приняла прежний свой вид, собралась, отставила дрожь, взглянула на него с профессиональной чистотой. – Хотите продолжить?
Кощей упал в кресло. О чём говорить ещё с ней, не понимающей его – он не знал.
–Вы полагаете, что ваша участь непонятна смертным, – душевед глянула на него, прикидывая, не наброситься ли он опять с возмущениями. – Вы ошибаетесь. Жизнь человека гораздо короче чем ваше существование. Вы называетесь бессмертным…
–Это фигура речи, – вмешался Кощей, чувствуя внутренний укор за своё поведение. Он ли это был? Ему ли срываться на человечков? – я живу долго, дольше, чем вы можете себе представить, но если конечна вселенная…логично же? Она имеет начало, значит, дан ей и конец. А значит и мне. Под веянием ветра и лет распадаются горы. А жизнь… во мне скелет. Во мне кровь. Во мне органы. Это всё гниёт, тлеет и разрушается. Просто медленнее.
–Хорошо, – кивнула Аглая, – речь не о том. Ваша трагедия такая же, как у многих людей. Просто люди ещё имеют к этой трагедии порцию ужаса. Они живут, осознавая, как коротка их жизнь. А если из этой жизни вычитать годы беспомощного детства и немощной старости… всё печально, поверьте. Не вы первый.
Кощей вздрогнул. К такой мысли он не приходил. Он упивался своей болью, своим трагизмом, своей уникальностью даже гордился. Кругом него были неудачники и страдальцы, но они страдали о земном, а он о вечном.
–Кто-то не задумывается об этом, – продолжала Аглая, – о бессмысленности и конечности всего сущего. Кто-то живёт счастливо. Вы ведь знаете таких?
Кощей угрюмо кивнул. Теперь разговор не нравился уже ему.
–А кто-то задумывается. Парадокс, но задумывается о конечности всего, как правило, тот, кто ничего не имеет и тот, кто имеет всё. С той разницей, что ко второму случаю прибавляется тот же ужас.
–К чему вы? – Кощей помотал головой, – мне что, раздать всё, что я нажил?
–Вам? – Аглая усмехнулась, – ни в коем случае. Зачем? Вы это нажили.
–Тогда что вы предлагаете? – теперь Кощей всерьёз не понимал. И это состояние, уже давно забытое им, ему не нравилось.
–Вы можете страдать дальше, – сказала Аглая. – У вас для этого все точки опоры. Вы одиноки, у вас нет семьи, нет смысла…
–Смысла ни в чём нет.
–Вы правы, его ни в чём нет. так может быть, в этом и есть великий смысл?
Кощей поперхнулся и вытаращился на Аглаю. Она же обрела спокойствие. Такое спокойствие бывает у человека, который высказал самую затаённую мысль, которую нельзя высказывать в приличном обществе, но сказанная здесь, сказанная тому, кто не выдаст…
А Кощей не выдаст. Он сноб – и не станет хранителем тайны человечка. Он трус – и потому скорее сократит своё бессмертие, чем скажет, что был у душеведа.
–Я не понял.
–Может быть, смысл в бессмысленности? В том, что никак не поддаётся анализу, логике и систематизации. Всё конечно, вы правы, и это выглядит как бред, если вдумываться – всё выглядит: и жизнь, и человечество, и душа и даже планета. Но новая жизнь идёт из смерти, новый вид выживает вид старый, и в этом…
–Это абсурд! Не знаю, из какой шарашкиной конторы вы прибыли, но я буду жаловаться! – Кощей поднялся из кресла с решительностью и даже страхом. Эта Аглая была сумасшедшей, а он потратил у неё целый час!
***
–Как всегда, – Аглая завязала мешочек и положила его перед Учёным Котом. – Как договаривались.
Кот прищурил глаза, глянул на узелок, попробовал его лапой – не обман ли? Убедившись, что всё в порядке, кивнул:
–Хорошо.
Аглая отвернулась, возвращаясь к своему занятию. Она твёрдо решила уехать и уже с самого ухода Кощея паковала вещи. Распределение распределением, а тоска Кощея слишком ядовита. И ясное дело – не даст он ей работать. Да и не знала уже Аглая – хочет ли? Разгвооры о смысле жизни всегда её утомляли.
–Собралась куда? – спросил Кот, заметив беспорядок вещей и обилие сумок. Странное дело, Аглае казалось, что прибыла она налегке, а теперь сумки кажутся нескончаемыми. Или ослабела она?
–Собралась. Уезжаю.
–Жаль, – вздохнул Кот, – только, думал, приличного человека подвезли, а тут туда же!
–Кот, – позвала Аглая, повернулась к нему, – а в чём смысл жизни?
Кот не удивился вопросу. То ли он ждал его, то ли просто отучился удивляться, но ответил быстро:
–Тарелка жирненьких сливочек, холодная говядина и тёплая печка.
–Это мелко! – отмахнулась Аглая.
–А почему смысл должен быть великим? – оскорбился Кот. – Вы, человеки, привыкли к масштабности! Всё вам подавай – революции, да бури, да мёртвую воду, да золото, да любовь. Всё вам подавай ответы. А масштаб он разный! Мне смысл жизни холодненькая говядинка и сливки с печкой, тебе там что-нибудь твоё, душевное… а кто-то придёт и скажет, что это мелко!
Аглая стыдливо молчала.
–А к тому придёт ещё кто-то и скажет, что и это мелко.
–Так в чём главный смысл? – спросила Аглая. Если бы кто-то рассказал ей пару месяцев назад, что она будет стоять среди своей лачуги, собирать вещи, которые так недавно распаковывала и разговаривать с каким-то Котом, пусть хоть трижды Учёным, о таких серьёзных вещах, она бы ни в жизнь не поверила!
Но всё же вон, стоит. И вон, разговаривает. И даже прислушивается. И даже признаёт!
–Главный смысл? – Кот вздохнул. – Чтобы мой смысл сбылся. И твой. И того, кто выше тебя. И того, кто ниже меня…
–Чего? Ты что, сливок налакался? – возмутилась Аглая, трижды в это мгновение проклиная тех, кто не отговорил её от распределения именно в этот мир и забывая как-то сразу и вдруг, что сама рвалась сюда.
–Всеобщий смысл в том, чтобы сбывались мелкие смыслы, – объяснил Кот. – Это как дорожный плащ. Чтоб его носить как надо – застегни все пуговицы. Вот что я думаю.
Аглая молчала. По этому Коту надо было писать ей работу, а не по своим замыслам об этом мире.
–Ну да ладно! – Кот подхватил узелок с пола в зубы: – бывай!
И метнулся прочь. Кот котом… а Аглая осталась стоять в одиночестве дурой в расстёгнутом старом дорожном плаще.
