Внешне он был обычным, ничем не примечательным мужчиной средних лет. Настолько обычным, что повстречай она его в потоке лиц на улице города, просто не обратила бы внимания. Она не понимала, что её могло привлечь в этом человеке. Может быть, взгляд – дерзкий и уверенный. Или глубокий, с необычайной внутренней силой голос…
Он, рождённый в мае, обладал даром внутреннего обаяния. И притяжения. Что-то вроде гипнотического воздействия. Определённо, ни к чему ей было это воздействие. Но, оказавшись в поле жгучего взгляда с горчинкой шоколада, прятаться бессмысленно. Попалась.
Про себя она называла его Маем, а ещё – Настоящим. Настоящий - реальный, конкретный, не имеющий прав, но обладающий. Сила женского воображения не знает границ! В глубине души она отдавала себе отчёт в том, что Настоящий Май – не что иное, как её выдумка, глупый каприз, желание исчезнуть из реальной серости, отключиться в летаргическом сне ею же придуманной сказки.
Его гордый нрав и неприступность будоражили и, порой, обижали. Подобно майскому ландышу, он притягивал ароматом своего остроумия, но не подпускал ближе установленного им барьера. Однажды она попыталась перешагнуть этот барьер, но, кроме головной боли, получила в подарок стойкий иммунитет на аромат майских снов. Растворяясь за горизонтом собственной наивности, твердила, как заворожённая, выведенный ею постулат: «Встреча лечит… Встреча лечит.»
А дальше… Дальше жизнь тихой поступью шла проторенной дорогой, и на смену кружащему голову маю пришёл июнь с ромашковым полем и вкусом клубники на губах.
Он, рождённый в мае, обладал даром внутреннего обаяния. И притяжения. Что-то вроде гипнотического воздействия. Определённо, ни к чему ей было это воздействие. Но, оказавшись в поле жгучего взгляда с горчинкой шоколада, прятаться бессмысленно. Попалась.
Про себя она называла его Маем, а ещё – Настоящим. Настоящий - реальный, конкретный, не имеющий прав, но обладающий. Сила женского воображения не знает границ! В глубине души она отдавала себе отчёт в том, что Настоящий Май – не что иное, как её выдумка, глупый каприз, желание исчезнуть из реальной серости, отключиться в летаргическом сне ею же придуманной сказки.
Его гордый нрав и неприступность будоражили и, порой, обижали. Подобно майскому ландышу, он притягивал ароматом своего остроумия, но не подпускал ближе установленного им барьера. Однажды она попыталась перешагнуть этот барьер, но, кроме головной боли, получила в подарок стойкий иммунитет на аромат майских снов. Растворяясь за горизонтом собственной наивности, твердила, как заворожённая, выведенный ею постулат: «Встреча лечит… Встреча лечит.»
А дальше… Дальше жизнь тихой поступью шла проторенной дорогой, и на смену кружащему голову маю пришёл июнь с ромашковым полем и вкусом клубники на губах.
А ещё... Ещё хочется продолжения.