Биографические листки (продолжение)

32
    Мой крёстный у нас редкий, однако желанный гость. Мать нашла для него выпивку, поставила на стол закуску. Это толчёная с жареным луком бульба, малосольные огурцы. Из погреба принесла варёного мяса, которое залито в кастрюле топлёным жиром, и приправы. Её готовил батька к разговенью на Пасху. В погребе хранилась хорошо. Представляла собой хрен, измельчённый на тёрке, настоянный в свекольном соку. Крепче горчицы, приятнее, хотя я за столом не мог больше одного раза воспользоваться острой самодельной добавкой к мясу.
    Батька не пил по состоянию здоровья, примеру Христову и убеждению жизни. Про его неприятие спиртного знали и родичи, и гости. Крёстный выпил, закусил с аппетитом. Поговорили о дожде, что нужен бульбе и вреден сену. Родитель готовил вовну для чесальной машины, перебирал её, отбрасывал комки. Я рисовал Пушка на крышке швейной машины, накрытой скатертью с цветами.
    Зашла речь и о давнишней поре, когда батька находился в фашистском плену. Литва, где он служил, вспоминалась корабельными соснами и мелкой, сладкой земляникой. Брянщину, отчую хату изредка видел во сне. Крёстного интересовало, все ли немцы тогда стали своего рода гитлерами или встречались и другие. Из ответа я понял: были как простые, так и не простые. О простых родитель отзывался неплохо. Они понимали: пленные – тоже люди. Судьба бросила их за двойные ряды колючей проволоки, но они не перестали быть теми, кем явились в Божий мир при рождении. Многие оказались в братской могиле при шталаге. Те, кто перенёс мучения, выжил, обязаны в некоторой мере и простым немцам.
    Не простые творили чёрные дела. Из-за них говорили между собой намёками; Италию Муссолини, например, называли сапогом. Военнопленных из СССР они не воспринимали как людей. Будь одна их воля, всех закопали бы в землю военного округа Бреслау. С новоприбывшими поступили бы так же. Внешне простые и не простые отличались мало. Сердца и головы у них словно изготавливались из разного материала.
    Крёстный, матёрый и мудрый житель Старых Бобовичей, согласился. Простой человек, сказал он, везде поймёт простого человека и отнесётся к нему по-людски. Рыбак рыбака не только видит, но и понимает издалека.