Это, знаете, такой очень формальный орган, когда собираются несколько человек: представители милиции, кто-нибудь от опеки, местные чиновники. Сюда же включают какого-нибудь учителя. И все они отправляются в некую неблагополучную семью, родителей в которой собираются лишить родительских прав или предпринять к ним иные способы воздействия.
Вот в такую комиссию как-то попал и я – учитель средней школы. Знал примерно, что это будет такое, а потому долго не соглашался, отнекивался, но так уж получилось, что идти всё же пришлось.
Это совсем недалеко от нашей школы, а точнее – прямо за нею. 16-этажная башня. Мне всегда казалось, что в таких живёт средний, что называется, класс: квартиры большие, современные. И фамилия тех, к кому идём, знаковая: Ходасевич. Не родственники, наверняка, великого поэта Серебряного века, но всё же...
Уже у входа стало понятно, ЧТО нас ждёт в самой квартире. Дверь напоминала дверцу люка истребителя, только что вышедшего из боя. Звонить не пришлось, потому что и так было открыто. Входим – блиндаж, та самая «землянка в три наката». И запах в той военной землянке был, наверное, такой же – запах многих немытых давно людей, сырости и гари одновременно. Но – тишина гробовая. Больше помещений описывать не стану, везде примерно одна картина: ободранные обои, грязь, жуть. И почему-то везде, на полу, посуда с остатками, точнее – останками, какой-то давно и плохо приготовленной еды.
На кухне у батареи спит… какое-то… тело, без возраста и пола. Разбудить его невозможно. В одной из комнат на том, что когда-то было раскладным диваном, тоже спят. Этих уже можно разглядеть: старик, мужчина и женщина. Старуха – на полу возле, но тоже спит, обняв мальчика лет четырнадцати. Сказал «мужчина и женщина» - условно, потому что они кажутся несколько моложе тех, других, которые, наверное, номинально – дедушка и бабушка мальчика.
Во второй комнате – мальчик. Он единственный, кто здесь не спит.
Он – рисует.
А на улице осень мерзкая наша с дождём и снегом. Даже смотреть на неё из тёплого дома тоскливо и одиноко. Но там, за окном,- рай в сравнении с вечной осенью здесь, в этом месте, где живёт семья, состоящая из дедушки с бабушкой, папы с мамой и двух братьев, четырнадцати и девяти лет.
Мальчик нам и не удивился совсем, когда сразу столько людей вошло в комнату. И рассказывать стал спокойно, обыденно…
Здесь никто не работает. И не работал никогда, по крайней мере, Лёня (так его зовут) не помнит, чтобы работали. А живут на пенсию дедушки с бабушкой. Утром кто первым проснётся, тот и идёт в магазин, где покупает пакет молока, батон хлеба и бутылку водки. Всё это приносит домой и будит остальных. А потом все садятся завтракать: едят хлеб и пьют молоко и водку («Женьке поменьше наливают, а мне ещё поменьше, потому что мы же ещё маленькие и можем умереть, если перепьём»). «А потом они снова спать ложатся, а я сюда прихожу и рисую. Для меня альбом и краски Женька в магазине украл, говорит: «Может, ты хоть станешь человеком…»
Я посмотрел несколько листов с рисунками Лёни. На всех, как всегда у ребят, папа, мама и дети. Идут, взявшись за руки, по дороге. И солнце светит. И деревья растут.
Я спросил мальчика, куда же идут эти люди на картинках. Он незабвенно просто ответил:
- На море купаться.
- А ты видел когда-нибудь море?
- Нет, у нас же нет телевизора,- всё так же вяло ответил он.
- А в школе вы с Женей когда-нибудь были? – снова спросил я.
- Нет, конечно. У нас же одни галоши на всех. Их всё время деда надевает, потому что у него ноги мёрзнут…
… Даже плакать не хотелось. Не хотелось просто жить. И в голову лезла всякая ерунда:
На дворе 21 век в разгаре. Страна наша – президентская республика. На Болотной бушует оппозиция, борется за демократические права людей. Устраиваются «панк-молебны», строятся новые храмы. И всё у нас как у людей. Неужели и у них, у тех, на кого мы всё время стремимся быть похожими, тоже есть и такое? Неужели сейчас 21 век за окном, а не начало, скажем, 20?..
В моей стране уродливые дети
Рождаются, на смерть обречены.
От их отцов несу вам песни эти.
Я к вам пришёл из мертвенной страны.
Владислав Фелицианович Ходасевич, «В моей стране», 9 июня 1907 года, Лидино.
|