А.Н.Н.А Глава 2 Технология обработки давлением

Музыка: космическая, из интернета.

Я проснулся от какого-то шума. Жульки не было, шум шёл однозначно с кухни. Пройдя туда, увидел картинку в красках: Жулька в тонкой, просвечивающейся ночнушке, стояла перед открытой дверцей холодильника. В одной руке большой кусок батона, в другой кусок сыра, на столе стояла открытая бутылка молока. За молоком я следил особо, потому что Жулька поглощала его в любых метеоусловиях и в больших количествах. Она даже пахнет молоком.
– Вышла на охоту, Крыска? – спросил я негромко, почти шёпотом.
Полный рот мешал ей говорить и она только утвердительно кивала. Наконец, ей удалось проглотить.
– Я, наверное, переволновалась вчера, – сказала Жулька, – проснулась и почувствовала, что если не съем чего-нибудь, то не засну. Ты думаешь, я обжора, Жулик?
Отобрав у Жульки батон и сыр, я нарезал и сложил их на тарелку, молоко налил в её любимый большой стакан.
– Маслины или оливки? – спросил я, – Оливки с косточкой.
– Оливки! С косточкой, – ответила она, усаживаясь за стол, подумала и добавила, зажмурив глаза, – и масли-и-ины.
Сделав в заключение по глотку с каждой из банок, Жулька сказала, что так спать хочется – сил нет. Её желудок, наверное, гвозди способен переварить.
Я поправил одеяло, чтобы ей нигде не дуло, посмотрел на часы – три сорок одна – и понял, что у меня сна нет ни в одном глазу. Займусь центром удовольствия для Анны. Собственно, я разрабатывал не только сам этот центр, но пытался понять, что за алгоритм сидит в нас, людях.  Дело в том, что кора нашего мозга совершенно однородна. Ну, почти однородна. Области, где обрабатываются зрительные, слуховые или осязательные образы, ничем не отличаются друг друга. А если так, то они обрабатываются по одинаковой программе, скорее всего по одной и той же. Ну, так выходит.
Мы подходим к распознаванию зрительных потоков совсем не так, как осязательных – у нас, работников искусственного интеллекта, это совершенно разные программы. И зрительная программа «не слышит», осязательная «не видит», а слуховая «не ощущает». В этом смысле секс-кукла, которую предлагает Анна, может быть решением. По крайней мере – инструментом. Тогда и про «тормоза» сразу надо думать. Не в смысле законов роботехники Айзека Азимова1, а в том, что программа должна учиться тому, что хорошо и что плохо. Искусственный интеллект тоже надо воспитывать. Я уверен, что это надёжнее.
Собственно программный код я давно почти не пишу – А.Н.Н.А сама во многом пишет и изменяет ранее написанный, в том числе, я думаю, и модуль модификации. С момента запуска она изменилась очень и очень сильно и даже я не знаю сейчас полный состав Анны. Но я даю ей «зародыш» какого-нибудь модуля, с которым она начинает работать. Вот такие зародыши мне и надо разработать. Первые наброски были сделаны ещё до Жульки, начальное представление пришлось пересмотреть довольно основательно. Не без влияния моих отношений с ней.
Сначала я полагал, что модули «наслаждений» и «тормозов» будут отдельными с сильными взаимными связями. Потом пришёл к выводу, что это должен быть один, неразделимый блок – А.Н.Н.А должна получать удовольствие и от умения отказаться от чего-то «запретного» или «нехорошего». Если слишком много «хорошего», то её должно «тошнить». Как-то так. А ещё я хотел, чтобы Аня воспринимала мир вокруг себя по-русски2. Чтобы она думала по-русски. Да, я ничуть не хуже других и тоже хочу создать искусственный интеллект!
Утро – по-настоящему богатое на просветление время. У меня сложилось понимание модуля и я буквально за час разрисовал все его внутренности, входы и выходы, прямые и обратные связи, мои пальцы, казалось, сами знали, что им делать. Они легко присваивали имена переменным, определяли объекты, типы, паттерны и фреймы3, как будто у них были мозги. Ещё раз посмотрев на своё творение, я нажал на кнопку «Сформировать код». После того, как введу эту программу в Анну, она ещё недели две будет обучаться с ней работать, возможно, что-то изменит. Интересно, а к эмоциям она придёт? Ещё надо подумать об инстинктах. В чём-то старик Айзек был прав. Правда к боевым роботам это не относится. Там другие три закона: «вооружён – безоружен», «свой – чужой», «убить – взять в плен».
Если аренду не продлят, ни к чему А.Н.Н.А не придёт.


Чмокнув меня, Жулька буквально вылетела из машины и побежала к подружкам, ожидавшим её у входа. Я увидел, как она показывала им кольцо, потом они скрылись во вращающихся дверях, что-то оживлённо обсуждая. Думаю, что тем для разговоров им сегодня хватит.
В третий раз мне попался на глаза серый «Лексус». Он ехал за мной через три машины. Я коснулся изображения, вокруг него появился белый прямоугольник.
– Камрюха! Мне нужна информация по «Лексусу».
– Минуту, Юлий, проверяю… Файл сформирован. Прежде, чем ознакомиться с ним, рекомендую перейти на круиз-контроль, – Камрюха всегда это рекомендует,  сейчас, я, пожалуй, прислушаюсь к ней, – куда вывести информацию?
– Выведи на мой смарт, – я включил круиз-контроль, – маршрут «Работа».
После сортировки выяснилась интересная картина: за мной ездили уже пятый день, чередуясь между собой, этот самый «Лексус» и тёмный «Патриот». Номера менялись, но Камрюха смогла выделить некоторые индивидуальные признаки и настаивала, что это те  же автомобили. Не дешёвое мероприятие, надо сказать, такая слежка, а что это именно она, я не сомневался. Селезнёв? Вряд ли, это ему не по зубам, его стиль – коридорные интриги. Сколково? Эти могут, у них всё есть. Начальник охраны – бывший генерал-лейтенант. Питерский Юрий Петрович, сталкивался с ним, такой мягкий снаружи, а в глазах сталь.
Как только я стал заметным на Ай-Ти-рынках, Сколково вышло на меня и предложило взять под своё крыло. В этом они доки: находят молодых и перспективных, целуют, обнимают, а потом выясняется, что все новые разработки принадлежат им, да и старые не совсем есть собственность автора. Я сказал, что могу поучаствовать в их проектах, но от помощи в моих отказался. Как-никак, а к тому времени имел пятилетний опыт самостоятельного зарабатывания денег. Вот тогда Питерский и улыбнулся моим словам. Доброжелательно так сказал, что нет, так нет, а если будут сложности – обращаться, они, мол, для того и создавались, чтобы помогать талантливой молодёжи. Точно их назвали когда-то – «Скольково»!
Интересно, кто главный в тандеме китайцы-Сколково? Сколково обиделось или китайцы заинтересовались?
– Камрюха! Маршрут меняется, едем в университет, – машина начала перестраиваться.
– Новый маршрут, Юлий. Университет.


Я решил посоветоваться с руководительницей моего дипломного проекта, заведующей кафедрой, доктором технических наук, профессором Золочевской Людмилой Николаевной. Она меня курировала чуть ли не с первого курса и во многом направила мои мозги на путь истинный. Сама она была незамужней, детей не было, вот, видимо, свободную энергию и тратила на меня.
– Юлечка, – услышал я её голос, – ну, конечно, приезжай! У меня как раз свободная пара.
Людмила Николаевна встретила меня на проходной, я вручил ей хризантемы и коробку птичьего молока – её любимые. Она хорошо выглядела, но годы брали своё, ей сейчас, наверное, лет пятьдесят пять-пятьдесят шесть. Или шестьдесят? С некоторым удивлением для самого себя я понял, что не знаю дня рождения Людмилы Николаевны. Во, блин, дела!
– Ты на меня так смотришь, Юлечка, – сказала она, подхватив меня под руку, – постарела бабка, да? Пойдём в буфет, попьём чайку с конфетами, там и поговорим. Расскажешь о своих успехах. Я вообще-то слежу за тобой, но из первых рук, конечно, интересней! Ты женился, наконец?
Мы сидели за столиком в углу, я рассказывал и показывал, как живу и работаю. Фотки Жульки Людмила Николаевна рассматривала долго.
– Хорошая девушка, – сказала она, – ты правильно сделал, что не женился, пока её не встретил. А дети, Юлик?
– Вчера сказала, что беременна, уже после того, как я сделал ей предложение. На самом деле она ещё студентка.
– Молодец! Ну а теперь рассказывай, зачем приехал.
Мне пришло два сообщения: в одном просили подтвердить готовность к эксперименту, а в другом требовали отчёт о выполнении условий договора по аренде.
Я говорил минут тридцать пять-сорок без перерыва, рассказывал о проекте А.Н.Н.А, об игрушках, о секс-кукле, о странных совпадениях.
– Мне надо куда-нибудь переместить Анну, хотя бы на некоторое время. Нельзя ли для этого использовать университетский комп? – закончил я.
Людмила Николаевна думала некоторое время, потом начала говорить.
– С игрушками можно порешать, это сравнительно легко включится в учебный процесс, секс-кукла, сам понимаешь, не профиль солидного учебного заведения, мне кажется, что и военные не возьмутся – это дело частной конторы. Военные потом придут на готовенькое. А.Н.Н.А слишком большая программа, ей одной потребуется мощность нашего компьютера целиком. На учёном совете даже я голосовала бы против, Юлий Борисович. Да, да – Юлий Борисович! Я очень рада, что к своему ученику я должна обращаться по имени-отчеству. Ты не представляешь, как это приятно, когда твой ученик пошёл дальше учителя!
– Ядро у неё не такое большое, – как ни лестно слушать такие слова, но я расстроился.
– Не раскисай, Юлечка! Я помню, что ты всегда экономно работал с ресурсами, но у неё не только ядро. Гораздо ценнее ядра то, чему она научилась за эти годы. Мы сейчас работаем с сетевыми распределёнными вычислениями4. А сеть, как сам прекрасно знаешь – безгранична. Я дам тебе доступ к нашей управляющей программе, через которую ты сможешь разместить свою Анну на каком-нибудь сервере, это можно представить, как задачу. Потом удалю следы твоего присутствия.  А дальше уже сам.
– Не на сервере, Людмила Николаевна, а на сотнях серверов!
– Ну, я же говорила, что ты прошёл дальше меня. Я как-то не подумала сразу о голографическом представлении. Ты говоришь, что тебе дали две недели? – моя умнейшая и добрейшая учительница взяла очередную конфетку, повертела, поднесла назад к коробке, потом махнула рукой и положила в рот, – я давно уже должна воздерживаться от сладкого, возрастной сахар, Юля. Ну и Бог с ним! А зачем тогда жить? Мне кажется, что ты не должен рассчитывать на все две недели. С игрушками, я думаю, дня через три-четыре можно начинать. Я пришлю тебе форму Предложения, не откладывай, заполни и присылай. В следующую среду у нас будет Совет, возможно, хоть после этого я добьюсь, чтобы твой портрет появился в ряду знаменитых выпускников. А по Анне лучше бы со вчерашнего дня. Тут я спрашивать ни у кого ничего не буду, пусть будет нашим маленьким секретом. Зря ты отказался защищать диссертацию. Ведь твой дипломный «Тунгус» до сих пор у нас работает и мы уже не представляем, что бы делали без него!
– Я не отказался, Людмила Николаевна, я отложил, – возразил я. «Тунгус» – это среда для обучения программированию. На любом языке, у него огромная база, постоянно пополняющаяся, можно даже сконструировать свой язык. Своему университету я предоставил право пользоваться бесплатно два года, потом – за символическую плату. Защиты у него практически не было, многие вузы поначалу пользовались ворованными экземплярами. «Тунгус» де-факто стал