Как-то раз Айяс спустилась на кухню подозрительно тихая. Спустилась – и встала около двери, нерешительно переминаясь с ноги на ногу.
– Ты где была? – спросил Айясин, предчувствуя недоброе. – Где?
– В комнате.
– В моей?!
Вместо ответа Айяс подбежала к брату и обняла. Доверчиво заглянула в глаза.
– Ясин, ты помнишь сказку? Ты мне вчера читал...
Айясин помнил. Он читал эту сказку не только вчера, но и позавчера, и позапозавчера, и месяц назад, и даже, наверное, год. Достаточное время, чтобы та не только запомнилась, но и отпечаталась в памяти так, что при любом упоминании сразу же воспроизводилась целиком.
"Жили-были три брата-мага, и решили они как-то раз по свету побродить, различные диковинки поискать. Долго ли искали, али быстро устали – неведомо, да только застала их как-то ночь в горах. Ну что ж... Заложили костерок, заварили чаёк, да и уселись истории различные сказывать. И вспомнил тут средний брат, что есть, говорят, в горах тропка зачарованная. Одному покажется, другому нет, но уж кто по ней пойдёт, наверняка судьбу узнает. А вот как? Тут слухи разнятся. Одни говорят, будто живёт там старый колдун, другие – что дева юная, красотой диво-чудное. А третьи же сказывают, что зеркало де там. Подойдёшь к нему, и что хочешь увидишь. Хоть прошлое, хоть будущее, хоть мир верхний, хоть подгорный, а коли надобно, так и настоящее в нынешнем можешь разглядеть. Вот только не пользуется спросом ничего окромя будущего. Всем интересно сквозь туман заглянуть, судьбу узнать.
Только закончил говорить, как появилась перед ними тропка. Мерцает дымкой колдовской, будто за собой зовёт. Вскочили старшие братья, хотят вперёд идти, а младший их и отговаривает:
– Что вам предсказание? Зыбучие пески слов. Плохое предскажут, беду привяжут, хорошее скажут, да кто ж его знает... Вроде одно, а повернуться-то и другим боком может. Давайте уж лучше по старинке, сами. Радость придёт – хорошо, беда – и её встретим.
Но не послушались старшие, по тропке пошли. Пришлось и младшему с ними.
Идут, а сами по сторонам смотрят, старика ли, деву высматривают. Не успели пройти и пары шагов, как увидел старший брат, что за камнем кто-то прячется. Оглянулся незаметно – так и есть, мелькает какая-то тень смешливая, да любопытная, и плывёт в воздухе будто шёпот чей-то, слово "судьба" на разные лады повторяющий. Не захотел старший с другими братьями своей находкой делиться. Один пошёл. Дева шаг, и он десять. Она побежит, и он за ней. Так до зеркала и добрались. Тут уж проводница и пропала.
Огляделся старший брат, показалось ему, будто холодом повеяло, да только зеркало уже "ожило". Замелькали в нём картинки чудные, будущее показывающие, как уж тут оторваться. Узнал старший брат, что жить ему осталось один год. Предсказало ему зеркало, что упадёт он с дракона, да и разобьётся.
Вернулся к костру старший брат, а сам тяжёлую думу думает. Как быть? Как судьбу обмануть? Не было печали, да вот предсказали. И хоть много было в видениях хорошего, да только радости-то от этого... Всё смерть-смертушка нависшая перечёркивает.
Подумал он, что, может, и хорошо, что братьев с собой не позвал, одному такой груз нести сподручней.
А между тем средний и младший дальше по тропинке идут. Вначале-то, конечно, поозирались, старшего поискали, да только решили потом, что испугался тот, назад повернул, да и успокоились. Вдруг видит средний брат – старик возле камней сидит, обувку чинит. На вид простой, как валун тысячелетний, а приглядишься, будто дрожь пробирает. Хотел было средний отшатнуться, да не успел. Вскинулся старик, да и бросил ему в лицо песком.
Долго средний глаз тёр, а уж как проморгался, глянул вперёд – так и обомлел. Стоит пред ним зеркало переливающееся, будто из эха дальних краёв сотканное, а оправа, что в чертогах царских. Любо-дорого посмотреть. Тут прояснилось зеркало, стало картинки различные показывать. Где уж тут глаза отвести. Смотрит средний брат, и сам себе не верит. Живёт он, по предсказанию зеркала, сказочно. Дом большой, поля, драконы... Из дальних краёв к нему приезжают, отведать еды-питья царских, показаться на драконах королевских. Да вот беда, предсказало зеркало, что лишь год ему жить-поживать осталось, а после погибнет он и причина тому – вода. Где уж тут судьбе радоваться!
Вернулся к костру средний брат, думой тяжёлой к земле придавлен. Как судьбу обойти? Увидел старшего, молча кивнул. Многое он хотел ему сказать раньше, над испугом малодушным посмеяться, да только смертушка предсказанная всё перечеркнула. Добавила забот.
Между тем, младший один остался. А коли так, то чего ему искать? И без того он не хотел он к зеркалу идти, а тут и братья разбежались. Повернул назад, глядь, а перед ним зеркало стоит, будто насмехается. И шёпот вокруг: "Забоится, забоится..."
Улыбнулся младший, детишкам-мыслеэхам помахал, да и подошёл к зеркалу спокойно. Правду говорят, судьбу искать – себя не уважать, а коль сама найдёт, так и пусть. Тронул он рукой дымку зеркальчатаю, и увидел он картинки будущего чудного. Будто женой он обзавёлся, дом построил. Чрез некоторое время и сын на свет появился. Всё хорошо, но есть одно но. Лишь год ему остался, а умрёт он у себя дома, в окружении семьи. Ну, коли судьба... Поклонился младший брат зеркалу, да и пошёл к костру.
С тех пор, говорят, расстались братья. Старший решил драконьим наездником стать, с судьбой побороться. Решил он, коли суждено ему с дракона упасть, так станет он наездником лучшим, чтоб уж никакая судьба ему была не страшна. Средний брат ушёл в поля. Нарочно выбрал место, где воды нет. Огороды свои многочисленные, и то по каплям поливал, даже колодцев не признавая. И не было, говорят, для него ничего страшнее, чем полный стакан воды на столе. "Не мне, – вещал он, – с судьбой тягаться. Но коли дана мне возможность, то отчего бы не спрятаться. Авось и пронесёт".
А младший? Он, говорят, совсем после похода не изменился. Про судьбу не вспоминал, обычные дела делал. Женился, дом построил, огород разбил. Много раз спрашивали у него, что ему зеркало показало, да он отмахивался.
– Что судьбу ворошить? Как решит, так решит.
И дальше с шутками за дела принимается.
Много ли дней минуло – несчитано, да вот прошёл год. Лучшим наездником старший стал. Такие номера в воздухе выделывал, что другим и подумать о них страшно. Не было никого удачливей его. Казалось, будто кто всесильный его оберегает. Поверил в себя старший брат, стал похваляться, что ему всё нипочём, да в один из дней и разбился. Исполнилось предсказание зеркала, не переиграл он судьбу.
После того случая средний ещё больше осторожничать стал. Носа из дома не высовывает и всё проверяет, нет ли где воды. Мытьё забросил. Пить и то через раз старается. Совсем от страха посерел, но всё же прожил лишние полгода. Тут уж он успокоился, поверил в себя. Стал соседям хвастаться, как ловко он судьбу провёл, от неё же спрятавшись. Даже в гости всех пригласил на праздник. Покачали головами старики, но возразить-то нечего, правду тот говорит. А на следующее утро нашли среднего мёртвым – с лестницы упал, поскользнулся. И кто видел его, говорят, что на ступеньках-то вода была, поскольку решил тот пол помыть перед праздником.
Со страхом поглядывали люди на младшего. Сказывали, будто и ему тоже отмерен год, да только прошло "отмеренное" время, а младший ходит, как ни в чём не бывало. Второй год минул, третий... За сынком и дочка появилась, потом другая, а младший всё живёт и живёт припеваючи. Так до старости и прожил. Перед смертью, говорят, просил его сын секрет открыть, что зеркало показало, а тот и говорит:
– Помнил я, да после и забыл за ненадобностью. Что судьбу ворошить, сама решит. От судьбы не уйдёшь, её только принять можно."
Айясин вздрогнул и потёр глаза. Сколько раз он читал эту сказку? Много... Наверное, столько же, сколько капель в луже. Вот только отчего её вдруг вспомнила Айяс?
– Ясин, – вдруг затараторила та, с волнением поглядывая на брата. – Помнишь, младший сказал? От судьбы не уйдёшь... Вот и у нас так же! Ты мне говорил, чтобы я в комнату не заходила, а я зашла... И замок твой случайно разрушила... – И заметив распахнувшиеся глаза брата, поспешно добавила: – Но я так больше не буду. Правда-правда!
