За Гранью

остаётся. Нет никакой энергии, нет никакой души или чего-то ещё. Все процессы – физиология, а тело просто реагирует на раздражители и ситуации. Мари была скептиком. Она не верила в жизнь после смерти и в то, что после смерти от человека остаётся что-то.
Видя Эву, она поняла – Эвы больше нет. Есть мёртвое тело. А Эвы не будет.
Но выйдя в злосчастную комнату, Мари не справилась с ощущением безысходности и тоски, которые навалились на неё мгновенно. Мари думала о себе что она сильная, но глядя на смятую постель понимала – это не так. Больше всего Мари хотелось сбежать как можно дальше. Завтра будет день. Завтра будет солнце. Завтра она вызовет клининговую службу и выкинет к чёрту и постельный набор, и эту кровать! Завтра она разберется и будет оплакивать подругу.
Сегодня ей это не под силу. Сегодня её не покидает ощущение чужого тоскливого взгляда, и провести  в этой квартире остаток ночи и утро она не может.
Мари собиралась решительно и быстро. Не красилась, не расчёсывалась, влезала в мятое. Ей надо было бежать, и она бежала, не глядя в зеркало, не останавливаясь и на мгновение. Бежала, стыдясь смерти Эвы и своей жизни.
***
–Да ни в чём, – ответила фигура, отделяясь от стены. Она вышла тенью – серой и объёмной, остановилась напротив меня.
Я не испугалась, потому что уже не могла.
–Вы кто?
Эта тень меня понимала. Эта тень меня слышала. Меня видела. И даже будь эта тень каким-нибудь врагом – видеть её было отрадно. За короткий миг из сословия живущих я перешла в сословие невидимых и пустых. Я стала памятью, которая продержится столько, сколько сможет. Она истлеет с уходом моих родителей и с круговертью жизни моих друзей. А эта тень – новый путь.
–Я – это всё и ничего, – ответила тень. – Я это шаг и заточение. Я Смерть.
Смерть! Надо же?..  без косы, без пламени и молний, без песочных часов, без змей – просто тень. Будто бы усталая, а на деле как и всё здесь – равнодушная и никакая.
Если бы я могла разочароваться ещё раз, я бы, наверное, это сделала. Но даже разочарование – такое ненавидимое людьми, мне боле недоступно.
–Почему я здесь? это и есть другой мир?
Я не удивилась бы и ответу, и молчанию. Я уже не могла.
–Нет, – возразила Смерть. Голос её был глух, но я слышала его отчётливо, куда чётче, чем голос живых. Видимо это и есть посмертие.
–А где он?
–Торопишься? – голос равнодушный, бестелесный, а мне почудилась насмешка.
–Мне здесь надоело!
–Тебе ничего не сможет уже надоесть. Это людям надоедает. А тебе уже нет.
Я примолкла. Что-то было во мне, что ещё тлело, пыталось крикнуть о том, что я заперта в этой квартире, и даже в части её, возмутиться, но…
Но теперь меня предавали мысли. Они не давали мне слов.
–Это людское, – ответила тень. – Отходит, и скоро совсем отойдёт.
–И что дальше?
–Путь. Мы не приходим сразу к душам, не ведём их в мир за гранью, мы даём им время.
Я не сразу поняла всю тяжесть слов. Затем уточнила:
–То есть я здесь сижу и смотрю на то, как меня пакуют в пластик, а вы ждёте?
–Разумеется.
–И зачем?
Смерть едва слышно вздохнула:
–Чтобы ценили посмертие. Настоящее посмертие. Чтобы отмерло лишнее. Чтобы простились. Всякая тень из нас по-своему объясняет, а как по мне: чтобы не тратить нам время на сопротивление, чтобы смирились.
Смирились! Как просто! Я могла бы ещё жить и жить, я могла бы столько всего сделать!
–Нет, – сказала Смерть. – Твой путь кончен тут.
Кто это решил?..
–Не я, – ответила Смерть. Мне не надо было даже спрашивать, видимо, Смерть видела мои мысли. – И даже не ты. И даже не Бог.
–Тогда кто?
Смерть пожала плечами:
–Так надо. Такой план, замысел, не знаю. Так надо. Но теперь решать тебе – ты идёшь в новый мир за мной или же остаёшься на смирение?
Нет, не остаюсь.
Я приблизилась к Смерти. Застыла, не зная, что делать. Смерть смотрела на меня пустотой своего облика. Она что – ждала чего-то?
Я не успела спросить об этом, потому что в следующее мгновение мне стало больно. Словно невидимые крючья впились в меня со всех сторон и потянули в разные стороны.
–Мы просто не успеваем приходить за всеми сразу! – усмехнулись справа.
–Мы просто не можем работать с буйством жизни! – извинились слева.
Оба голоса эти были невидимые, совершенно невидимые в пустоте и боли, заполнившей весь серый мир алым цветом.
А затем я упала. Совершенно осмысленно и чувствуя плоть.
–В посмертии, за Гранью перехода в наш мир, душа меняется. Теперь здесь в тебе есть то, что ты называешь жизнью на манер людей. Ты чувствуешь, ты испытываешь боль и страх, ты работаешь, ты живёшь, ты приносишь пользу…– тёплые (ох, как отвыкла я от тепла!) руки подняли меня и помогли распрямиться. И я увидела, наконец, краски, и ощутила шум и запахи.
Передо мной стояла всё та же Смерть, только теперь вместо объёмной тени она была облачена в чёрный плащ и имела лицо – неправдоподобно белое, с провалами глаз, тонкими как будто бы окровавленными губами, но лицо!
–Умереть мало, – вздохнула Смерть, – ты попробуй в посмертии провести вечность!
И не успела я ничего сказать, как она исчезла. А мне осталась очередь из старых и молодых, мужчин и женщин, детей и стариков, по-разному одетых, по-разному встревоженных. Осталось стоять вместе с ними на обрыве, откуда шло всего три дороги.
Три дороги и каждая – длиною в вечность? Небогатый выбор для загробного мира! А если ошибка? И потом – как выбрать? И что ждет на каждой дороге? А можно поменять? Переиграть?
Вернулось любопытство, но легче не стало. Мне проще было бы броситься в любую сторону там, сидя взаперти клочка квартиры, чем решать сейчас здесь, когда крепли и рождались чувства, когда вернулись и боль, и страх.
А если просить помощи? А как? А я имею на то право? А как начать? А они меня поймут?..
Я мучительно хотела стать живой, но ничего не могла изменить. А очередь редела. Стоявшие передо мной, не глядя ни на кого подходили и прыгали с обрыва – одни взлетали, другие падали вниз, третьи неслись куда-то вбок.
А может – эта штука сама решает?..
Но в любом случае – что меня ждёт? Как страшно.
И как легко было быть живой. И как хотелось назад!
Пошёл мой черёд. Я дрожала, и всё внутри меня тряслось от страха, в том месте, где был желудок, образовался будто бы узел. Я не знала что делать,  и закрыла глаза, рассчитывая, что судьба решит за меня лучше.
Я много раз представляла как я умру и как будут меня хоронить, пыталась понять, что чувствуют люди, умирая, но ни разу не подумала по-настоящему, что с людьми происходит после смерти. Я не успела поверить в рай или ад, не успела поверить в вечный покой и в пугающее ничто, а теперь надо было сделать единственный шаг и поверить во всё это сразу и ни во что одновременно.
Я шагнула. На короткий миг словно бы оборвалось сердце, но давно мёртвое – оно не причинило мне и тоски, и не укорило. А странный воздух уже тянул и тащил меня куда-то вверх, подбрасывал, будто бы не мог сопротивляться, и, шагнув, я поднималась, не зная, куда и зачем.
Затем всё стихло, и я почувствовала, как на всю мою жалкую сущность наваливается глубокий сон.
(Рассказ принадлежит к вселенной рассказов о трёх царствах: Небесном, Подземном и Людском. На сегодня готов один сборник «Их обугленные крылья – 1», в процессе второй)