утро.
Я шёл полем, поднял голову к небу и подумал: вот бы найти осколочек!
ВЕСНА В СТАРОМ ЛЕСУ (Картинки из жизни природы)
Настовичок
В лиловом полумраке раннего морозного мартовского утра в снежную нишу, образовавшуюся под густой разлапистой елью, где приютился на ночь крошечный зайчонок-настовичок, про-никла громкая раскатистая трель. Это, укрепившись на вершине высоченной сухары, приветствовал весну большой чёрный дятел - желна. Ему тотчас отозвались другие дятлы, робко пискнули синицы, где-то вдалеке пробормотали тетерева, завозилась в своём дупле белка и ещё послышалось много разных звуков, без которых это утро потеряло бы свою первозданную прелесть.
Зайчонок недавно появился на свет. Зайчиха-мать, выкинув на твёрдый зернистый наст свой первый помёт, тут же поспешила скрыться, чтобы своим присутствием не привлечь лесных хищников к новорождённым, в первое время совершенно лишённым собственного запаха. Малютка, беззащитный и беспомощный, в первую же неделю растерял своих братишек и сестёр. И вот наступил новый день его полной опасностей жизни. Выбравшись наружу, настовичок неловко заковылял наугад в лесную чащу.
Частокол густого соснового подроста неожиданно расступился, и тёплый комочек выкатился на трассу высоковольтной линии. Над ней уже ярко пламенело небо, и зайчонок, заворожённый этим светом, запрыгал на восток. Добрался до взлобка и огляделся. Что-то рыжее неслось к нему снизу, от леса. Жалобно вскрикнув, малыш повернул навстречу, медленно и обессиленно переставляя лапки. Он думал, наверное, что это его зайчиха-мать... Там, где два следа скрестились, осталась глубокая вмятина в снегу.
Лиса спозаранку вышла на охоту. Она была сыта, поскольку промышляла мышами, докапываясь до них через полуметровый слой снега. Поэтому, схватив пухлячка-зайчонку, она не перекусила ему горло сразу, а поволокла за собой, играя с малышом на ходу.
Она то отпускала его, то настигала в прыжке, вдавливая в снег.Долго я распутывал лабиринты следов, раздумывал над «белой книгой», прежде чем записал себе в блокнот эту маленькую лесную трагедию.
Схватка
Лесник Потапыч шёл на своих широких охотничьих лыжах на край большого мохового болота.
- А если пусто? - тревожился он вслух. Но когда, пройдя разноголосый, тенькающий, весь умытый солнечным светом лес, Потапыч выбрался на желанную палестинку, он облегчённо вздохнул: здесь явно побывали глухари. На ослепительно белом снегу, разлинованном тенями, остались росчерки крыльев этих больших и тяжёлых птиц. Снег возле высокой кочки был взрыт, зеленели кустики брусники. Кругом стояли редкие большие деревья, кое-где тянулись к свету кривые сосенки. Полузасыпанный снегом, старый шалаш почти рухнул, и Потапычу пришлось основательно его подправить.
Возвращался лесник через густой ельник. Где-то невдалеке от него раздался сильный шум и треск сучьев. Что-то тяжело рухнуло в снег. Пробежав метров сто, Потапыч увидел между стволами удивительную картину: что-то большое, тёмно-серое шумно трепыхалось на снегу, летели перья, а над птицей хищно и плавно изгибалось гибкое длинное тело какого-то довольно большого зверя. С глухим урчанием, словно сердясь, куница (а это была она -гостья дикого Севера и таёжных урманов) норовила схватить глухаря за шею. А он, старый, седой, с белым почти брюхом, тараща глаза и ударяя клювом, оборонялся от разбойницы.
- Кыш, поганая! - опомнился Потапыч и бросился к месту схватки, цепляясь стволом ружья за низко свисающие сучья. Куница моментально исчезла. Но птица уже закрыла глаза, редко и тяжело дышала. Потом глухарь попытался ещё раз встать,опираясь на громадные, широко раскрытые крылья, но тут же повалился набок и затих. Потапыч изумился: даже смерть не могла заглушить в глухаре страстный порыв к жизни. Он лежал не шелохнувшись, что-то древнее, могучее я сказочное сквозило в этих пепельно-черных перьях, дикой бороде, раскрытом клюве, в его кожистых сильных лапах.
- Царь лесной, не иначе. - выдохнул Потапыч и долго не мог притронуться к нечаянной добыче.
Разбойницы
Старая и молодая рыси, похожие на больших кошек, крались лесной чащей. Обе они были голодны и злились. Недалеко, в осиннике, с вечера жировали зайцы, натоптав много на снегу, оставив свой запах. Добирались косые сюда несколькими путями. И рыси, не пересекая
заячьих троп, минуя их посредством длинных прыжков, заняли ключевые позиции. Старая устроилась на срединном суку вековой сосны, полностью слившись с ним благодаря своей рыжевато-бурой окраске. Молодая облюбовала себе густую кедровую крону. В этой кроне ветер и снег сломали одну разлапистую ветку, сделав удобным обзор. Через проём рысь видела далеко.
Ноябрьские сумерки опустились незаметно. С серого, набухшего свинцовой тяжестью неба вдруг посыпалась снежная крупа. Лес наполнился тьмой и шорохом. Трудно было что-либо различить даже вблизи. Напрасно ждали в засаде рыси - зайцы в эту ночь в осинник не наведались.
Под утро ещё более голодные и злые рыси стали пробираться в горы. Там, в кедровых куртинах, можно было иногда встретить и белку, и горностая, и разную птицу. Не брезговали рыси и мышами. От голода могли напасть на лося, человека, собаку.
В кедрачах их тоже ждала неудача. Правда, старая рысь изловчилась схватить мышь, промышлявшую орешками, с осени запрятанными во мху кедровкой. Увлечённая обедом мышь не успела и пискнуть, очутившись в зубах соскучившейся по тёплой крови хищницы. Мышь только разожгла аппетит.
«Посовещавшись», старая рысь повела молодую куда-то в обход каменистой кручи. Скоро они вышли на старую гарь, зарос-шую малинником. Позади зарослей колючих кустов виднелась охотничья избушка. Старая рысь давно её знала и не раз сюда наведывалась в прежние годы. Здесь охотники иногда потрошили птицу, белок, оставляли объедки пищи.
Сейчас, оставив позади молодую, старая рысь осторожно, стороной, стала обходить человеческое жилище. Её нюх не оповещал об опасности, наоборот, всё говорило о том, что человек давно сюда не заглядывал. Возле полузасыпанного снегом чёрного огнища рысь проглотила голодную слюну: пахло съедобным. Ещё раз осторожно оглядевшись, шевельнув кисточками чутких ушей, она издала короткое ворчание, призывая напарницу.
Спустя некоторое время заливистый собачий лай моментально спугнул их обеих. Старая рысь тут же бросилась наутёк, а молодая вскарабкалась на полуобгоревшее дерево.
Охотник, взведя курки двустволки, поспешил вслед своей собаке. Отчаянный визг, треск сучьев свидетельствовали, что рысь вступила в схватку. Вот он, катающийся на снегу, рычащий клубок, который трудно разнять. Охотник выпалил в воздух из одного ствола. Рысь отскочила - и снова на дерево. Её глаза были яростны, шерсть поднялась, лапы напружинились. Она явно готовилась снова к нападению.
- Ах ты, тварь! - охотник, почти не целясь, ударил в разбойницу из второго ствола. Моментально перезарядил ружьё. Но раненая мелкой дробью рысь предпочла отступление. Спрыгнув с дерева, хромая на передние лапы, она побежала в каменистый распадок, к спасительным скалам, где могла обрести надёжную защиту. Она поняла свою опрометчивость.
Владимир Назаров
Нефтеюганск
27 сентября 2023 года.
