Махняк на заре

Шел девятнадцатый год. И некая разруха невольно наблюдалась по ту сторону границы . Иные языки утверждали, что многие посёлки и местечки этой прибалтийской земли превратились в призраки. Управа, полицейский участок, почта и магазин – вот, что еще теплилось среди потухших окон домов.  Вся молодежь подалась на заработки в Европу: глупо бы теперь было такой данный Евросоюзом шанс упускать!

И Оглоблин опять не успел запечатлеть толком церковь, вид на которую открывался почти сразу после пересечения границы.  Старую, не обветшалую, конечно, но нуждающуюся в каком-никаком косметическом ремонте.  Какие-то считанные мгновения открывался вид на неё между домами, и пока незадачливый вздёрнул телефон, да нашел на нём режим фотосъёмки… Проехали! В очередной раз.

Однако, в этот рассветный час июньского, воскресного  утра  - аккурат около четырёх часов утра ( хоть двадцать второе число минуло вчера), окрестности с лихвой восполнили Оглоблину тот пробел.

Через каких-то сто метров пытливому взору путника ( что прильнул к окну автобуса, вёзшего  судовой экипаж), открылась залихватская картина!

Драка, «махняк» у самой обочины дороги. В кювете, на просторной лужайке, тянувшегося во всю длину трактира, что своими размерами и  безоконной глухостью напоминал скорее конюшню.  Здесь и завершался  теперь, в наступающее воскресное утро, тот по-европейски цивилизованный дискусс, что начался, конечно, субботним вечером под вкуснейшее литовское пиво.

Собственно, схватка ристалища произошла чуть раньше – группа друзей и недругов висла на руках возбуждённого победителя, увещевая, верно, и к разуму, и к добродетели,  к пощаде...


А поверженный лежал в траве ( вот и оставь их без творчества Виктора Цоя! ).  Впрочем,  совсем не факт, что удары неприятеля его окончательно свалили – конечно, и без того уже на ногах бедолага держался некрепко.  К тому же, он честно барахтался, словно опрокинутый на спину жук,  пытаясь подняться и продолжить рыцарский турнир. В ясном намерении биться насмерть – всё в традициях ливонских рыцарей!


И самое  главное – махняк этот гармоничнейшим образом вписывался в картину рассветного утра, не будоража ни оставшихся местных жителей, ни полицейской управы, ни самОго блеклого неба над головами. Более того – где-то и завершал пейзаж! Венчал достойно: жизнь продолжается!


- Блин, такие же раздолбаи, как и мы! – толкнул плечом Оглоблин задремавшего было, и потому прозевавшего дорожный эпизод товарища. – Бухнули, по выходному -  как парни, посидели,  поговорили душевно, от души морды друг другу побили – всё по-нашему!


Непонятливый товарищ, встрепенувшись от дрёмы, лишь какие-то мгновения пялил глаза в окно автобуса с мелькающими  прибалтийскими пейзажами, и тотчас равнодушно отвалился на откинутое  для сна сидение.