Так он сделал несколько раз, пока не почувствовал, что не может больше есть – начала бунтовать печень.
Сытно рыгнув, сенатор отвалился от стола и перешел из триклиния в спальню. Настала очередь блудниц.
Позвав их в спальню и велев им раздеться, Анний скинул свою одежду, обнажив массивные дряблые телеса. Катон знал вкусы своего соратника и прислал ему двух смуглянок: совершенно темнокожую нумидийку и иберийку, чья кожа носила оливковый оттенок. Утомлять себя прелюдиями сенатор не стал, а с рычанием набросился на нумидийку, повалив ее на ложе. Через несколько минут он с довольным стоном отвалился.
Некоторое время Анний отдыхал, а затем взглянул на обнаженную иберийку.
- У тебя есть какое-нибудь снадобье, чтобы быстро восстановить желание и мужскую силу? – спросил он.
- Есть, господин, - с поклоном ответила девушка. – Это средство называется «кантарис». Правда, подействует оно не сразу, а через некоторое время.
- Давай его сюда.
Иберийка принялась капать в чашу с водой какие-то капли из маленького глиняного пузырька, тщательно их подсчитывая.
- Не жалей, капай больше, - потребовал Анний.
- Если этого средства употребить больше, чем нужно, доблестный квирит может сжечь себе мочевой пузырь, - ответила нумидийка за свою напарницу.
Та протянула сенатору чашу, которую он мгновенно опорожнил. Теперь оставалось только подождать наступления эффекта.
Достав из-под ложа огромную плеть, Анний велел иберийке:
- Ложись на живот, я буду тебя сечь. За это ты получишь лишнюю плату.
- Нас нельзя избивать, даже за лишнюю плату, - запротестовала блудница. – Если благородный сенатор начнет это делать, мы сразу уйдем.
- Тогда ты меня постегай, - сказал Анний и, протянув иберийке плеть, лег на живот сам.
Блудница неуверенно стегнула его по огромным отвисшим ягодицам.
- Сильней! – заорал сенатор.
Иберийка принялась изо всех сил лупить его плетью. При каждом ударе Луций Анний сначала вскрикивал от боли, но этот крик тут же переходил в удовлетворенное рычание.
Когда иберийка на мгновение остановилась, чтобы перевести дух, нумидийка сказала:
- У нас есть искусная греческая игрушка, и если господин желает, мы могли бы…
- Нет, таким способом я потешу себя в следующий раз, - прервал ее сенатор. – Я уже чувствую, как ваше снадобье начинает действовать. Убегайте от меня, а я буду вас ловить!
В течение нескольких минут три обнаженных тела носились по спальне. Обе блудницы умудрялись с завидной ловкостью уворачиваться от медвежьих объятий Анния, но потом он все же сумел сграбастать иберийку и подтащил ее к ложу. Но блудница как-то сумела выскользнуть и сама толкнула государственного мужа на ложе, тут же запрыгнув на него сверху.
Но больше ничего не произошло. Иберийка как-то особенно внимательно вглядывалась в лицо Анния. Сенатор лежал неподвижно и не подавал признаков жизни.
Блудница проворно соскочила с него и начала быстро одеваться, а спутница последовала ее примеру.
- Обычно этот яд действует гораздо быстрее, - сказала нумидийка. – Я опасаюсь, как бы нас не задержали, когда мы будем уходить.
- Кто? – засмеялась иберийка. – Его прислуга дрожит от страха после допросов эдилами, а воинам Красса запрещено выпускать только живущих в этом доме, и к нам это не относится.
И обе бросились к выходу.
Катон, соратником которого был Луций Анний, всегда руководствовался древним и мудрым правилом. Если твой сподвижник попал в руки врагов, лучшим исходом будет такой, при котором ему придется замолчать навсегда. Вот Катон себя и обезопасил.
