МУЗЫ и ПОЭТЫ

тех, 
кто призывал сдавать этих самых школьников изуверам на бойню, 
кто грозил им  атомной бомбой!

Летим же скорее отсюда, драгоценная Муза моя! 
Пусть «поганый хутор», резиденция Бабы-яги, останется в истории 
как свидетельство низости графоманов, как предостережение всем нам:
«Читайте разборчиво! Читайте с умом!»
==================================


ЧТО ЗА СЕМИНАР БЕЗ КОЛБАСЫ И СЫРА!

…Вот и мой дом. Я целую руку Музе. Все-таки я — 
настоящий джентльмен, несмотря на все мои недостатки!
У Музы длинные, тонкие и прохладные пальцы…

Только я хотел пожелать ей больше хорошего аппетита и жениха хорошего, 
как кто-то совсем не музыкально, 
но громко и радостно сказал прямо над моим большим ухом:
«Ну, хватит уже читать! А то некоторые у нас проспят до утра.
Сегодня у Машеньки день рождения. Бутерброды уже готовы!»

Староста семинара обращается ко мне с любезным предложением:
«Можно, я за вами поухаживаю? Вам с сыром или с колбасой?»

«С сыром!» — говорю я, старательно протирая глаза, и думаю:
«Опять день рождения! Снова мне не удалось почитать стихов! В который раз уже не судьба!

Ну, да ничего! Бутерброды тоже ведь вещь для семинаров — совершенно необходимая!

Хорошо и отрадно летать и питаться с Музами!…
А стихи…
В следующий раз почитаю!»


Это сказка для взрослых  и подростков.

В ОЧЕРЕДИ ЗА ПОЭМОЙ

Я сижу, как на грядке, среди других овощей. Все нарядные, яркие: одни в красном, как помидоры, 
другие в зеленом, как огурцы, серо-серебряные, как патиссоны, есть даже синие, как синенькие…

А я…. А я, мужчина, обязан одеваться неброско, неярко. Так уж теперь нам положено:
всегда и везде быть группой поддержки, начиная от балета и кончая литературой:

«Дамы вперед».

Им все еще чего-то надо! А нам!..

На самом-то деле, я сижу не на грядке, а на поэтическом семинаре. 
Жду и надеюсь, что очередь дойдет и до меня, что мне когда-нибудь дадут почитать стихи. 
О, это будет великий праздник!

Надежда умирает последней. Последней в очереди за Поэзией.

«Очередь за Поэзией»? Странно звучит, не правда ли?!

А я ведь помню такую очередь…

…Захожу я как-то в Дом книги на Калининском проспекте.

Захожу и чувствую нечто необычное: какое-то радостное оживление, 
словно электрические волны проносятся сквозь меня!

Кто был, тот знает: здание немалое, в два этажа. 
И вот по всему огромному бесконечному пространству центрального в стране Дома книги, 
на обоих этажах, кажется, простирается, разливается, течет, шуршит одеждой, 
бережет и сохраняет свою очередность гигантская циклопическая и титаническая очередь.

Все живет, бурлит, плещется, движется!

«Что дают?» — спрашиваю стоящую передо мной женщину в плаще.

«Не знаю!» — честно отвечает она.

Наш запрос — мчится по очереди, как по проводу телеграфа, 
достигает какого-то посвященного в тайну жреца и возвращается в виде ответа от гуру: 
«Дают  "Страну Муравию“! Твардовского!»

Никто не фыркал разочарованно, 
не жалел денег на стихи, 
не убегал из очереди. 
Все были настроены на победу!

Читатели упорно стояли на своем,  стояли на законном месте, 
каждый на своих двоих, в меру уставших ногах, 
стояли могучей веселой стеной, 
в тот веселый вечерний после трудовой час!

Им была НУЖНА «Страна Муравия!»
Люди держались до конца и отходили от касс счастливыми победителями, 
держа в руках заветную Книгу!
О, счастливые гости «Страны Муравии»!

Я тоже достоял очередь до конца. 
Я тоже вышел из книжного магазина радостный и просветленный, 
нежно прижимая к сердцу добытую терпением книгу.

Мы ценим то, за что заплатили!
Не столько даже деньгами заплатили, 
сколько трудом, верностью, ожиданием, 
собственным временем; нам дорого то, 
чему мы посвятили частичку себя; 
то, о чем приятно вспомнить!

Мы любим помнить о хорошем. 
Именно поэтому хорошее в нас и остается.
А зло… Оно как бы…

Да ну его, короче, одним словом! Никакое оно — 
не всемогущее, раз о нем не хочется вспоминать!

Книга Твардовского и сейчас хранится у меня 
как напоминание о тех сказочных временах…
Хорошее было!
Хорошее было время!

Надо ценить Доброе, любить его теперь и сейчас, 
а не тыкать палками в раны, свои и соседские.

…Мы были самой читающей страной мира. 
И это правда.  Не случайно, 
среди многочисленных подвигов нашей Страны 
был и такой:  
Издание «Библиотеки всемирной литературы»!

Наверное, это была не самая великая победа 
среди яркого созвездия побед Советской Страны, 
но и такого Чуда не было раньше нигде и никогда в мире!

Подписаться на эту Библиотеку можно было,  
только если очень повезет!..
==================================


ПОЛЕТ ВО СНЕ В ГОРОД ПОЭТОВ

…А сейчас я на семинаре жду своей очереди. Читают стихи.

Мне не всегда нравится то, что и как читают!

Ночью спал плохо, поэтому клюю носом, клюну, оглянусь стыдливо кругом, 
как осторожная ворона-конспиратор: не заметил ли кто-нибудь меня, и… клюю снова.

И сочиняется в моей голове сказка о городе Поэтов.
Меня привела туда прямо-таки за руку моя Муза, Муза поэзии.
«Привела» это не точное слово, лучше сказать «примчала»! 
Ведь мы не пришли, а прилетели в этот славный город, держась за руки.

Муза часто играет со мной. Шалит, как простая девчонка. 
И, как простая девчонка любит наряжаться в разные одеяния
и прилетать ко мне в разных обличьях. То нарядится синичкой, 
то заглянет в окошко голубкой, то прибежит по веткам белочкой. 
А иногда постучится в мое окно веткой лиственницы.

Я всегда рад ей! Нет для меня гостьи дороже!
Мы мирно беседуем с ней об одном и о другом, 
а иногда, как сейчас, даже летаем в творческие командировки. 
Если муза долго не появляется (я ведь не один у нее такой!), — 
мне бывает плохо: я скучаю.  Скучно, грустно и молчаливо.
==========

Итак, мы в городе Поэтов.

Это особенный город! В этом городе нет похоронных бюро. Там все живы.
Настоящие поэты живут всегда, во все времена, словом и делом, 
а не потреблятством пищи, выпивки, вздорных идей, званий и степеней.

Настоящие поэты — это всегда и прежде всего труженики!
 Среди них — настоящие, не по названию, а по сути, прозаики, художники, 
скульпторы, музыканты, инженеры и рабочие.

Поэтом может быть кто угодно! — «Поэт» по-гречески значит «Творец».
Поэзия лежит, стоит, сидит и летает  в основе любого Творчества!

Она всегда одна и та же: разнится лишь ее материал, язык,  а также эпохи и имена Творцов.

Ищите Поэзию в хорошей картине, звонкой песне, в заброшенном подмосковном парке, в чертеже и в схеме!

Я ступаю по священной земле города Поэтов. 
Верная Муза сложила крылышки и тоже вышагивает рядом со мной! 
Какая у нее смешная и милая походка! Бредет вразвалку, словно уточка 
или загулявший на берегу моряк дальнего плавания!

Ой, вы только не передавайте ей эти мои слова! А то еще обидится и улетит! 
Музы такие обидчивые, причем обижаются на совершенно невинные слова! 
Будьте осторожны с Музами! 
Всю жизнь помнят, если что не так, и не про то, и не с «той» ноги!

Потом, разве Муза виновата: ей же нечасто приходится ходить по нашей грешной земле!
Она все больше летает! Муза здесь, ради меня, старается — вышагивает: хочет, 
чтобы мне было интересно, чтобы я не скучал!

Ох! Иногда даже сожалею, что я — такой серьезный! И-за моего занудства  Музы мои нередко страдают!
Вообще, скажу я вам, дамы — мощнейшие отражатели мужчин со всем нашим хорошим  разным!

Если вам, не дай бог, что-то не нравится в любимой женщине, подойдите к зеркалу 
и очень внимательно посмотрите на себя. Посмотрите в зеркало, задумайтесь на минуту, — 
и причина проблемы обязательно откроется вам!
Ну, да ладно, это я — так, к слову!

Итак, мы посещаем город, в котором раньше мне бывать еще не приходилось 
Первые впечатления — самые благоприятные! Чисто! Уютно! Мусора нет совсем. 
Неужели здесь даже ничего не выбрасывают из окон на головы прохожих на новый год? 
Странно! Такие эмоциональные люди, а научились как-то сдерживать порывы авантюрных душ!

Очень много здесь деревьев, кустов, цветов и травы. Везде расставлены удобные скамейки, скамеек полно, 
а вот свободных мест — почти нет! Поэты предпочитают находиться на улицах, а не сидеть по домам. 
Теперь Поэзия стала не государственным, а личным делом каждого, поэтому Поэты сами выходят на улицу, 
сами ищут Читателя и Слушателя! Это, с одной стороны, — хорошо, а, с другой стороны, — плохо! 
Ох, уж эти мне «стороны»! Никуда от них не деться, не убежать!
Учите диалектику, дорогие товарищи!

Вот скамейка Гомера. Величественный белобородый старец громко диктует переписчикам вдохновенные богами сказания. Переписчиков собралось человек двадцать, не меньше. Записывают очень старательно, даже пыхтят от уважения к мэтру! Говорят, что столь же усердно лет триста переписывали они гомеровский текст, обогащая и дополняя его,  как и положено переписчикам на их полуострове Великих Фантазеров! Сколько же  "прибавлено от себя", и сколько там осталось от Гомера? Тайна!..

Вот скамья Пушкина. Он мой любимец! Я так его люблю, что даже писать о нем не могу! Он в кругу своей семьи, читает сказку детям мал-мала меньше, самая старшая девочка среди них та, которую родила ему крестьянка из Михайловского… Здесь же Наталья Николаевна. По глазам вижу: устала, бедная, от стихов! Чуть-чуть утомилась от величия мужа!

Не своя гениальность… Это, кстати,  так удручает! Поневоле захочется на бал, и танцевать-кружить до утра, с кем придется, да хоть с французом: лишь бы на ноги не наступал!

Кстати, о французах!
Вот скамейка с Аполлинером! Обычный польский парень, из тех, чьи родители мотаются по Европам и Америкам, стал великим французским поэтом!
Он что-то выясняет со своей Лу. Здесь, кажется, его серьезность наткнулась на серьезное сопротивление махрового легкомыслия! Что ей в самом деле до некого Аполлинера, если ей мил какой-то Жожо?! Пройдет время, и она продаст письма Поэта! Ведь деньги нужны:  у Жожо отменный аппетит!

Эх! Нет в жизни счастья! Легкокрылые музы, в меру убежденные в своей правоте, должны быть легкомысленны ровно настолько, чтобы улыбнуться понравившемуся мужчине, и только!
Не более того!
И памятью не приторговывать!

…Однако что-то моя спутница Муза чуток утомилась! Читаю в ее взгляде:
«Вы еще не нагулялись? Как же мне надоели все эти поэты! Давайте уже полетим к вам на дерево! Сил больше нет слушать весь этот бред!»

Я покорно киваю: «Летим!»
Нельзя злоупотреблять терпением такой тонкой натуры! Еще мозоли из-за меня натрет!

Обратная дорога всегда быстрее приводит к цели!
==================================


ДОЛОЙ РЕЗИДЕНЦИЮ БАБЫ-ЯГИ!

По поводу нашего обратного маршрута добавлю вот что: пролетели мы случайно «поганый хутор». Не хотел о нем говорить, но теперь все же придется сказать!

Там прозябали: «бард» «А куда жаба»: тот самый, получавший противоестественное «наслаждение» при виде пылающего Дома Советов (см. его интервью в газете «Подмосковная правда» от 26 декабря 1993 года); а еще «писатель» Виктор «Аставьтев-Ленинград-фрицам»: этот просто замучил всех своими похмельными переживаниями: так ему хотелось, чтобы Ленинград фашистам сдали!
А вышло-то по-другому!

Там же, на хуторе, зимует еще один «классик»! Этот всех переплюнул: в Конгрессе США умолял наших «западных