Что Бог ему никаких талантов не дал, Яша про себя понял рано, когда ещё учился в школе. Но вскоре осознал и другое: атмосферу в коллективе, репутацию его членам создают, в основном, женщины. Девочки, пока ещё, в Яшином случае.
И он стал действовать. В душе их презирая и считая существами низшего порядка, внешне этого никак не проявлял. И даже более того: знаки внимания всяческие оказывал.
Во-первых, сидел всегда за партой исключительно с девочками и сам этого просил. Во-вторых, во время дежурства по классу не только не дурачился, как все мальчишки, а даже наоборот. Мог взять из рук девочки ведро с водой и со словами «тебе же тяжело» донести его до класса. В-третьих, всегда, на Восьмое марта, например, помимо того, что скидывался со всеми мальчишками на подарки для них (ручки там какие-то дурацкие, блокноты!), от себя лично каждой дарил по цветку.
К учителям, к учительницам, то есть, был столь же внимателен: норовил забежать вперёд и распахнуть дверь в кабинет перед входящей учительницей, первым вызывался повесить карту на уроке географии. Во время перемены со всеми встречавшимися в коридоре учителями здоровался, даже если только что был у них на уроке.
Действовало это безотказно. Одноклассницы в нём души не чаяли и иначе как «милым» не называли, а учительская рука, дрогнув, выставляла в Яшиной тетради вместо очевидной тройки… четвёрку… с минусом…
Когда Яша учился уже в 11 классе, к ним пришла совсем молоденькая учительница по литературе Елена Николаевна, сразу после института пришла. И была старше своих учеников на 4-5 лет. Класс в неё, естественно, сразу же влюбился, ведь ученики любят молодых, особенно когда средний возраст остальных учителей в школе – давно за сорок. И вскоре Яша стал, что было тоже вполне естественно, её правой рукой во всех её смелых и юных начинаниях, не раздумывая. Соглашался на всё: был «Ослом» в новогодней сказке, проводил вместе с нею заседания ученического актива по вопросам дисциплины и порядка, провожал домой и нёс тяжёлую её сумку с тетрадями, а сам с почти натурально горящими глазами задавал ей интересные вопросы по литературе.
Когда же он признался Елене Николаевне, что любит стихи (хотя, на самом деле, был к ним совершенно равнодушен), особенно Бродского (эту фамилию он сегодня утром, когда собирался в школу, по вечно журчавшему у них на кухне радио услышал и тогда же подумал, что нужно бы в разговоре с Еленой Николаевной, как-нибудь, её вставить – вот и вставил), она… она пригласила его к себе в гости, чтобы вместе почитать Бродского.
Оказалось, что ухаживать за взрослой женщиной почти так же просто, как оказывать знаки внимания одноклассницам. Нужно только внимательно смотреть им в глаза и делать вид, что слушаешь, какую бы чепуху они ни несли, в такт покачивать головой и иногда вставлять фразу «я тебя понимаю…», когда она набирает в лёгкие воздуха, чтобы продолжить.
Если в конце ты скажешь ей: «Ты красивая… - потом немножко помедлишь и продолжишь:- Но какая-то удивительно печальная… - опять помедлишь и опять продолжишь, желательно со вздохом:- Скажи, тебя кто-нибудь обидел в жизни?..» - Всё. Можешь не сомневаться. Она твоя. По крайней мере, на ближайший час.
Елене Николаевне нужно ещё было сказать, что стихи она читает «… как-то удивительно проникновенно и волшебно…».
Вскоре они стали близки.
Яше необыкновенно льстил роман с взрослой женщиной. Но никому о нём он не рассказывал, потому что собирался воспользоваться дивидендами от этой связи в полной мере.
Елена Николаевна очень помогла ему на выпускных экзаменах. И не только при написании сочинения по русскому языку и литературе, которое сама же за него в учительской написала, а Яше оставалось лишь переписать его набело, но и по другим предметам. Потому что имела право заходить в аудитории, где шли экзамены, в качестве классного руководителя. Она вносила ему шпаргалки с ответами на нужные билеты и говорила: «Возьми, милый…» А потом как-то так искусно прикрывала его от глаз экзаменационной комиссии, чтобы Яша смог воспользоваться оказанной ею помощью в полной мере.
Когда уже перед выпускным она заполняла чёрной тушью от руки аттестаты об окончании школы для всего класса, то, по Яшиной же просьбе, на балл повысила ему оценки по математике и физике, с которыми у того были особенно напряжённые отношения. В итоге он получил аттестат без троек. Даже с преобладанием пятёрок.
Был и ещё один бонус для Яши в их романтических отношениях. У Елены Николаевны остались ещё связи в пединституте, который она всего лишь год назад закончила. И Яша подал документы для поступления именно туда, не имея никаких склонностей к воспитанию детей. И – на филологический факультет, хотя читать-то как раз особенно не любил никогда.
И поступил. И опять гладко – без сучка, что называется, без задоринки. Елена Николаевна и тут ооочччень постаралась.
В первых же числах сентября нового учебного года теперь уже студент филологического факультета Яков Смольянинов сам пришёл в деканат и попросил, чтобы его назначили старостой их девичьей группы. Из 25 студентов он был единственным мужчиной.
Новоиспечённый староста группы «1-В, филфак» начал с того, что подробно ознакомился с личными делами своих студенток. Особенно его интересовали их родители. Танечка Ветрова стала вполне подходящей кандидатурой, потому что её папа был директором конденсаторного завода, а мама кандидатом филологических наук и преподавала на их факультете.
После такой анкеты Яша чувствовал, что уже почти влюблён в Танечку.
На традиционную в те времена «сентябрьскую картошку» Танечка, разумеется, со всей группой не ездила, а оставалась «для прохождения трудовой практики при институте». Этот факт Яша так же с удовольствием для себя отметил. При таких родителях и на месяц в колхоз? Нонсенс!
А потому впервые встретились Яша с Танечкой уже в начале октября, когда группа «1-В, филфак» в полном составе явилась на первую в их жизни лекцию по введению в языкознание. Не было только Танечки Ветровой.
Вошедшая в аудиторию преподаватель, обращаясь ко всем, сказала:
- Хочу познакомить вас с ещё одной студенткой, которая будет учиться в вашей группе. Это Татьяна Ветрова. Прошу вас с пониманием отнестись к ситуации.
Дверь в аудиторию распахнулась, и порог пересекла инвалидная коляска, в которой сидела бледная, очень худая и некрасивая девушка, ноги которой были тщательно укутаны клетчатым пледом. Она, смущаясь, кивнула всем присутствующим и подкатила своё кресло к первому ряду столов.
… Яша был несколько смущён таким поворотом событий… Но только – несколько. Уже через минуту он взял себя в руки и подумал:
- А, собственно, ну и что?..
