Глава 2.
«Второстепенный».
Шел 7 час без света. На часах уже было около 3 ночи, но Сергею не хотелось спать. Пустая, сумеречная квартира не располагала ко сну в ней в полной тишине. Сергей любил спать под звук чего-либо: будь то телевизор, радио или что-то подобное, но так как электричества не было, а мобильный телефон уже сел, то ничего не оставалось как просто молча смотреть в пустоту. В какой-то момент он попытался пойти и уснуть, но как только лег в кровать, то сразу в голову полезли не те мысли. Сергей смотрел на потолок, который уже несколько лет, как пора было побелить, обои, которые отклеились сверху, но все руки не доходят их привести в должный вид, балкон, заваленный ненужным «а вдруг пригодится» и «да потом выбросим, отнеси пока на балкон» и такая тоска настигала, что он просто не мог уснуть. Снова сев на кухне, он решил открыть книгу, которую начинал читать уже раз пятый, но все не мог пересилить себя. 10-15 страниц и все, и больше не хочется, внимание переключается на что-то другое, на какие-то мысли.
Вообще, чем быстрее развивается современный мир, тем более рассеянным становится человеческое внимание. Разнообразный выбор контента на любой вкус привел к тому, что люди хотят посмотреть, узнать, послушать все и в то же время ничего. Причем человек готов эстетски ценить фестивальный фильм как дорогое вино и в то же время «хавать» откровенный шлак, говно на тарелке, но в красивой упаковке. А самое главное – и тем, и тем он наестся досыта и будет этому рад. Человек вообще с эволюцией мира стал каким-то менее привередливым что ли, точнее не так – он очень сильно привередлив, но выбирает он из говна и палок.
Отца Сергея звали Ефим. Простое русское имя, которое сразу и охарактеризовало его. Спокойный, рассудительный, в меру наивный, в меру умный, а самое главное простой как две копейки, человек, который готов отдать самое последнее, будь то даже свое сердце ради того, чтобы близкий человек согрелся и хоть немного порадовался, улыбнулся. Отец научил Ефима, что мужчина в своей жизни должен жить так, чтобы женщина, которая будет рядом всегда улыбалась, была счастлива, а иначе мужчина не живет, а существует. Сын всегда следовал заветам отца. Хотя, как ни странно, отец Ефима, никогда свои принципы не отстаивал, не показывал на примере: они жили с женой 30 лет и если поначалу он её любил, то к концу этого союза возненавидел, правда непонятно за что. Она его любила так сильно, как могла: старалась всегда быть рядом, поддерживала, прощала все его загулы и спокойно принимала назад, домой. Он же всегда её в чем-то обвинял, не слышал никого кроме себя, говорил, что это последний раз, но все равно продолжал пить. Как-то он даже замахнулся на жену, но Ефим встал между ними и сказал «Бей», и отец смутился, матернулся и ушел курить. Ефим любил отца, но чем дальше, чем больше он жил в этой обстановке, тем больше в нем разочаровывался. В какой-то момент он понял, что никогда не будет таким же, никогда не будет брать с него пример, хотя всегда его считал своим кумиром. К 20 годам у него проснулась любовь, а главное понимание к матери, мысли которой он никогда не мог принять. Да, он никогда не говорил ей, что любит её, будто ему было это тяжело, но теперь он был всегда на стороне мамы. Они в конце концов развелись и мать осталась с младшим братом, а отец Ефима уехал к своему отцу в деревню и зачах. Ефим же постарался повернуть свою жизнь по-новому: переехать, найти девушку и построить с ней такую семью, за которую никогда не будет стыдно ни перед кем, а главное – не будет стыдно перед самим собой. И тут на его жизненном пути встретилась будущая мама Сергея – Тоня. Милая, по-своему красивая, нежная, какая-то сразу родная, та, которую, если завоюешь, то никому не отдашь. Она долго была для него неприступна, не рассматривала его как потенциального партнера – он был для нее просто хорошим знакомым, таким, которого всегда оставляют рядом на всякий случай, «про запас» так сказать. Ефим же старался добиться её: дарил цветы, небольшие подарки, встречал и провожал до дома с учебы, начал, даже, писать стихи, что не было ему свойственно от слова «совсем» и в какой-то момент она ему улыбнулась. Улыбнулась не так, как улыбаются друзьям, а так, как улыбаются тому, кого любят. Тогда он и понял, что теперь точно не остановится, сделает всё, чтобы добиться её. Надо сказать, что Ефим, отслужив в армии начал работать в милиции, той милиции начала 90-х, когда не была понятна грань между законом и преступностью. И такой лиричный, если так можно сказать, герой никак не вязался с понятиями о той милиции. Тоня очень переживала за Ефима и когда он сделал ей предложение, то долго сомневалась, ведь она видела, что творится вокруг, а важнее его жизни у неё ничего и не было. Он даже немного обиделся на неё, но прекрасно всё понимал. Поразмыслив пару дней, она все же сказала ему: «Да», но взяла обещание, что он всегда будет рядом с ней. Свадьба была маленькая и очень уютная, как и вообще их с Ефимом мир – нежный и очень родной. Через какое-то время она родила Сергея, и муж ни чаял в маленьком сынишке души. У них все было хорошо, даже можно сказать идеально. Но… ведь так бывает только в сказках. Чечня. Страшное слово «Чечня» пришло в их семью. Ребят забирали прям из отделов и командировали на войну. Тоня очень переживала, но ведь Ефим дал ей слово быть всегда рядом и нарушить он его не мог. Каждый раз возвращаясь снова и снова домой он «серел» и очень злился на мир, на страну, на самого себя. Он обнимал сынишку, целовал жену, а сам думал о другом: что сейчас, там, за тысячи километров отсюда умирают его товарищи, а он будто поджал хвост и сидит дома, не может им помочь. В один из дней у них с Тоней случился разговор:
- Ефимушка, что тебя тревожит?
- Ничего, Родная, все хорошо. – он, как всегда, её обнял, но будто бы в этот раз сильнее и чувственней.
- Но я же вижу, что что-то не так… Я чувствую.
- Понимаешь, к нам в отделение, часто приходят письма от ребят, которые там, под Грозным. Они рассказывают, как там тяжело, но они все равно верят в победу, все равно не падают духом.
- Так, Ефим, ты мне обещал… - каким-то настороженным и серьезным тоном заговорила Тоня.
- Да я помню… - резко и с какой-то обидой в голосе сказал он. – Но ты пойми: они там – а я тут, за юбкой жены спрятался, как щенок какой-то.
- Да в чем дело?! Ты не понимаешь, что у тебя маленький сын, который хочет расти с отцом, а не дай бог ты не вернешься? Что мне тогда делать?
- Я вернусь, я обещаю.
- Ты уже одно мне пообещал… - слеза покатилась по лицу Тони, и она шепотом, твердо глядя в его глаза спросила – Для чего эта война?!
- Ну как же… - опешил Ефим – Она же… Это же…Да ты все равно не поймешь.
- Ладно, Ефим, делай то, что считаешь нужным, а мы с Серёжей немного поживем у мамы. Так, наверное, будет лучше. Для всех. Я тебя люблю.
Тоня развернулась, Ефим хотел её обнять, но она быстро зашагала в коридор. Ребенок увидел лицо плачущей мамы и сам заплакал. Ефим же сел на кухне, обхватил голову руками и замолчал.
Наступила тишина. Тишина, от которой звенит в ушах до такой степени, что хочется кричать, но не получается. Хочется нарушить чем-то эту тишину, но не выходит. Вдруг этот звон нарушил засов замка. Она ушла и забрал сына. Ефим заплакал. Громко, сильно и очень горько. Заплакал так, как может плакать мужик, который не знает, как быть дальше, который нарушил свои принципы, предал их.
Чечня. Война, которая была нужна власти, правительству, но не людям. А вот люди этой войне были нужны. Сотни, тысячи ребят, которые, многие, первый раз видели ужасы войны шли вперед непонятно для чего против тех, кто прекрасно знал, что защищает себя и свои территории, защищает от неверных, от тех, кто не имел право, по их мнению, ступить на эту землю. Вообще, сама война, какой бы она не была, даже имеющая много смысла, по сути своей огромная ошибка кого-то там, наверху, кого-то кто не смог договориться, а может и не захотел договариваться, может изначально решил, что так будет проще. Проще… Потеряв сотни человеческих жизней показать своё величие. Через цинковые гробы, слёзы матерей, молчание отцов эти люди, с помощью войны, пытаются каких-то лишь только им известных целей. Но есть и война не имеющего никакого смысла. Это самая страшная война. Война в которой нет цели, а есть только глухой туман впереди.
Находясь около недели, недалеко от Грозного, Ефим решился написать Тоне письмо.
«Дорогая моя любимая Тоня, мой прекрасный сынишка Серёжа, привет вам. Надеюсь, вы читаете это в добром здравии и хорошем расположении духа. Мы постепенно продвигаемся вперед к Грозному, надеюсь, что нас ждет успех. Но честно… Тоня, помнишь ты спрашивала для чего эта война, а я замялся и не смог ответить, так вот, сейчас, я могу тебе сказать – ни для чего… Она никому не нужна. Мы идем, чтобы завоевать Грозный и «скинуть», то правительство, которое сидит сейчас, чтобы поддержать другое правительство этой республики. Мы, если так можно выразиться, выбираем – кого из террористов нам поддерживать. Выбираем меньшее из зол. И ведь ни один из этих вариантов в конце концов не окажется правильным. А может верным было бы просто оставить все как есть и никого не поддерживать?! Просто пускай они живут как хотят, а нам развернуться и разъехаться по семьям… Но пути назад нет. 2 дня назад мы начали обстреливать Грозный, а люди, которые там живут, обычное мирное население подумали, что мы пришли их освобождать и не покидали дома, а мы стреляли из артиллерийских орудий, обстреливали авиацией, потому как был такой приказ… Молодые и старые, женщины и дети… Все оказывались на земле. Еще недавно стремящаяся жить душа лежала обездвиженным телом с пустыми глазами, обращенными в небо. Только сегодня наши самолеты разбросали листовки о том, что это осада и то, что не надо бежать из города как можно быстрее, укрыться в ближайших деревнях, пока войска не захватят город. Я не знаю, как после такого можно жить. Я смотрю на все это и все больше ненавижу себя за то, что предал свои принципы, предал вас, ради… этого. Прости меня, если сможешь. Я тебя люблю. Твой Ефим».
Тоня получила это письмо рано утром, 2го января 1995 года, когда уже вся страна знала про «новогодний» штурм Грозного. Она хотела верить, что Ефима не было в числе штурмовавших, но… письмо рассказало обратное. Теперь оставалось ждать. Ждать, что он жив и скоро напишет еще одно письмо, а потом вернется. Конечно, она его простила, конечно она его ждала, ведь важнее его жизни и жизни маленького сынишки, у неё ничего и не было.
15 января 1995 года на почту пришло еще одно письмо. Дрожащими руками Тоня открыла его и у неё потекли слёзы, она хотела кричать, хотела сделать что-то чтобы не видеть этого, но ничего уже не могла. Она упала на пол и просто громко зарыдала. Это была «похоронка». Тоня не увидела тело Ефима, его похоронили вместе с остальными в братской могиле. Потому как узнать смогли его только по форме. Лицо его было обезображено, как и тело. Их привезли обратно домой, в закрытых гробах, грузом под номером 200. Открыть не разрешали и матери громко плакали над цельнометаллическими коробами. У Тони уже не было слез, она молча стояла и смотрела в одну точку. Больше ничего не хотелось. Ни - че – го.
3-х летний сынишка,
