Господи, как они там, смогли ли доехать до Вьюнов или укрылись в другом месте? Матвей, милый, как хочется многое тебе сказать, побыть с тобой рядом пока не поправишься».
После стремительных событий и расставания с дорогим мужчиной, Дане не раз грезилось, как она нежно обнимает Матвея, целует и при этом признается в любви. Иногда в памяти воскресал муж Петр, которого самозабвенно любила и попыталась сравнить чувства к обоим мужчинам. Получается, что любовь бывает разной, а не той, какую хотелось бы вновь испытать. Дана отчетливо поняла, что сильное чувство, возникшее впервые не уступает другому, и оно сохранилось в памяти навечно. Но сознание подсказывало реальную вещь – Петр больше не вернется. Что будет у нее с Матвеем, встретятся ли они когда-нибудь, Дана не могла предугадать, ведь она покинет Россию, и кто знает, возвратится ли сюда вновь.
На следующий день с утра Соколовская решила сходить в Алтайскую лавку, куда заглядывала в экстренных случаях. Купив мед, передаст короткое сообщение связному лавочнику. «Кто-нибудь из наших рано или поздно появится в городе, и они будут знать, что меня отправили в Москву». Дана непроизвольно постучала в дверь и вошла внутрь. Ее встретил совершенно другой человек, а не услужливый пожилой мужчина, который состоял в белой контрразведке связным. Соколовская выбрала баночку свежего меда и спросила:
– А где Василий Сидорович, сегодня вы его замещаете?
– Сожалею, госпожа, но Василий Сидорович больше не будет здесь работать.
– А что случилось, его перевели в другое место? – удивилась Дана.
– На днях здесь похозяйничали люди из одной организации… Ну, вы догадываетесь о ком я говорю и хотели арестовать прежнего хозяина лавки. Короче говоря, в перестрелке его убили.
– Какой ужас! О боже, что за времена настали, ведь он был милейшим человеком? – искренне посочувствовала Дана.
Попрощавшись с продавцом, она вышла из лавки и по дороге в общежитие периодически смотрела по сторонам и изредка оглядывалась, проверяя, нет ли за ней слежки. Придя в комнату, стала обдумывать создавшуюся ситуацию. «Значит Василий Сидорович погиб. Чекисты шли наверняка, значит, явка провалена. Бессмысленно идти к другому связному, вдруг за мной следят, сразу же заподозрят, а вдруг и там провалилась явка. После подавления восстания многих проверяют, подозрительных арестовывают, скорее всего, кто-нибудь под пытками проговорился. Василий Сидорович опытный связной, он не мог попасться на мелочи, значит, кто-то действительно сдал его чекистам. Представляю, как бы возликовал Гранов, если бы уличил меня в контрреволюционных действиях и арестовал при встрече со связным. Ах, Василий Сидорович, вы ценой жизни спасали нас, царство вам небесное и светлое место».
После обеда к общежитию подъехала двуместная повозка, на заднем сидении которой сидел молодой человек в форменной одежде. Дана узнала его, это был работник транспортной чека – Лосьев. Поздоровавшись с Соколовской, он объяснил, что его послал Прецикс помочь с поклажей и проводить до вагона. Извозчик помог перенести два чемодана с вещами. Лосьев проводил Дану до перрона, где уже стоял пассажирский состав. Посадив ее в вагон, помог занести чемоданы в купе и, попрощавшись, вышел на перрон. Громко просигналил паровоз, вагоны дернулись и поезд отправился в Омск.
По подсчетам Даны поезд должен приехать в Омск глубокой ночью. Хоть ее предупредили, что встретят, но все равно тревожилась, если что-то пойдет не так, придется до утра задержаться в здании вокзала, не пойдет же она ночью разыскивать здание ВЧК.
По прибытию в Омск Соколовскую на перроне встретил молодой мужчина в военном обмундировании, он возил на служебной машине председателя ВЧК Павлуновского. Они прошли на территорию, прилегающую к вокзалу, где находился автомобиль. Чекист был молчалив и совсем не задавал вопросов, только молча, кивал и помог Дане перенести багаж в номер гостиницы.
На следующий день утром все тот же мужчина отвез Соколовскую в здание, где располагалось управление ВЧК Сибири. Дана первый раз увидела Павлуновского, при встрече с которым трепетали все уездные чекисты. Это был молодой мужчина, тридцати двух лет от рождения, от больших залысин на высоком лбе, его лицо казалось вытянутым, в глаза бросался массивный подбородок.
– Здравствуйте Анастасия Александровна! Как добрались?
– Добрый день Иван Петрович. Рада с вами познакомиться, много слышала о вас хорошего от товарища Прецикса. Доехала хорошо, устроилась в гостинице. Спасибо вам за заботу.
– Здесь вы недолго задержитесь, через три дня в Омске останавливается поезд, следующий из Владивостока в Москву. В литерном вагоне на вас отдельно забронировано купе. Надеюсь, Прецикс вам объяснил, что вами заинтересованы товарищи Дзержинский и Менжинский, вас направляют для выполнения особо важного задания. От себя добавлю, миссия чрезвычайно секретная и не подлежит огласке. Имейте в виду, разглашение секретных сведений строго караются по закону, чека всегда начеку, – закончил Павлуновский своей любимой поговоркой.
– Я понимаю, Иван Петрович. Можно один вопрос?
– Да, конечно.
– Мое прошлое или вернее сказать родственные связи могут как-то негативно отразиться на моей будущей службе?
– Все это отразилось бы на вас год назад, но, тем не менее, вам доверяют и готовы работать с вами дальше. Прецикс выдвинул вашу кандидатуру и после изучения вашего личного дела я поддержал его прошение, в центре утвердили. Я понятно выразился?
– Вполне, я удовлетворена.
– А теперь Анастасия Александровна, ответьте, что произошло между вами и Грановым?
Соколовской не было смысла утаивать что-то от Павлуновского, и она рассказала все как есть, даже не утаила об «отношениях» с Василием Малышевым.
– До меня доходили слухи о недостойном поведении Гранова в отношении женщин, я уже разговаривал на эту тему с Прециксом. Скоро наше управление должно переехать в Ново-Николаевск, как только прибуду на место, постараюсь закрыть этот вопрос с Грановым. Можете идти Игнатьева, перед отъездом мы еще раз встретимся, получите кое-какие документы и деньги на дорогу.
В целях строжайшей секретности Дану Соколовскую провожал на поезд все тот же водитель Павлуновского. Он помог молодой женщине с багажом и посадил в вагон. Поезд тронулся, увозя Дану в тревожное, неизведанное будущее. Все, теперь она окончательно уверовала – ее ждет столица. Если за время поездки никто из белой контрразведки с ней не встретится, значит, появление связного нужно ожидать в Москве.
Соколовская расположилась в купе одна. Павлуновский предупредил, что до самой Москвы к ней подсаживать никого не будут, таков приказ был дан проводнику и начальнику поезда. На непредвиденный случай Дане выдали служебный револьвер, но в сумочке у нее хранился неизменный браунинг. Время неспокойное, всякое может случиться, кто-нибудь может пристать к красивой, одинокой женщине, поселившейся в купе. Павлуновский приказал снабдить ее продуктами и настоятельно рекомендовал не ходить в ресторан, чтобы не привлекать мужчин своей впечатляющей внешностью. И к тому же, вагон-ресторан находился в середине состава и, сообщение между вагонами не везде существовало, людям приходилось сидеть в ресторане от стоянки до стоянки поезда. Так что Дане пришлось привыкать к одиночеству. Но скучать было некогда, она с интересом изучала книги, полученные от посыльного из белой контрразведки накануне поездки, как разведчику вести себя в крайне трудных условиях и знакомилась со службой филеров жандармского управления бывшей России.
Поезд пересек Урал и достиг крупной станции – Казань. Вечерело. После того, как состав тронулся, кто-то тихо постучал в дверь купе. Дана насторожилась, проводник в такое время никогда не беспокоил. На всякий случай положила браунинг под подушку. Стук повторился, отозвавшись в сердце Соколовской радостным событием – это был условный сигнал, оповещавший, что прибыл связной. Она открыла дверь и, увидев молодого человека с худощавым лицом, с тонкими, загнутыми на концах усиками, спросила:
– Гражданин, что вам нужно, очевидно вы ошиблись купе?
Данная фраза слово в слово являлась паролем. Дана с замиранием ждала ответа.
– Госпожа Игнатьева, не волнуйтесь, я отниму у вас буквально семь минут. Разрешите представиться – Андрей Всеволодович.
– Заходите скорее, нас никто не должен видеть, – обрадовавшись, сказала Соколовская и, взяв гостя за рукав пиджака, увлекла в купе. В целях строжайшей конспирации к Соколовской надлежало обращаться по фамилии, присвоенной чекистами.
– Анастасия Александровна, как вам путешествие, все хорошо?
– Все превосходно, никаких злоключений. Слава богу, что вы пришли, грешным делом я уж подумала, что придется ждать связного в Москве. Андрей Всеволодович, извините за нетерпение, есть какие новые сведения о нашей Ново-Николаевской группе, об Учителе?
– К сожалению, пока тихо. В уезде неспокойно после подавления восстания, чекисты и красноармейцы лютуют, идут глобальные аресты, многие наши попали в тюрьму по чистой случайности. У кого были надежные документы, тем удалось избежать арестов.
– Я понимаю, – печально произнесла Дана, – давайте перейдем к делу.
– Никаких записей делать не нужно, запоминайте. Раз вас направили в Москву, то со временем узнаете конечную цель вашего вызова в ВЧК. Возможно, в ближайшее время с вами свяжется наш контрразведчик, запомните его инициалы – это Серокозов Алексей Дмитриевич. Пароль и отзыв между вами новый, запомните его. Вот вам небольшой саквояж, центр посылает кое-какие зашифрованные документы и деньги. Здесь для вас гостинец, положили кое-что из еды. Анастасия Александровна, будьте очень внимательны и осторожны. Если возникнет острая ситуация и понадобится наша помощь или необходимо будет передать что-то срочное, обратитесь в особый отдел ВЧК к товарищу Хазарову Владимиру Егоровичу – это наш человек, но только в вынужденном случае.
Соколовская передала зашифрованный текст, адресованный полковнику Мезенцеву и, кое-что объяснила на словах.
– Цель, с которой Павлуновский направляет меня в Москву, действительно до конца неясна. Говорит, что я должна выполнить какое-то особое задание. С его слов меня к этому делу привлекли Дзержинский и Менжинский. Как видите, одиозные личности из руководства ВЧК что-то хотят от меня, скорее всего это связано с моими родителями и заграницей. Еще один важный момент, в Москву меня направили не одну, из Ново-Николаевской чрезвычайки еще кого-то мобилизовали, об этом предупреждал Матвей Гольцов.
– Анастасия Александровна, мы постараемся узнать, кого еще направили. Рад был воочию увидеть вас и побеседовать. К сожалению, мне нужно вас покинуть, на ближайшей станции я сойду. Нельзя подвергать вас опасности. Еще раз прошу, будьте осторожны.
– Спасибо Андрей Всеволодович, и вам всего доброго. Прошу вас, когда увидите Мезенцева, передайте ему, я очень жду вестей о нашей группе.
Прибыв в Москву, Дана опять была удивлена, на перроне у вагона ее встретил мужчина среднего возраста и, представившись сотрудником ВЧК, проводил к машине. По дороге они обмолвились несколькими словами.
– Как
