Спокойно, Дункель

                                      фрагмент воспоминаний «Аюха. Корок сопеек»
*
… но сначала было кино.
67-ой год, начало, зима, мне восемь лет.
Родители повели меня на фильм «По тонкому льду».
Наверное, это было в ленинградском Доме кино. И скорее всего, это была премьера. Потому что фильм выйдет на экраны через несколько месяцев и станет бешено популярным – соберёт около пятидесяти миллионов зрителей – а я буду горд, что уже видел его:
предвоенные годы, в СССР завёлся немецкий шпион Дункель. И никто не знает, как он выглядит: из примет - только родинка на лице. Но наши доблестные контрразведчики всё же вышли на его след, вычислили и поймали связного, едут с ним в поезде на встречу, брать Дункеля. Но коварный гад Дункель всё просчитал и опередил – в поезде убил связного, ранил одного из наших, на ходу выпрыгнул из поезда и убежал… и никто так и не увидел его лица.
А дальше началась война. Наших контрразведчиков забросили в тыл к немцам, организовывать подполье, собирать разведданные и готовить диверсии. А среди подпольщиков оказался… вражина Дункель! И опять никто не знает, как он выглядит. А тут из Центра приходит шифровка: «Дункеля брать живым и переправить в Москву».
Но как-то вычислили Дункеля. По родинке. И вот один из наших, главный герой, самый умный, самый ловкий, самый смелый, идёт на встречу с Дункелем. 
Ночь, кладбище, пароли, но хитрый Дункель учуял и выхватил пистолет. Я весь испереживался. Но наш поймал Дункеля за руку, сказал: «Спокойно, Дункель» и бросил его через себя, они повалялись по снегу и… короче - Дункеля поймали. 
И это был катарсис.
И эта фраза стала крылатой, после фильма все стали говорить «спокойно, Дункель» - я говорил, и папа маме говорил, когда она что-то возражала, и вся наша коммуналка так говорила, да что там коммуналка, вся страна говорила «спокойно, Дункель».
Потом пришли на смену другие фильмы, с другими крылатыми фразами и Дункель постепенно сошёл на нет.
*
Зал был битком, но мы сидели  в середине первого ряда, я между мамой и папой.
Может, это было и почётно, но смотреть кино с первого ряда неудобно – весь фильм пришлось сидеть задрав голову.
До этого, я смотрел только детские фильмы-сказки, вроде «Садко» и «Морозко» на утренних сеансах. 
А тут – настоящие разведчики и настоящие шпионы с настоящими пистолетами – и это было оглушительно правдоподобно.
*
Фильм кончился, включили свет и на сцену вышла дородная тётька, вся в обтяжку, с нависавшими на юбку боками. И что-то занудно стала говорить. 
Потом вызвала на  сцену «создателя фильма». Все захлопали, я тоже, и на сцену вышел худой и длинный дяденька с узкими плечами, в больших очках с толстой роговой оправой. 
Дяденьку звали чуднЫм именем Дамир, в фильме его не было и я решил, что «создатель Дамир»,  это секретный человек из Центра, 
который из Москвы руководил поимкой этого гада Дункеля, поэтому хлопал ему отчаянно.
Дяденька Дамир стал извиняться, что не все, кто принимал участие «в создании фильма» (понимай – в ловле и поимке шпиона Дункеля) приехали на встречу – очень заняты.
*
- «Понятное дело», - подумал я, - «Некогда. Чего тут языками чесать - надо шпионов ловить».
*
Но секретный «создатель Дамир» кого-то вызвал на сцену и захлопал сам, приглашая похлопать и зрителей.
И все яростно захлопали. И мама захлопала, и папа, и я тоже начал было хлопать, ожидая, что сейчас выйдет наш бесстрашный разведчик, 
как с изумлением увидел, что на сцену поднимается… шпион Дункель…
*
Даже не я хлопать перестал, руки сами опустились…
*
А зал рукоплескал.
Актёров тогда любили, не то, что теперешних «звёзд сериалов» и хлопали всем.
На сцену выскочила какая-то тетёнька с хилым букетиком и вручила… шпиону Дункелю.
Тут захлопали ещё бурнее.
*
- «А ты чего не хлопаешь?» - склонилась ко мне шёпотом мама слева.
- «Так он же шпион», - возмущённо прошептал я в ответ.
- «Он не шпион, а артист», - угрожающе тихо объяснила мне на ухо мама, - «Хлопай, хлопай, это невоспитанно».
*
Шпион Дункель стоял с цветочками прямо против меня и надо мной, смотрел на меня сверху и улыбался.
Я поглядывал на него исподлобья и хлопать не желал. 
Папа склонился ко мне справа и тихо, видимо, пошутил над своим незадачливым сыночком:
- «Он уже отсидел в тюрьме двадцать лет, искупил свою вину и теперь работает на СССР. Хлопай, давай».
- «Мало – шпион, так ещё и в тюряге сидел», - не оценил я шутки.
*
«Дункель» стал что-то говорить в микрофон, потом вдруг замолчал, показал на меня рукой и сказал:
- «Вот тут, в первом ряду, сидит один мальчик, очень впечатлительный мальчишка, смотрит на меня букой и единственный в зале категорически отказывается аплодировать…»
Зал затих…
- «… он отказывается аплодировать… шпиону Дункелю», - объяснил шпион Дункель и добавил, - «Вот она – сила искусства! Сила кино!»
Зал грохнул со смеху. Зрители в первом ряду наклонялись вперёд и, повернув головы, смотрели на меня…
*
- «Допрыгался?» - прошептала мне мама.
- «Чего это  - я допрыгался?» - подивился я, решив, что смеются над этим глупым Дункелем, а на меня смотрят, потому что это я вывел на чистую воду этого шпиона, который нагло вылез на сцену.
*
- «А я хочу поаплодировать - этому мальчику…», - сказал Дункель, сунул свой букет подмышку и, глядя на меня, стал хлопать.
Зал хохотал и аплодировал.
- «… и в его лице – поаплодировать всем зрителям.  И вам, которые уже увидели фильм, и будущим зрителям нашего фильма. И вообще – поаплодировать всем зрителям нашей страны. Нигде, нигде в мире больше нет таких неравнодушных, таких благодарных зрителей, как у нас в СССР».
- «Вот же гад-шпионище, как ловко выкрутился!» - подумал я, а Дункель легко спрыгнул с невысокой сцены и вручил свой букет моей маме, а меня потрепал по голове.
Я одёрнул голову.
Зал неистово рукоплескал…
*
Когда всё кончилось и шли на выход, все оборачивались на меня и улыбались.
- «Ну что – теперь ты знаменит», - как-то устало сказал мне папа, а раскрасневшаяся мама  с букетом была немного смущена.
И я был горд и доволен собой – если б не я, так бы и хлопали этому шпиону Дункелю.
Когда б я знал…
*
Со временем, с годами, этот фильм в памяти моей как-то странно смешался и слился с майором Прониным, книжек про которого, я вроде и не читал
и с дурацким пограничником Карацюпой, про которого я прочёл всего один рассказик.
И стало мне казаться, что это майор Пронин захомутал негодяя Дункеля:
тот собрался со своими дружками-шпионами в каком-то доме на берегу реки, 
а Пронин их выследил. Оружия у него с собой не было, за подмогой бежать было некогда - шпионы могли уйти за границу, тогда Пронин закричал в окно:
- «Сдавайтесь, Дункель! Вы окружены!»
И глупый Дункель с дружками-подельниками подняли руки.
И этот хриплый крик отважного майора стоял у меня в ушах, как будто я сам там был
и  катарсически холодело пузо…
*
И стал я всюду совать эту фразу и к месту, и не очень,
*
Когда б я знал, что через двадцать лет, будучи слушателем Высших Курсов сценаристов и режиссёров в Москве, а всем нам выдали красные корочки, с  золотыми буквами «Госкино СССР» с одной стороны и «Союз Кинематографистов» с другой, для того, чтобы мы ходили в Дом Кино на просмотры фильмов, а мы вместо этого научились просачиваться по этим корочкам в ресторан и как-то раз, в конце 1987-го года отмечали сдачу первых курсовых сценариев – а это было не просто: наши никчемные и амбициозные сценарии на полном серьёзе рецензировали кинокритики и дяденьки, и тетёньки из Госкино и Союза – и на длиннющем заседалове нужно было отстаивать и защищать свою писанину от замечаний и критики. Защитившись, мы скинулись и по этому случаю заказали стол в ресторане Дома Кино, разумеется, с коньяком и шампанским, фаршированной щукой на холодную закуску, а она там в те годы была хороша, шашлыками на выносных мангальчиках с тлеющими угольками и прочими нехитрыми, но добротными гастрономическими прелестями советских времён. 
В разгар нашего застолья к нам подошёл официант и спросил можно ли посадить за наш стол гостей, членов Союза, показав на двух немолодых людей у дверей – ресторан был полон и только за нашими тремя сдвинутыми столами было три свободных места с торца и с краю. 
Кто-то из ребят по центру столов встал и пересел на свободные места, официант принёс чистые приборы и они подсели к нам.
Напротив меня сел пожилой человек, лет семидесяти, с простоватым лицом, но со сдержанными и медлительно-аристократическими манерами, в кожаном пиджаке и расстёгнутой рубашке с шейным платком, неявно выраженной ямочкой на подбородке, плотно сжатым тонким ртом, зачёсанной назад причёской, чёткой речью и безукоризненной дикцией.
Я конечно, узнал его. Это был довольно известный актёр, который, кажется, сыграл много белогвардейских офицеров, да камергеров, но подробнее я не вспомнил - программа просмотров  на Курсах была плотная, по три минимум, а то и по пять фильмов в день, вся классика мирового кино, не дублированная, ворованная нашим кинематографом с фестивалей, переводить которую прямо с экрана приходили к нам переводчики – лично у меня в голове была уже каша из актёров, но при взгляде на него какой-то странный дежавюшный ветерок прошёлся по моему затылку. 
Второго же я не идентифицировал никак.
Атмосфера в ресторане в те годы была дружелюбная, все знакомились и сходились запросто и не называя своих регалий – бряцать званиями, да медалями тогда было не принято.
Мы тут же предложили им коньяку и выпили за знакомство.
*
Оказалось, он был из Ленинграда, в полночь «Красной стрелой» уезжал обратно и пришёл поужинать и посидеть  в ресторане до поезда.
Болтали-спорили, конечно, о кино, о новых фильмах.
И надо же было мне, не помню к чему и кому, но точно не ему, а кому-то из своих сокурсников в шутку ляпнуть:
- «Сдавайтесь Дункель, вы окружены!»
Он строго вгляделся в меня, даже как-то и раздражённо, и вдруг сказал:
- «Эй, прохожий! Как пройти к сторожке – заблудился я».
Я  не понял, к чему это он?
- «Сам ищу», - ответил он себе не своим уже голосом и разложил на два голоса: «Здравствуй товарищ… Здравствуй, товарищ».
- «Чего он несёт?» - подумал я.
Увидев моё недоумение, он немного разочаровался во мне:
- «Так вы и фильма не видели».
- «Еще как видел», - возразил я ему.
- «Если б видели, то помнили: «вы окружены» – там, молодой человек, не было. Никто никого не окружал».
- «Ну, ты мне рассказывай – что там было и чего не было!» - аж возмутился я про себя, - «Ещё как окружали. Да я, можно сказать, сам этого негодяя Дункеля брал. Лично. Своими руками. Майор Пронин только слегка подстраховал».
- «Я выхватываю пистолет, Витя Коршунов, хватает меня за руку и за горло: «Спокойно, Дункель, спокойно». И дальше мы  боролись. Витя, конечно победил».
- «Какой Витя Коршунов? Что он несёт!» - подумал я и вгляделся в него.
И ещё раз дежавюшный ветерок прошёлся по затылку - передо мной сидел… постаревший Дункель.
Это оказался Николай Николаевич Крюков, (более ста ролей в кино) исполнитель роли Дункеля –
он решил, что я узнал его и подкалываю. Поняв, что это случайная накладка, он вздохнул и грустно покачал головой:
- «Ох и задолбали же меня за двадцать лет этим Дункелем!»
И катарсис мой как ветром сдуло.
*
Тогда я не рискнул напомнить ему ту, давнишнюю