Пять лет как миновало с окончания войны Всеславии со
Шматландией.
Только что амнистию, по инициативе Цивилизации, объявили
для всех воинов Всеславии, кто на землю Шматландии с оружием
ступил. Кроме тех, чьи преступления изобличены и доказаны. Тем еще
долго нары тюремные полировать.
А так, большинство по десятке получили, кого выловить удалось.
Почти всех.
Как новая власть во Всеславии установилась, так от прошлых
правителей, в пользу Цивилизации, отказалась. Тех, кто хоть что-то
возражать пытался, сразу хватали и судили. Опыт был. Сперва, те - этих,
потом, эти - тех.
До чего жалки были бывшие вояки. Плакали, сопли распускали,
милости просили. Никакого самоуважения.
А откуда оно возьмется, если на чужой земле гадили? Они
сознавали, что преступники и тайно ждали возмездия. Дождались.
Тот, кто пять лет в лагерях выдержал, от болезней не загнулся,
по малодушию шею в петлю не сунул, этой милости дождался.
Погнобились пять лет, и домой. Если есть, кому ждать.
Подранки.
Многие факты, ранее тайные, известны становятся.
Когда война началась, лидер Всеславиии, поначалу, думал
одними профессионалами Шматландию опрокинуть. А она возьми и
не опрокинься. Первые легионы вторжения в пыль стерла.
Лидер знал историю и слышал, что где-то, когда-то тоже война
была, и возвращались с нее, большей частью, люди опытные. Лет
сорока, сорока пяти. Рассудительные, понапрасну не рискующие, житейски
мудрые.
Решил он каждому краю, а их во Всеславии шесть десятков
было, задачу поставить. по две когорты добровольцев набрать, в
возрасте от тридцати до сорока пяти лет.
«Молодежь нынче ушлая, - думал он, - Надо будет, и так
загребу. А эти за деньги хорошие ум житейский в военном деле
применят».
И велел называть таких добровольцев «ярославичами».
Почесали местные власти затылки и кинулись, наперегонки, это дело
выполнять
Первым Старогорский Край отчитался. Место средненькое,
серенькое. Только власть здесь всегда любили больше, чем в столице.
Лидер этот край опорным считал.
Похвалил местного властителя, даже, к награде представил,
да поторопился. Первую когорту набрали быстро, только крайний
возраст, почему-то, с сорока пяти лет до шестидесяти сдвинулся.
Нынешние «ярославичи» оказались не чета прошлым. Ожирение, дистрофия,
руки трясутся, ноги, как ватные, хондрозы, тромбозы, фурункулезы, давление
высокое и низкое. Это мы еще до наркоманов и алкоголиков не дошли.
Некоторых семьи на сборный пункт силком волокли.
«Иди, - говорили родные, - Извел ты нас. Нет больше сил, терпеть.
Тебя там сразу убьют, а мы пособие получим».
От инфаркта и инсульта, за первую неделю, полтора десятка
отошли. Кто от стресса, кто от нагрузки, кто от нечаянной радости
получения подъемных.
Лидер, как узнал, так осерчал, что властителя краевого чуть
от службы не отстранил. А потом, остыл и простил. Где гарантия, что
другой лучше будет? От этого хоть знаешь, чего ждать.
Проект «Ярославичи» был закрыт, не успев начаться.
И пошла мобилизация. Волнами, как на море. Одна другой
круче. Только не помогло это. Коли, дело неправое, бесполезны усилия.
Сейчас, об этом на каждом углу говорят. Через пять лет, после
поражения в войне.
Можно.
