Продолжение

Это было вполне естественно, и Ларик понимал их, но его чувства к Элле перевешивали все разумные доводы. Он физически не мог без нее обходиться.
    До нее он имел связи с девушками и даже считал, что вполне познал все премудрости секса и все возможные его виды. Но с Эллой понял, что значит жертвовать своими удовольствиями ради любимой женщины. Хотя, даже жертвуя какими-то чисто физическими моментами в сексе с ней, он, тем не менее, получал истинные наслаждения. И это без оральных ласк, которые для Эллы являлись неприемлемыми. Такого точно ни одна из его прежних пассий не могла ему дать, хотя многие из них буквально вылизывали Ларика с ног до головы. И раньше он иногда не мог кончить без оральных ласк партнерши. Но с Эллой все кардинально изменилось, потому что дело было вовсе не в сексе, а в совокупности страстных желаний и полного слияния с возлюбленной не только в физическом плане. Он не мог бы объяснить, что происходило между ними, и что он ощущал. Это являлось чем-то сродни взлетам и падениям в бездну с последующим полным растворением друг в друге в состоянии измененного сознания. Нечто подобное чувствуют люди, принимающие легкие наркотики. Ларик не пробовал не только наркотиков, он даже никогда не курил, пил лишь качественный дорогой алкоголь и ни разу не напивался в хлам. Но точно так же, как и наркоманы, вкусив однажды любовь Эллы, уже не мог без нее существовать. Его не интересовало, каким образом его удовольствия с Эллой каждый раз доходят до самого пика, при том, что ни она, ни он не применяли каких-то изощренных техник для удовлетворения партнера. Главным для него являлось то, что Элла испытывала яркие оргазмы и подолгу блаженствовала в его объятиях после этого, чем продляла и его собственные чувственные наслаждения.
    Но, несмотря на равнодушие Ларика к деталям, Элла перекопала интернет и даже консультировалась у сексолога и психолога. А потом подробно рассказала Ларику, что выяснила. Виной всему являлась синергия их взаимных желаний, подсознательных ожиданий, полной физиологической и психологической совместимости. Синергия эта оказалась очень и очень высокой степени. В просторечье такое сочетание именуется просто любовью.

    Начальника станции звали Петр Николаевич, его жену Лиза. Это была уже их 10-я зимовка. А гидролог работал здесь второй год. Петр Николаевич недавно отметил 50-тилетие, Лизе исполнилось 45. Выглядела она на свой возраст, косметикой не пользовалась, особой красотой не отличалась, но характер имела золотой. Сглаживала любые назревающие конфликтные ситуации. Именно поэтому никаких эксцессов на станции не случалось. Гидролога звали Феликс. С Лариком они были одногодками. Петр иногда, когда злился, называл его Железо. В смысле Железный Феликс. Тот отмалчивался и сидел над своими расчетами, на основании которых писал диссертацию. Но на выездах постоянно наезжал на начальника и требовал в первую очередь дать провести гидрологические замеры. Начальник ерепенился, но Феликс почти всегда продавливал свою линию. Ларик не встревал, хотя Феликс часто был неправ. Но Лиза не хотела раздоров в их маленьком коллективе, поэтому смиряла гнев своего мужа.                             
    Ничего о себе Ларик никому на метеостанции не рассказывал. Про Феликса все всё знали – женат, основное место работы Институт гидрометеорологии, кафедра гидрологии и водных изысканий. По характеру именно Феликсу больше подходила роль начальника. Однако Феликс сдержанно проявлял нечто вроде сочувствия к Ларику. За стол обедать всегда садился с его стороны. Стол был длинный, и мест за ним имелось много. Станция могла принять до 20 человек. Но Феликс всегда садился рядом с Лариком, иногда подавал ему хлеб, чтобы тому не приходилось тянуться. Кроме этого он давал Ларику диски с фильмами и советовал, какие лучше, хотя видел, что тому все равно. Начальник к Ларику не лез, но все трое видели, как усердно, аккуратно и профессионально он работает, к нему и придраться не имелось причин. А то, что молчал он все время, так тут народ привык к такому. В душу друг другу никто не лез.
    Супруги имели сына и дочь, оба учились и жили с родителями Лизы. Феликс детей пока не имел, но как-то обронил, что жена очень хочет родить, поэтому этот год для него на станции последний. Он хотел получить со всеми полярками и надбавками оплату за отпуск, а также компенсацию за дорогу, которая полагалась один раз в два года, а потом уволиться и вернуться на основное место работы.
    Вечерами иногда Феликс садился с Лариком рядом в самодельное плетеное кресло перед печкой-камином, которую привез из Питера, и они молча смотрели на огонь.
-Хочешь музыку, – спрашивал он Ларика.   
-Давай, – отвечал Ларик.
Феликс протягивал ему второй наушник. Лиза иногда просила включить музыку для всех. Но тогда Ларик через короткое время почти всегда уходил. Феликс при этом укоризненно смотрел на Лизу, а она разводила руками.     
    Лиза каким-то образом узнала, что Ларик совсем недавно овдовел, и рассказала об этом Феликсу. Все трое они теперь по-другому смотрели на Ларика, но он ничего не замечал и продолжал жить в своём коконе.

***4
    Этой ночью Ларика скрутила боль в душе, такой странный, почти реальный сон ему приснился. Когда, весь в поту и с сумасшедшим сердцебиением, он открыл глаза и понял, что ничего из увиденного во сне на самом деле не существует, то встал и раздетый вышел на мороз. Феликс перед этим только уснул, поэтому тут же проснулся от звука закрывшейся входной двери. Он поднялся и осторожно прошел к комнате Ларика, которого не обнаружил в кровати. Тогда Феликс выскочил на крыльцо. Ларик стоял с закрытыми глазами и отрешенным лицом.
-Ларион, пошли в дом! Ты замерзнешь и заболеешь! – закричал Феликс, но Ларик не шевельнулся. Слышал ли он его? Феликс не был в этом уверен, поэтому, схватив Ларика в охапку, просто затащил его в дом и запер дверь на тяжелый засов. Пока он возился с засовом, Ларик как куль безвольно осел на пол и распластался на нем без сознания. Подбежала Лиза, за ней Петр, общими усилиями они уложили его в кровать и дали понюхать нашатырь. Ларик вроде бы пришел в себя, но смотрел куда-то мимо них и что-то невнятно, едва шевеля губами, шептал.
-Что будем делать? – спросил Феликс, глядя на начальника.
-По инструкции мы должны вызвать военную сан авиацию и транспортировать его в ближайший город.
-Давайте подождем, – сказал Феликс. 
Лиза смотрела на Ларика с сомнением, он явно никого рядом просто не видел.
-Он жену не так давно похоронил, каждый бы страдал,– произнесла она.
-Но он не в себе сейчас. Ты видишь? По инструкции… – Петр не успел договорить, Феликс рявкнул на него:
-Инструкции, инструкции… Здесь живой человек со своей раненой душой! Будь же и ты человеком! Ему сон приснился, он просто не вполне проснулся после него. И во сне произошло что-то из ряда вон. От сильного потрясения любой на время в прострацию может впасть.
-Вдруг ему требуется специализированная помощь, – попытался оправдаться Петр.
-Я подежурю рядом с ним до утра. Идите. Если что, позову, – сказал резко Феликс, очень злой на начальника.
Через два часа Феликс позвал Лизу.
-Он все это время стонал, а потом стал бредить. Зовет – Элла, Элла. Жена наверно.
  Лиза принесла электронный термометр, и он показал 39,5.
-У него жар. Сейчас уколю ему жаропонижающее.
    Сделав Ларику укол, она осталась сидеть рядом с Феликсом. Вышедший Петр стоял возле спальни и молчал. Лиза взглянула на него и сказала:
-Свяжись по рации с диспетчером, объясни ситуацию. Пусть решат, что делать. Военный вертолет вызвать вроде пока нет оснований. Дыхание в норме, сердечный ритм тоже. Сейчас жаропонижающее подействует, и ему станет лучше.
-Но ведь он бредит. Значит, находится без сознания. Или я не прав? – спросил Петр.
-Да, прав. Но это, скорее всего, защитная реакция организма от душевной травмы.     
-А температура?
-И температура так же. В человеке все связано.
    Диспетчер передал их информацию дежурному, а тот связался с врачами скорой. Но те лишь подтвердили, что необходимо снизить температуру пациента и наблюдать за его состоянием. Феликс отправил Лизу спать, а сам продолжил бодрствовать рядом с Лариком. Петра это очень удивляло, поскольку Феликс вроде бы никогда не был полуночником.
    Примерно через час Ларик вдруг открыл глаза, схватил Феликса за руку и спросил:
-Я не умер? Я точно на станции, или мне это снится?
-Ты жив и точно на метеостанции. Просто немного приболел, – ответил Феликс. Но Ларик не отпускал его руку:
-Не уходи, побудь рядом.
-Конечно, побуду, никуда не уйду. Не волнуйся. Поспи еще, – говорил Феликс и удивлялся какому-то детскому страху Ларика.
    В отличие от сухощавого, но мускулистого и физически сильного Феликса, Ларион всегда выглядел обычным клерком. Даже здесь, на станции, он следил за своим внешним видом и не позволял себе находиться в несвежей футболке или рубашке. И конечно, никаких треников не носил, а надевал стильные домашние брюки х/б. И обувь предпочитал спортивную. После его появления на станции Феликс также стал выглядеть более опрятным, потому что не хотел ударить лицом в грязь. Следить за собой ему волей-неволей приходилось, поскольку он интенсивно тренировался и соответственно потел от нагрузок. Ларик поглядывал на гидролога, когда тот отжимался от пола или подтягивался на перекладине, но сам не занимался. Хотя раньше они ходили в спортзал вместе с Эллой – она на фитнесс, а он в тренажерку.
    Феликс внимательно смотрел на лежащего Ларика, который вроде бы успокоился и закрыл глаза.
-Не бойся, я буду рядом, – сказал Феликс негромко, на случай, если Ларик уже задремал. Но Ларик тут же открыл глаза и сказал:
-Спасибо. С тобой мне спокойнее.
    Феликс никогда не был сентиментальным или добреньким, часто ругался с Петром, даже с Лизой иногда огрызался. Только с молчаливым Лариком пока еще ни разу не сталкивался. В свои 35 лет он выглядел старше Ларика. Старше и решительнее. А с этого момента взял на себя негласное шефство над ним. Приготовил на всех завтрак, а Ларику отдельно сварил овсянку, потому что помнил, что тот ее любит, но никогда сам не сварит. Ларику они трое вообще многое прощали в бытовом плане как новичку. 
    Когда все сели за стол, Ларик внимательно следил за Феликсом и успокоился только, когда тот по своему обыкновению сел рядом с ним.
-Накинь вот это, здесь кое-где сквозняки, – сказал Феликс и дал Ларику теплый худи, который взял у него на вешалке в комнате.
    Весь день все работали как обычно, Петр выходил, чтобы напилить дров и достать замороженное мясо из ледника, Лиза готовила обед, а Феликс бегал снимать показания приборов по часам. Ларику они пока не разрешали выходить из дома. С этого дня Феликс придвинул рабочий стол Ларика к своему и теперь, работая за компьютерами, они сидели друг напротив друга.
-Можешь мне рассказывать все, что тебя мучает. Ты уже знаешь, я не болтун, – сказал Феликс.
-Спасибо, – ответил Ларик.
-Тебе легче будет, поверь, если сможешь поделиться с кем-то. Например, со мной. Я пойму, правда. Я знаю, что ты не так давно овдовел.
Ларик молча кивнул. Но потом сказал, глядя в глаза Феликсу:
-Я не могу ни с кем говорить о