Миф о России
Дроздов В.С к.ф.н. Сокровенное. Проза.ру. Фрагмент
+Грех Руси ─ она в очередной раз берет на себя грехи всего мира, который в очередной раз думает, , что это ─ её собственные грехи. И это главный грех Руси и Росси, её первородный грех. Она не только избрана Богом, но и сама избрала Бога. (Равноап. кн. Владимир). Из многих. От выбора отказаться невозможно. Он уже есть. И то что есть, есть Естина. ИстЬтина не-истовая. Можно только истово следовать ей. Независимо от того, веришь ли ты в Тебя, Бога, веришь в себя, Я как Бога, веришь ли себе Ты как богу, веришь ли ты Иному, Ему, как Б(б)огу, знае| чающему. В целом, не столько важно, веришь ли ты в Бога, сколько верит ли Бог в тебя.
Россия окутана со всех сторон мифами, то есть представлениями отчужденными, основан-ными не на сути дела, а на собственных ограниченных интересах и вытекающих из них представлениях.Но Россия сама есть миф всего рода человеческого. Это есть распростране-ние своих представлений на весь универсум как Другое, а не Иное и призванных поддер-жать тождественность Своего как Собственного. УниМирсум же есть Само и есть выраже-ние самих в Самом (усии, См.: Дроздов В.С. сост. Мир умир! М., 2009, С.41-43, 53-55). Как наследие преистори и, глубже, предыстории миф для России, её самосознания и понимания извне столь же характерен, как остранение: фетишизация для меридионала, овещнение для оксидентала (тотемизация) и овнешнение для ориентала (анимизация). Существо мифологи-ческих представлений о и для России – агрессивность, склонность к завоеваниям и к при-нуждению и окруженность стеной враждебности.Ей до всего есть дело. Именно как превра-щённое сознание мифы переворачивают исконно мир-ное начало РусЬссии и особо влияют на верхи общества, мирового в особенности. Считается, что России есть дело и до всего. И ей до всего есть дело именно потому, что она – страна дела, деятельности, а не делячества, прагматистски-позитивистского. Эти мифы необходимо обернуть, как необходимо обернуть и обратить сам типичный способ отчуждения в Русьссии — извращённые отношения верхов и низов. Что характерно для для антропосов, а не гуманусов. И этот процесс, как представляется, идёт. Необходимо перевернуть, обратить и вернуть к истокам и за их пределы – они основаны на том, что российское, российский образ человек, ( и антропа и гумана), жизни, деятельности есть момент, сторона, аспект в жизни всех других народов не потому, что Россия вездесуща. Но потому, что мир, цельная деятельность, единство в общественности, а не социальном принуждении, личностное начало, различными родами эксплуатируемое, отчуждаемое, разделяемое и угнетаемое у других народов, есть существо, жизненный нерв российского человека и его ядра - человека не только русского, русЬсского, но и русЬского. У других народов это более отчуждено, искажено и превращено, но осуществляется как «бы», как быть-тие, как «бывание». Здесь они ближе всего к осуществлению как осуществляются в России с особой, развивающейся от истоков в прастории и предыстории, настойчивостью, а не обрывается прогрессом и не пребывает в равнодушном соседстве с новым (Восток). Россия есть оплот Бытия. «Русский мир», зауженный до «мира русских», что есть превращённая форма понимания вопроса, — по существу идея лишь «опорная». Русские особенно отличались «всемирной отзывчивостью» (Достоевский о Пушкине), что было проявлением и мира как основы её развития и существования, особенно и первоначально как земли (а не собственности на неё), и развитием-проявлением её традиционной духовности в духовности как таковой. Что и позволило Бибихину с его литературоцентрической непосредственностью утверждать внеместность (что не тождественно повсеместности) России, что, однако, и выявляет её экзистенциальную повсеместность. Где есть место и время, где есть шрота и долгота, уместен и русский дух, воплощение духа как такового. Идея же «Русского мира», в заужено-политических трактовках, слишком этнична и тянет назад, к старым, во многом несправедливым, счетам, которые были подведены уже тем, что Россия сама объявила об общем суверенитете. (1990, фактически и актически — суи—вере-ни-те-те всех и каждого (суи—верен,Кн.3.,III., 4), «кто сколько унесёт» (Ельцын). .Мир – не только русский, мир как основа существования в исконном виде — русЬское. Не в смысле принадлежности и собст-венности (есть на то и границы), а в смысле опоры русЬских на общие основания существо-вания как источника бытия, ими так и не покинутыеи в развитии, и ими так и не оставлен-ные поблизь. И русско-российское умонастроение, мироотношение возникает не вследствие вездесущности России и русских, а потому, что существует единство рода человеческого. В этом смысле Россия экстерриториальна и вездесуща, как материковый образ жизни, не под-чиняющий себя торговле и собственности, власти, и рацио. Россия есть необходимый «трикстер», «третий», посредник Востока и Запада, Севера и Юга, верхов и низов, прошлого и будущего и.и… . с тем отличием от традиционного мфа, и этим мифы о России и Россия мифа, миф России, мифологическая Россия, Российский миф, ставший и становящийся легендой и историей, историей будущего, отличается от традиционного, что здесь трикстер становится основой и оплотом, выступает и сам в качестве «четвертого», как «терм», что и раскрывается в теории транстеминальности как результата и опосредствования терминальности (Ниже).Собственно, сама по себе Россия по отношению ко всем четырем странам света есть своеобразное «пятое», пятая сторона света. Как субъективный реализм, будучи четвертым философским и мировоззренческим направлением есть одновременно пято, если не делать застывшей догмы из ряда натуральных чисел. Кратко выражаясь, как субъекивный реализм, порожденный и порождающий РусЬссию есть та «отложенная Реаьность» постструктуралистов (формула Деррида) которая всегда неотложна и возвращается не «вечно».(Нитче), а есть возвращение к вечности, беспредельности, что и есть существо универсальной формы совместного сознания — мифа. И, как устанавливается реализмом субъективным. Она и Сам, Само есть «возвращение к вечности» ( а е посто «повторение»), и не столько и не только и восе не совсем территория, сколько народ, а «без меня народ неполный» (Шукшин). Если выражаться точно – бытие — возвращение к беспредельному. Именно поэтому представляется, что у России нарушаюся границы. Но она мыслт не границами «минал», в том числе «марги-нал», выкормленный, видимо, маргарином), а направлениями. И редко – наступлений. Даже у старой Руси это было — «собирание земель». Люди, народы, обычаи безусловно сохранялись. Добрососедство. Регуировались отношения с соседями. Именно поэтому РусЬссию можно азвать н только народом—мvроносцем, но и народом—мироносцем, что обобщает первое и даёт Путь. Если правильно прочесть – «Я»— «есть и путь, и истина, и жизнь» (Ев.от Иоанна), он бы сам добавил – и свет. Уже ни Старый, ни Новый. Просто – свет. ( Кн. 3.,I.,6). В этом смысле РосЬссия в пути к РО-Усии. И есть просто Свет. Но тьма его пока что лишь объемлет, как исток – Русь Святую, не только святую Русь. Свет—лую. Я — её це-лую. Как целую. (В порядке мифотворчества и авторства инкунабулы сей).
Мифологичны во многом — а мифологичным можно быть только во многом, но не во всем, как и правым, справедливым, истинным, верующим, — представления «верхов» о «низах», «низов» о «верхах» (особенно в РФ). Левого о правом, правого о левом, верха о низе, низа о верхе. Словом, все мечтания «тела без органов» о целостности. Это неизбежно — в условиях непрерывности развития в неотрыве от прошлого и неотделимости от будущего — в России (что и есть существо мифа). В России всегда самый ужас — даже не настоящее, она всегда настоящая, а сегодняшнее. Тем больше спрос со взирающих со стороны. Кроме того, они импортируют свои взгляды и вновь их получают, как и полагается в мифологизированном сознании. Объединить «верхи» и «Низы» друг против друга как друг для друга может лишь деспот, которые столь нередки в российской истории, сами порождают и пользуются мифами («Миф – чудесная история жизни личности», Лосев). Но происходит массовизация вместо ожидаемой индивидуализации, но последняя осуществляется через первую, индепедентство, Кн.3.,III..,5) «дес—потизма» людей, способных к самоуправлению и личностному деятельному суверенитету как суи—вер-ни-тету (См.: Кн.3. III., 4). Суверенитету личностного, всех уровней и их друг от друга и друг для друга, то есть бытия как откровенной себе идеи, самостоятельно выдействованной и действующей. Она может быть представлена мифологичной — и это не надо разрушать. Как фетишизм, так и анимизм, тотемизм и мифологизм страшны, когда интенсиональны, господствуют над субъектом, субъективным, низводят его только к здесь-теперь-так- вот так, к объекту среди объектов (что стало трагедией Бердяева, «Я и мир объектов», не было предметного сознания, что типично для ХХ века). Это есть исторические частности, выразив(ши)еся в отчуждении. Обернутые, обратившиеся и преображенные, через деятельность интенЦиональности (См. Прокламация Интенционала),даже интенАкЦиональности как средства бытийнотворящей деятельности, они и существуют для бытия, и важны для него. Даже просто творческая деятельность, что нразделимо, есть одно-временно творение бытия. И есть оно. Даже Вебер надеялся, что русские кажутся умнее и не будут «расколдовывать» ( в частности, рационализировать) мир, о чем писал и Гейдеггер, — именно как таковая, мифология будучи и став проектом и прогнозом, ориентацией, целеполаганием не имеет ещё непосредственного наглядного существования в действительности, но есть субъективно-реальная, предметно-деятельная основа действи-тельности. Антроп есть существо воображаеющее (не только и не столько воображаемое, Деррида, сколько «держащее речь», Кн.3., IV, а не только «говоримое» и\или даже «уговариваемое»), в этом его гуманологОСичность, чем и отличается от гуманоида просто. Именно в этом состоит особенность субъективного реализма как θеории движущей(ся) предметности — другие философские направления, как и хранящие в лоне своих мировоззрений их народов, остановились и исходят из действительности.
Миф о России
Дроздов В.С к.ф.н. Сокровенное. Проза.ру. Фрагмент
+Грех Руси ─ она в очередной раз берет на себя грехи всего мира, который в очередной раз думает, , что это ─ её собственные грехи. И это главный грех Руси и Росси, её первородный грех. Она не только избрана Богом, но и сама избрала Бога. (Равноап. кн. Владимир). Из многих. От выбора отказаться невозможно. Он уже есть. И то что есть, есть Естина. ИстЬтина не-истовая. Можно только истово следовать ей. Независимо от того, веришь ли ты в Тебя, Бога, веришь в себя, Я как Бога, веришь ли себе Ты как богу, веришь ли ты Иному, Ему, как Б(б)огу, знае| чающему. В целом, не столько важно, веришь ли ты в Бога, сколько верит ли Бог в тебя.
Россия окутана со всех сторон мифами, то есть представлениями отчужденными, основан-ными не на сути дела, а на собственных ограниченных интересах и вытекающих из них представлениях.Но Россия сама есть миф всего рода человеческого. Это есть распростране-ние своих представлений на весь универсум как Другое, а не Иное и призванных поддер-жать тождественность Своего как Собственного. УниМирсум же есть Само и есть выраже-ние самих в Самом (усии, См.: Дроздов В.С. сост. Мир умир! М., 2009, С.41-43, 53-55). Как наследие преистори и, глубже, предыстории миф для России, её самосознания и понимания извне столь же характерен, как остранение: фетишизация для меридионала, овещнение для оксидентала (тотемизация) и овнешнение для ориентала (анимизация). Существо мифологи-ческих представлений о и для России – агрессивность, склонность к завоеваниям и к при-нуждению и окруженность стеной враждебности.Ей до всего есть дело. Именно как превра-щённое сознание мифы переворачивают исконно мир-ное начало РусЬссии и особо влияют на верхи общества, мирового в особенности. Считается, что России есть дело и до всего. И ей до всего есть дело именно потому, что она – страна дела, деятельности, а не делячества, прагматистски-позитивистского. Эти мифы необходимо обернуть, как необходимо обернуть и обратить сам типичный способ отчуждения в Русьссии — извращённые отношения верхов и низов. Что характерно для для антропосов, а не гуманусов. И этот процесс, как представляется, идёт. Необходимо перевернуть, обратить и вернуть к истокам и за их пределы – они основаны на том, что российское, российский образ человек, ( и антропа и гумана), жизни, деятельности есть момент, сторона, аспект в жизни всех других народов не потому, что Россия вездесуща. Но потому, что мир, цельная деятельность, единство в общественности, а не социальном принуждении, личностное начало, различными родами эксплуатируемое, отчуждаемое, разделяемое и угнетаемое у других народов, есть существо, жизненный нерв российского человека и его ядра - человека не только русского, русЬсского, но и русЬского. У других народов это более отчуждено, искажено и превращено, но осуществляется как «бы», как быть-тие, как «бывание». Здесь они ближе всего к осуществлению как осуществляются в России с особой, развивающейся от истоков в прастории и предыстории, настойчивостью, а не обрывается прогрессом и не пребывает в равнодушном соседстве с новым (Восток). Россия есть оплот Бытия. «Русский мир», зауженный до «мира русских», что есть превращённая форма понимания вопроса, — по существу идея лишь «опорная». Русские особенно отличались «всемирной отзывчивостью» (Достоевский о Пушкине), что было проявлением и мира как основы её развития и существования, особенно и первоначально как земли (а не собственности на неё), и развитием-проявлением её традиционной духовности в духовности как таковой. Что и позволило Бибихину с его литературоцентрической непосредственностью утверждать внеместность (что не тождественно повсеместности) России, что, однако, и выявляет её экзистенциальную повсеместность. Где есть место и время, где есть шрота и долгота, уместен и русский дух, воплощение духа как такового. Идея же «Русского мира», в заужено-политических трактовках, слишком этнична и тянет назад, к старым, во многом несправедливым, счетам, которые были подведены уже тем, что Россия сама объявила об общем суверенитете. (1990, фактически и актически — суи—вере-ни-те-те всех и каждого (суи—верен,Кн.3.,III., 4), «кто сколько унесёт» (Ельцын). .Мир – не только русский, мир как основа существования в исконном виде — русЬское. Не в смысле принадлежности и собст-венности (есть на то и границы), а в смысле опоры русЬских на общие основания существо-вания как источника бытия, ими так и не покинутыеи в развитии, и ими так и не оставлен-ные поблизь. И русско-российское умонастроение, мироотношение возникает не вследствие вездесущности России и русских, а потому, что существует единство рода человеческого. В этом смысле Россия экстерриториальна и вездесуща, как материковый образ жизни, не под-чиняющий себя торговле и собственности, власти, и рацио. Россия есть необходимый «трикстер», «третий», посредник Востока и Запада, Севера и Юга, верхов и низов, прошлого и будущего и.и… . с тем отличием от традиционного мфа, и этим мифы о России и Россия мифа, миф России, мифологическая Россия, Российский миф, ставший и становящийся легендой и историей, историей будущего, отличается от традиционного, что здесь трикстер становится основой и оплотом, выступает и сам в качестве «четвертого», как «терм», что и раскрывается в теории транстеминальности как результата и опосредствования терминальности (Ниже).Собственно, сама по себе Россия по отношению ко всем четырем странам света есть своеобразное «пятое», пятая сторона света. Как субъективный реализм, будучи четвертым философским и мировоззренческим направлением есть одновременно пято, если не делать застывшей догмы из ряда натуральных чисел. Кратко выражаясь, как субъекивный реализм, порожденный и порождающий РусЬссию есть та «отложенная Реаьность» постструктуралистов (формула Деррида) которая всегда неотложна и возвращается не «вечно».(Нитче), а есть возвращение к вечности, беспредельности, что и есть существо универсальной формы совместного сознания — мифа. И, как устанавливается реализмом субъективным. Она и Сам, Само есть «возвращение к вечности» ( а е посто «повторение»), и не столько и не только и восе не совсем территория, сколько народ, а «без меня народ неполный» (Шукшин). Если выражаться точно – бытие — возвращение к беспредельному. Именно поэтому представляется, что у России нарушаюся границы. Но она мыслт не границами «минал», в том числе «марги-нал», выкормленный, видимо, маргарином), а направлениями. И редко – наступлений. Даже у старой Руси это было — «собирание земель». Люди, народы, обычаи безусловно сохранялись. Добрососедство. Регуировались отношения с соседями. Именно поэтому РусЬссию можно азвать н только народом—мvроносцем, но и народом—мироносцем, что обобщает первое и даёт Путь. Если правильно прочесть – «Я»— «есть и путь, и истина, и жизнь» (Ев.от Иоанна), он бы сам добавил – и свет. Уже ни Старый, ни Новый. Просто – свет. ( Кн. 3.,I.,6). В этом смысле РосЬссия в пути к РО-Усии. И есть просто Свет. Но тьма его пока что лишь объемлет, как исток – Русь Святую, не только святую Русь. Свет—лую. Я — её це-лую. Как целую. (В порядке мифотворчества и авторства инкунабулы сей).
Мифологичны во многом — а мифологичным можно быть только во многом, но не во всем, как и правым, справедливым, истинным, верующим, — представления «верхов» о «низах», «низов» о «верхах» (особенно в РФ). Левого о правом, правого о левом, верха о низе, низа о верхе. Словом, все мечтания «тела без органов» о целостности. Это неизбежно — в условиях непрерывности развития в неотрыве от прошлого и неотделимости от будущего — в России (что и есть существо мифа). В России всегда самый ужас — даже не настоящее, она всегда настоящая, а сегодняшнее. Тем больше спрос со взирающих со стороны. Кроме того, они импортируют свои взгляды и вновь их получают, как и полагается в мифологизированном сознании. Объединить «верхи» и «Низы» друг против друга как друг для друга может лишь деспот, которые столь нередки в российской истории, сами порождают и пользуются мифами («Миф – чудесная история жизни личности», Лосев). Но происходит массовизация вместо ожидаемой индивидуализации, но последняя осуществляется через первую, индепедентство, Кн.3.,III..,5) «дес—потизма» людей, способных к самоуправлению и личностному деятельному суверенитету как суи—вер-ни-тету (См.: Кн.3. III., 4). Суверенитету личностного, всех уровней и их друг от друга и друг для друга, то есть бытия как откровенной себе идеи, самостоятельно выдействованной и действующей. Она может быть представлена мифологичной — и это не надо разрушать. Как фетишизм, так и анимизм, тотемизм и мифологизм страшны, когда интенсиональны, господствуют над субъектом, субъективным, низводят его только к здесь-теперь-так- вот так, к объекту среди объектов (что стало трагедией Бердяева, «Я и мир объектов», не было предметного сознания, что типично для ХХ века). Это есть исторические частности, выразив(ши)еся в отчуждении. Обернутые, обратившиеся и преображенные, через деятельность интенЦиональности
