Я не знаю, зачем бороться
И зачем кричать.
Не знаю, зачем я здесь
Поэтому я сдаюсь. Сегодня.
Linkin Park
1.
Я очнулась в больнице.
Здесь тихо. Это первое, о чём я подумала. Тишина вокруг. Какая-то… умиротворяющая.
Я бы подумала, что умерла, если бы не медсестра рядом.
…лучше бы умерла…
- Уже проснулась,- она подошла ко мне.
Язык почти не двигался.
- Молчи. Тебе лучше тихо лежать. Просто моргай. Один раз нет. Два раза – да. Ноги чувствуешь?
Я попробовала пошевелить пальцами ног. Не выходит. Ощущение, будто ноги отлежала. Да так, что не чувствовала вообще. Будто их нет.
Одно моргание.
- Ни правая, ни левая?
Я два раза моргнула.
- Руки?
Левая не шевелится. Хотя стоп! Немного есть. С правой сложнее. Точнее – вообще ничего.
Один раз.
- Левая?
Два раза.
Она даже удивилась.
- А правая?
Одно моргание.
- Лежи тут, я сейчас. Ой, извини,- она выдавила жалобную улыбку и ушла.
Белый потолок.
0.
Я вспомнила отца. Как мы садились в машину. Как собирались к речке. Искупаться.
Тогда я ещё ходила. И видела его в последний раз.
Он улыбался. Даже один раз, шутя, пронёс на руках. Мы собрали вещи и сели в машину. Он обещал дать мне порулить за городом. Я уже через два месяца должна была учиться на права. А через три отпраздновать девятнадцатый день рождения.
Всё к чертям.
Авария на дороге. КамАЗ, выехавший из-за поворота. Точнее, из леса. Словно с неба свалился. Ну, или из ада.
И протаранил левый бок.
Не нужно быть гением, чтобы понять судьбу водителя.
2.
Я плачу уже третью ночь.
Медсёстры этого не видят. Им это не нужно.
Голова раскалывается. Любая мысль даётся с трудом. Каждую ночь я думаю, что слёз больше нет.
И каждую ночь я ошибаюсь.
Левой руке стало лучше. Я сжимаю ею простыню каждую ночь. А на ладони остаются кровавые полумесяцы, когда я сжимаю кулак.
Мне страшно просыпаться. Эта реальность уже кажется чем-то запредельным, иным. Будто все живут в другом измерении.
И мне по-прежнему страшно. Моего отца больше нет. Мать пьёт четвёртый год. Из родственников только тётка, которую я видела в тринадцать лет.
Уже четвёртую ночь я не сплю.
3.
- К вам тут пришли,- у медсестры улыбка на лице. Я не знаю, как её зовут. Да и надо ли?
У неё чудесные русые волосы, изумрудные глаза, очень аккуратный нос и тонкие губы, которые она красит не ярким красным цветом губной помады.
У неё красивые ноги. И она правша.
Я её постоянно разглядываю. Мне нечего больше делать.
- Маша!
Две мои подруги. У каждой по белому пакету в руках. Продукты и прочая белиберда.
- Только недолго,- сказала медсестра и ушла, цокая каблучками.
- Как ты себя чувствуешь?
- Прекрасно,- я улыбнулась. Это как цирк – каждый приходит в больницу навестить людей, и хочет увидеть выздоравливающих. Не больных, а выздоравливающих. Поэтому улыбайся, дурень, они этого хотят,- вы как?
- Да мы нормально. Тебе привет от всех наших. От группы.
- Спасибо.
- Тебе.. Ты знаешь?..- Ира осторожничала с вопросами.
- Да,- ответила я. Печали не было. После недели слёзы льются даже во сне. После двух – только печаль. Потом – пугающая пустота. Ничего внутри.
Рита присела на край кровати.
- Вы с пакетами мимо проходили?- спросила я. Хоть как-то снять печаль с их лиц.
Ира улыбнулась:
- Нет, что ты. Мы всё тебе… Йогурты, фрукты.
- Карты?
- У вас можно?
- Нет. Но правила созданы для того, чтобы их нарушать.
- В следующий раз,- сказала Рита,- в следующий.
Она коснулась моей правой руки и тут же отдёрнула кисть. Затем виновато опустила голову.
Я не почувствовала ничего. Вообще.
- Сворачивайтесь,- пришла медсестра,- ей сейчас это немного вредно.
- Общаться?
- Именно.
Она чуть ли не силой выпроводила х за дверь под крики «мы ещё придём».
- Хорошие у тебя подруги,- сказала она.
- Точно. Хоть с кем-то везёт.
- Не говори так. Лучше вот, апельсин съешь.
- Очень смешно.
- Я почищу. Если поделишься,- она улыбнулась.
- Можете взять. Я все всё равно не съем.
- Договорились.
4.
- Тебя тётя заберёт.
- Тётя?!
- Ну да. Других родственников у тебя ведь нет. Поживёшь у неё.
- Может, не стоит?
- Стоит. Должен же за тобой кто-то ухаживать.
Медсестра как всегда улыбалась. Сейчас она вновь чистила мне апельсин. За этот месяц меня много раз навещали. Поэтому апельсинов было завались.
Она протянула мне его, разделённый на дольки.
- Спасибо.
Секунду мы ели молча.
- Тебя уже через два дня выписывают.
- Хотите сказать, что будете скучать?
- Да.
- Что во мне особенного?
Медсестра замерла, держа дольку апельсина у рта.
- Все мы особенные,- сказала она.
- А я?
- И ты.
- Чем? У меня не работают ноги! Правая рука не двигается! Чем?
- Успокойся.
- Я пропустила похороны отца! Он умер на моих глазах! Чем я особенная? Я шнурки больше в жизни никогда не завяжу! Такая мелочь, а я не смогу её сделать. И я особенная?! Чем?
- Может, ты сама должна понять?
- Я уже ничего не пойму! Сколько ещё проживу?
- Столько, сколько и все.
- Я не все! Я не нормальные люди. Хренов инвалид. Я любила бегать. И была правшой. Ела сама.
- Успокойся.
- Я спокойна. Уже спокойна. Вы будете плакать, если я умру?
Она помолчала перед ответом:
- Да.
Я же не ответила.
5.
Инвалидная коляска. Действующая лишь левая рука. Меня по улице катит тётка. В квартиру отца. Теперь уже в её квартиру.
- Спать ты будешь в своей комнате. Я там ничего не меняла. Убралась в квартире, и всё. Я накупила прописей, ручек, карандашей. Ещё торт испекла. И кокос купила. Ты ведь их любишь.
- Я люблю грейпфруты.
- И их куплю. У вас хорошо, лифт работает. Я вещи свои почти все перевезла. Буду готовить.
- Тёть Кать.
- Да?
- А я особенная?
- Конечно особенная.
- А чем?
- Ты выжила.
- И что?
- Ну… Смотри, мы приехали. Сейчас зайдём внутрь, примешь ванну. Скучала по ванне? Я тебя помою, переодену, будешь как новенькая.
- Уже никогда не буду,- тихий шёпот вместо слёз.
- Что?
- Да это я так. Отца вспомнила.
- Царство ему небесное.. там ему спокойнее Будет.
- В смысле?
- Ничего,- она погладила меня по голове,- ничего.
6.
Всё тот же белый потолок. Даже в ванной. Она медленно наполняется горячей водой. Я лежу одна. Тётка вышла. Ноги не двигаются. Правая рука тоже.
Левой я поворачиваю правую и смотрю на шрам. Один единственный. Хотя по логике должна была пострадать левая. Но на ней лишь царапины. А тут шрам.
Я даже помыться нормально не могу.
Я закрыла глаза и погрузилась под воду. Когда я ходила на плавание, то мы часто так делали – задерживали дыхание и погружались. Парили.
Так же и сейчас. Но всплывать мне не хотелось.
7.
- Что ты с собой делаешь? Такая красивая, умная. Глупости какие удумала!
Тётка выбросила все мои таблетки в ведро.
- Ты с ума сошла? Травиться удумала! Посмотри на себя в зеркало.
И я смотрела.
Девушка в коляске.
Тёмные волосы. Голубые глаза. Аккуратные черты лица, которые портят два шрама на левой щеке. Они маленькие, но заметные.
Девушка в коляске.
Одетая так себе. В первое, что попадётся. Точнее, что попалось. Правая рука, лежала на ручке коляски. Левая проводит по волосам.
Девушка в коляске.
У которой в глазах на долю секунды промелькнула надежда.
Или ей показалось?
8.
Народу собралось и вправду много. Все мои подруги. Трое друзей.
Ни одного родственника.
Телефон засыпали поздравлениями.
Один из моих друзей поднял стакан и встал из-за стола:
- Сегодня у моей… у нашей подруги день рождения. И я хотел бы ей пожелать удачи, счастья, любви найти, а то что ты одна да одна. Как я тебе, например?- он улыбнулся.
- Ой, сиди уже,- сказала Ира,- Маш, мы тебе покрасноречивее найдём.
Все чокнулись бокалами и выпили.
Тётка была у подруги. Мы собрались в зале.
- Ребят,- сказала я, и все тут же замолчали,- извините, что не говорю тост стоя, но всё же. Знаете, я не ожидала, что придёт так много народа. Что многие меня поздравят. Что вы меня помните ещё. Это будто даёт надежду,- я вытерла слезу, и шёпотом добавила,- заставляет верить, что ты особенная.
- Маша.
- Что?
- У тебя правая рука шевельнулась.
- Показалось.
9.
Это не сон.
С каждым днём всё ужасней. Осознание реальности. Это не сон. Не будет пробуждения.
Я уже не пытаюсь умереть от таблеток. Посидела на форумах за компьютером и почитала о людях.
«Хочу умереть. Скажите как?»
Идиоты. Привлекают к себе внимание. Пупы земли. Обычные серые люди, пытающиеся выделиться красным на фоне мира. Не получается.
И не и не пытаюсь умереть таблетками. Глупо и некрасиво. Как и повесится. Как и утонуть. Некрасиво и просто.
В смерти должна быть красота.
Теперь я очень хочу этого.
Вчера я ложилась спать, и слышала, как тётка говорит за дверью по телефону.
Её слова…
… о том, что я лишь обуза. Балласт. Ничтожество, не способное ни на что. Серое пятно её жизни.
… о том, что я овощ. Без движения. Без мыслей. Глупое существо.
… о том, что хочет моей смерти. И даже возможности этому поспособствовать.
10.
Сегодня у меня пошевелилась правая рука. На секунду.
Я на кладбище. На могиле отца.
Когда я вспоминала наши счастливые моменты, рука и пошевелилась. На секунду. Будто бы я действительно какая-то особенная, раз выжила.
Просидела напротив него около часа. Молча. Кладбище на холме. Холм высокий. С него видно закат.
Как-то я видела закат. Мы тогда сидели всей семьёй на пикнике. У воды. Он был очень красивый. Медленный, жёлтый. Никакой красноты. Будто тепло семьи. Мы тогда сидели обнявшись.
Теперь всё иначе.
Я планирую встретить закат. Последний. А затем подъехать ближе к краю холма…
Медленным темпом я поднималась на холм. Толкать одной рукой коляску довольно сложно, благо на вершину хорошая дорожка.
И там я была не одна.
- Тоже решили встретить закат?- спросил мужчина.
Впалые щёки и щетина. Карие глаза, которые и не сразу заметишь. Он сидел на земле.
- Да. Раньше редко получалось.
- А я каждый день так. Прихожу сюда и смотрю на него. Знаете, и он почти всегда разный.
- Это же закат.
- Не просто закат. Закат каждого дня. Индивидуального. Особенного дня. У каждого свой закат. Будто… на все дни. Воистину, создатель ещё тот живописец.
- У вас здесь кто-то?..
- Жена. А у вас?
- Отец.
- Сожалею.
- Мне тоже жаль вашу жену. Давно это случилось?
- Неделю назад. Она медсестрой работала. Знаете, апельсины до жути любила,- он улыбнулся,- постоянно ей их покупал. И сок апельсиновый. Всегда улыбалась. У неё чудесные глаза были. Изумрудные. Будто два красивых камешка. И взгляд добрый такой.
- А как её звали?
- Настя.
- Красивое имя.
- Мне тоже нравится. И почти каждый день я хожу сюда. Все мои мечты полетели коту под хвост. Мы мечтали о ребёнке. О школе для него. Она хотела его музыкантом сделать. Скрипачом. И всё,- он опустил голову,- я верил, что любое событие не случайно. Но это для чего? Почему она? В мире столько наркоманов, алкашей. Она людям помогала. Все её хвалили. И что теперь? Ничего. Пустота.
- Изви…
- И я каждый раз прихожу сюда. Смотрю на закат. И хочу прыгнуть. Но каждый раз думаю, что что-то должно измениться. Стать другим. Ни хрена. Жизнь слишком странна.
- Что бы вы ей сказали, если бы?..
- Что она дала мне веру. В то, что я какой-то…
- Особенный?
- Именно. Она давала эту веру пациентам. И мне доставалось чуть-чуть. Сейчас
