Психо = блюз =1.

ПСИХО-БЛЮЗ











О книге. «Почему я предпочитаю жанр абсурда? А где ещё услышишь правду о нашей жизни?».

Жизнь репатриантов или эмигрантов зачастую в новых условиях жизни и становлении в ней, принимает все формы литературных жанров одновременно. Этакий парадокс. От драмы и трагедии, до мистики, сатиры и абсурда. И всё одновременно, всё в одном жизненном «флаконе». И эта книга именно из таких историй. Где надежда и поиск себя в новой действительности соседствуют с авантюризмом и идеализмом. С глупостью и изобретательностью. С нашим главным, ни смотря, ни на что качеством – выживанием в любых жизненных условиях. Чего и всем читателям искренне желаю.



История 1. Психо-блюз











В тоскливый, преддождевой субботний день мне позвонил старый приятель  Фима и пригласил к себе. Дело в том, что он работал в психбольнице. Врачом. Вот уже второй год. А до этого пришлось повкалывать санитаром. Не так просто с советским дипломом начинать врачебную  практику в Израиле.  Ну, да Бог его здоровьем  не обидел. И вот сегодня, в субботу, ему пришлось дежурить. Работа не обременительная. Несколько дюжих санитаров обеспечивали его покой. Но вот от тоски не могла спасти даже любимая им сравнительно недорогая водка «Киглевич», которая, видимо, подходила к концу, так как он позвонил  мне.



— Слушай, старик, — гудела трубка. -Я сегодня в больничке дежурю. Не смог бы подскочить? Я, понимаю, что суббота. Транспорт не ходит и всё такое. Но когда нам посидеть придётся? Ты такси возьми, тут ведь недалеко. Пустят. Я сам спущусь. И это… ха, выпустят. Да и дело у меня к тебе.

Возможно и не на миллион, но…Есть грандиозная идея. Я один не потяну. Не по телефону. Приезжай. Да и чего-нибудь прихвати. Ну, сам понимаешь. … Я понимал. Дел на сегодня у меня не было. Погода давила. Прямо-таки прессовала. У меня всегда так перед дождём. А потом, освобождение. ¬ Кайф. Не понимаю, как могу жить в климате, где жара является мукой, а дождь редкостью.  Но много ли мы понимаем в том, что составляет нашу жизнь? В Тель-Авиве, найти в субботу открытое кафе не проблема. Это вам не Кфар-Хаббат. Выпивкой я Фимку обеспечу. И какой же это антисемит, хотелось бы знать, сказал, что евреи народ не пьющий? Нет- Фимка рождён ломать стереотипы.

Его заросшая бородой рожа, с лысеющим лобастым черепом, лишь краснела, а пьяным я его так ни разу и не видел. Крепок мужик. Одни пудовые лапища чего стоят. И вместе с тем тонкий и чувствительный. Психиатр. Ну, надо же игра природы. Ему бы на «гоп-стоп» идти, бугаю. А он, видишь ли, доктор души. Душевный ты наш, — думал я уже покидая свой подъезд.

Как обычно, когда нужно, ни одного такси в поле зрения не оказалось. Дойдя до ближайшего открытого кафе, купил бутылку недорогого местного бренди и пачку сигарет. Пройдя в сторону трассы, в надежде отыскать пустующее такси, остановился. Рядом из небольшого «пицца бара» приглушённо звучала музыка. Посетителей, в основном молодёжи было немного. К концу дня, к окончанию субботы, тут будет не протолкнуться. А пока пустота и покой. Я закурил, тщетно высматривая жёлтую нашлёпку на крыше такси. — Сладенький, — вдруг услышал я, - сигареткой не угостишь?  Ко мне из бара разболтанной походкой двинулось нечто яркое, броское, напоминающее  резиновую куклу, из «Секс -шопа».  Я человек нормальный.  Почти. Ну, хотя бы в том, чтобы видеть    привлекательность

в красивой женщине, а не в неаккуратно побритой физиономии, хоть и в роскошном рыжем парике. Неумелый макияж с кроваво — сочными лепёшками губ и похотливым, не скрывающим фиолетовыми тенями взглядом. Накладной бюст торчал, как гора Синай. Но откровения, как на оной возвышенности ждать не приходилось. Вернее, откровение лезло наружу, вихляя костистым задом. — Сигаретки не найдётся? — Вновь повторило оно, пытаясь сократить дистанцию.

— Не курю, — я отодвинулся на шаг и выщелкнул на землю окурок. — И тебе не советую, увянешь. Распахнув дверцу остановившегося, наконец, такси, быстро юркнул во внутрь. — Хам, - донеслось вслед.  — Грубый мамзер… Иди… Но куда идти я так и не услышал.  Так как, во -первых, уже ехал, а во - вторых я всё-таки человек нормальный, хотя и еду в  психбольницу.



Минут через десять я уже заходил в клинику. Фимка, довольно похлопывал меня по спине правой лапой, а другой бережно придерживал мой алкогольный презент. Тишина в здании  поразила    меня.

— Спят, - поняв моё состояние, ухмыльнулся Фимка. —Таблеточки, укольчики. Им в кайф и мне покой. Погоди, давай сюда завернём. Мы остановились у стены, увешанной картинами. Тусклый свет из-за затянутого решёткой окна создавал причудливые сочетания теней и, искажая перспективу, казалось, оживлял, по крайней мере, заставлял сосредоточить взгляд на картинах. - Ну, как? -довольно промурлыкал Фимка, — впечатляет? Тут отражены разные фобии, если говорить не об искусстве, а о психиатрии. Душевное состояние и диагноз, конечно влияют на взгляд и манеру, но и притягивают своей непохожестью. Своей аномалией. А если это ещё и талантливо, то это что? Шедевр. Не зря же многие великие были нашей публикой. Не зря. Вот такой вернисаж.

— М. да, — только и смог я сказать.

— Видишь ли, старик, у нас есть и поэты и прозаики. О музыкантах я и не говорю. И поверь, есть --таки, очень одарённые. Ведь нарушение психики не влияет на талант. А, возможно, наоборот. Обостряет. Я, конечно, исключаю полный бред. Но вот допустим это. Здорово, верно? Или вот. Ну, да ладно. Это прелюдия. Пойдём выпьем и потом я тебе расскажу. Покажу … Пошли, пошли. Если захочешь, позже ещё посмотришь. Мы направились в ординаторскую, оккупированную сегодня душевным доктором Ефимом.

Мерно жужжал в кабинете кондиционер, нагоняя тепло. Высоко поднятые жалюзи пропускали в помещение свет зимнего израильского дня. Сырого, и при кажущейся высокой (для Европы) температуры, липко-промозглого. Так что без тёплого свитера и в наших знойных «палестинах» обойтись бывает трудно. Но кондиционер отсекал улицу с её погодой от уютного тепла кабинета. Фимка откупорил бутылку, разлил в разовые стаканчики. Из холодильника достал упаковку пастрами и несколько пластиковых баночек. На раскрытую газету положил хлеб. — Ну, вот и натюрморт готов. Хумус под бренди, пища богов,- сообщил он, разваливаясь  в крутящемся  кресле.

Выпили, закусили. Закурили. — Ладно, старик, не буду тянуть. Как я тебе уже по телефону сказал, есть идея. Можно, я думаю, реализовать. Тебе, как галерея? Это я придумал устроить выставку. Наглядную, так сказать, агитацию. Чего это я? Какая к чёрту агитация? Ха — ха. Люди, будьте психами! Нет, брат. Тут вот в чём идея. Тебя ведь картинки  впечатлили?

— Не то слово, — ответил я, беря следующую сигарету. — Мороз по  коже.

— Вот! — обрадовался Фимка. —Это вызовет интерес. Если правильно подать. Тут ведь «Клондайк».  И поэты, и писатели. Ты, как человек близкий к литературе (я полгода работал внештатно в газете) должен оценить мою идею.

— Да что ты всё вокруг да около? В чём суть?

— Суть… Я решил издать книгу. Да, подожди, ты. С иллюстрациями картин и прозой пациентов.  Ты не думай. Есть же у нас такие интеллектуалы, что и на воле не найти. И не всё бред, поверь. Не всё.

Ефим вылез из кресла. — Есть такие перлы, я тебе скажу … Если сделать хорошую рекламу. Заявку. В Интернет. Такого ещё не было. Книга не о психах, а психов. Я, конечно же, понимаю, что это звучит цинично, но какую ещё можно бросить кость толпе и издателям? Книгу издадут только тогда, когда на неё будет рассчитан спрос. Это ход. Почти беспроигрышный. У меня есть мечта. Ты знаешь, как нелегко мне далась возможность, подтвердить профессию и получить практику. Но всё это зыбко. Весьма. И у меня созрела мечта. Сначала только расплывчатая, но теперь у неё есть основа. Лично мне, ты знаешь, много не надо. Но то, что я задумал … Частный центр творческой реабилитации. Тут есть всё. Я бы собрал всех одарённых пациентов под одной крышей. Ты пойми, гений, пусть и с отклонениями в психике не должен быть в одной палате с клиническим идиотом. Я сначала бился за эту идею, доказывал. Но в лучшем случае выслушивали, а в худшем намекнули на потерю места. А оно мне не просто досталось. И вот возник шанс её осуществить е, мечту.

Я не собираюсь больных использовать для себя, пойми. Деньги пойдут на центр. А вся эта муть, разговоры о целях и средствах, если твоя цель не корыстная —ничто. Я ведь не собираюсь набивать карманы. Я лишь хочу дать миру то, что от него скрыто. Насильственно отобрано обстоятельством.  А как это достигнуть уже не важно. Бизнес —да, но не корысть. Говорят, что надо сделать что-то в жизни. Ну, след оставить. Ребёнка вырастить, дом построить, дерево посадить. Что там ещё? А я ничего из этой программы не выполнил. Так что же, зря значит прожил? А если я пробью эту идею, то мне многое зачтётся. И дом, и дерево, а с ребёнком разберусь.

— Я представил себе идеалистическую картину мира по Фимке Айзенбергу. Клинику. Нет, Храм. Торжество мировой психиатрии, где как в Раю бродят психи в белых хитонах. Один играет на арфе, другой декламирует. Третий поёт. И у всех благостно счастливые лица, несмотря на гвалт одновременного проявления этого «счастья». И Фимка, как ангел -пастырь, восседает на зелёном пригорке и с блаженством попивает нектар в окружении пышногрудых гурий. Стоп. Гурии это же из другой оперы. Из другого видения. —Мне кажется, — вынырнул я в реальность, — ты в своих прожектах недалеко ушёл от своих, хм, клиентов. — Да ты вьедь, — горячился Фимка — Это  шанс.

И не только для меня. Для пациентов. Для мира, наконец!

— А ты по всему уже въехал. Или, точнее, съехал. Эта атмосфера на тебя влияет. Атмосфера, вещь

весьма заразная.

—- Да не язви, ты. Я уже всё, ну почти всё продумал. Это же — бестселлер выйти может. Я уже и название придумал — «Психо — блюз». Тут у нас один композитор загорает, так он блюз написал. А я название дал. Можно в начале книги даже ноты написать. Ты, пойми, кто же не захочет полюбопытствовать? Поверь, скрытно во всех нас живёт желание заглянуть за черту. Будут не просто покупать. Расхватывать станут. Психология толпы, умело направленная, это уже психо-бизнес. И главное, тут нет ничего криминального. Это обосновать можно. Ну, как фобии, влияющие на творческий потенциал индивидуума. Молчи и слушай! Да, и наливай. Вот так. Хорошо, -крякнул Фимка.

— Дай закурить. —Ну, вот. Никаких нарушений. Никаких присвоений прав. Это по материалам, скажем, собранным врачом и анализирующим процесс влияний, о которых я тебе уже сказал. Никаких имён. Псевдонимы. Плюс в цвете вернисаж. И главное, ради чистой  цели.

— А ты хотя бы представляешь, сколько это будет стоить? —  раздражённо прервал я Фимку. — Издание, транспорт, проталкивание. И иное. У тебя есть на это деньги?

— Нет. Но я думаю, что, обосновав идею, заявку на такую книгу, спонсор  найдётся.

— Ты идеалист и прожектёр.

— Послушай … наливай. Ну, тогда мне. Стоп. Я свою норму знаю. Хорошо пошла. Ведь попытка, в конце концов, не пытка, верно?

Он помахал перед моим носом своей ладонью — кувалдой так близко, что я даже разглядел кустики рыжих волос на фалангах сосискообразных пальцев.

— Я беру на себя сбор материалов, спонсора. Ты, отбор, редактура и сбыт. Это, пока только