий день уехала. Совсем. Погрузила свои вещички в грузовик и уехала.
А потом позвонил заведующий роно:
- Иван Степанович, дамочка твоя заявление мне на стол выложила.
- С очередной кляузой?
- Нет, заявление на увольнение.
- Ну, слава Богу!
- Рано радуешься, брат. Попортит она еще нам крови, чует мое сердце.
- А ты ответ по жалобе в департамент отправил?
- Да вот, сижу разбираюсь с твоей видеозаписью. Очень впечатлительное кино. Действительно, парень не сам сочинял всю эту ересь. Одно мне непонятно, о каком таком твоем разврате он заявил? Да еще с формулировкой, что «все в поселке знают». Ты меня-то хотя просвети, а то твоя Березина не дала ему «вскрыть факт».
- Фу ты, елки-палки! Ну какой может быть разврат? Ты же Марию Дмитриевну знаешь?
- Какого беса ты меня спрашиваешь? Конечно знаю, если ты имеешь в виду вашу экс-завуча.
- Ну, так вот, когда мы её проводили на пенсию, она окончательно слегла. В полном смысле слова. Не мог же я оставить её одну умирать. Сын в Арктике, а мужа она похоронила 8 лет назад. А мы с ней больше 40 лет бок о бок проработали. Школу, почитай, с нуля создавали. Да и с Надей они подружки. Разумеется, я стал её наведывать. Мы с Надей по очереди. А когда я могу визиты делать? Конечно, после работы или в выходные. Школьными новостями делился, советовался. Несколько раз приглашал на замены. А эта стерва стала разносить по поселку, будто я Марии Дмитриевне в любовники записался. Тьфу! Никто, разумеется, этому не верил. Но ты ж понимаешь, какая тут логика? Правда, неправда, а нет дыма без огня. Вот тебе и весь разврат.
- А Березина, я так понимаю, всю эту перипетию узнала?
- Ну, конечно! У нас тут все про всех знают. Не тебе мне рассказывать.
- Н-да! Ну, я думаю, скоро все уладится. Сейчас как у вас там? Справитесь пока без завуча?
- Знаешь, Семен Антонович, чем такого завуча иметь, лучше уж совсем никакого. А я временно Марию Дмитриевну к работе привлек.
На время осенних каникул Иван Степанович освободил учительский персонал от посещения школы. Он и раньше всегда так делал, и теперь остался верен своей традиции. Учителей беречь надо! Работа ни приведи господь, потому нервам надо передышку давать. Да и то спросить, что учителю в школе делать, когда учеников нет? Только что отмечаться, что присутствовал на рабочем месте? А что всякие отчеты, планы и прочая бумажная хрень, так дома учитель, может быть, в сто раз быстрее и качественнее сделает. А не сделает, так и то не беда: может, лишний раз книжку почитает или с собственными детьми пообщается по-человечески.
Сам директор, разумеется, в школу являлся даже в праздничные дни. Хотя бы на часок заглянуть считал нелишним. Мало ли что?
В дни каникул они с Марией Дмитриевной в спокойной обстановке анализировали работу школы в 1-й четверти и подводили итоги. А в последний каникулярный день Ивану Степановичу позвонил заведующий роно:
- Степаныч, твоя Березина сейчас в поселке?
- Не знаю. Все учителя только завтра выйдут на работу. А что такое?
- Частное определение к нам пришло на неё из районного суда.
- Какое определение? Из какого суда?
- Ну, ты помнишь, летом я показывал тебе копию искового заявления Сычевой?
- А-а, ну да, помню. Я так понял, что суд состоялся? Но почему нас не пригласили на суд?
- Если в качестве свидетелей, то от ответчицы Березиной, видимо, заявлений для вызова свидетелей не поступало.
- И что в этом частном определении говорится?
- Ты вот что, разыщи сейчас свою «хулиганку» и вези её ко мне. Будем вместе решать, что делать дальше.
Иван Степанович принялся звонить Марии Сергеевне. Но её телефон был вне зоны действия. Тогда он послал за ней домой гонцов. Но дома её не нашли. Хозяйка квартиры, у которой жила учительница, объявила, что Мария Сергеевна еще не приезжала из города. Попросил у Оли личное дело Березиной, нашел её городской адрес по прописке и решил ехать в город.
По дороге заехал в отдел образования к Семену Антоновичу. Тот показал выписку из решения суда с частным определением, в котором предписывалось освободить Березину Марию Сергеевну от занимаемой должности в связи с действиями, не соответствующими нормам учительской этики.
- И что будем делать? – спросил Иван Степанович.
- Для начала отыщи мне её хоть на краю земли. Надо будет обжаловать решение суда и подавать встречное исковое заявление. Я познакомлю тебя с нашим юристом. До работы у нас у него была адвокатская практика.
- А ничего, что он теперь не адвокат?
- Ничего. Это же не уголовное дело. Тут может вести дело любой представитель. А мой Васильченко толковый мужик. Будешь вести дело с ним. А я, дружище, вынужден теперь откланяться: на пенсию выхожу.
- Как на пенсию?! Тебе же еще рано!
- В самый раз. В общем, мне в области настоятельно рекомендовали. Мог бы я, конечно, еще лет пять поработать, но в сложившихся обстоятельствах лучше заблаговременно убраться восвояси. Тебе я тоже посоветовал бы поступить так же. Мало ли что? Кстати, жди комиссию из области. Шерстить будут по полной.
- Это все из-за жалобы?
- Я думаю, что да.
Мария Сергеевна была дома. Как оказалось, она жила вдвоем с бабушкой в крохотной «хрущёбе».
- Я так понимаю, что назавтра вы, Мария Сергеевна, не собираетесь выходить на работу?
- А смысл? Меня же все равно уволят. – Она достала из ящика в столе папку и вытащила из неё файл с бумагами. – Вот!
- А-а, да это я знаю, - сказал Иван Степанович, бросив взгляд на бумаги. – И что? Во-первых, вас еще никто не уволил, и вы обязаны быть в школе. Во-вторых, почему вы не сообщили мне, что вас вызвали в суд? Вы считаете, что меня это дело не касается?
- Касается.
- Кроме того, вы не заявили суду, что у вас есть свидетели. Суд обязан был выслушать свидетелей как со стороны истца, так и
