«деньги-власть-деньги». Он просто упивается чувствуя власть над другими. Прямо, второй Троекуров... И вот однажды я поняла: что даже если сейчас всё, каким-то чудным образом, изменится к лучшему, что он, вдруг всё поймет и станет прежним, то я сама уже не смогу его принять, как прежде, принять и простить. Слишком много накопилось.
Ника: - И как он к этому отнесся? Подозреваю, обрадовался?
Лика: - Почти. «С пониманием». Открыл мне счет в банке, для меня и обслуживания расходов на учебу детей и отдал мне ключи от нашей старой квартиры в Купчино. А так же, предупредил: пока, ни какого развода он мне не даст, это, видите ли, может помешать его имиджу. И слово нашел, какое-то... не наше, которое никак не соотносится с нашими понятиями совесть и честь. Но, для меня это уже вовсе не принципиально, не столь важно.
Ника: - А что важно?
Лика: - Сейчас меня больше волнует судьба детей.
Ника: - К стати, как поживают мои племяшки-потеряшки?
Лика: - Вот, вот! Мне кажется, что я их теряю. Они все больше и больше становятся от меня далеки. Они все больше и больше становятся какими-то чужими, не нашими, как иностранцы. Они и думают уже не так как я, как мы...
Ника: - По-моему, ты преувеличиваешь. Обычный период их взросления и обычная проблема «отцов и детей». Наш русский дух — неистребим, вернуться и все станет на свои места.
Лика: - Надеюсь. Очень на это надеюсь.
Ника: - Меня интересует, как ты сама? Как думаешь дальше жить?
Лика: - Не знаю Пока, не знаю... Главное, я свободна, опять свободна...
Ника: - Свободна... Как же?.. Эта свобода называется одиночество!
Лика: - Нет худа без добра. Я оказалась как раз нужна, очень нужна, сейчас папе. Его сильно скрутила эта проклятая аритмия. Сейчас ему необходимо, чтобы постоянно кто-нибудь был с ним рядом, а тут — я. .
Ника: - «...И весело, весело зажили под одной крышей два одиночества»...
Лика: - Ты о чем?
Ника: - Представь себе, я знаю, что говорю. Если бы ты знала, как это тяжело быть в квартире одной, особенно, когда Андрея нет дома, когда он в походе... Пристально и долго смотреть и смотреть в окно, и втайне, - где-то глубоко-глубоко в себе, - все-равно, надеяться, надеяться на чудо... И чувствовать, как потихоньку сходишь с ума. ...Где-то, за окном, происходит все, все то, что тебе не доступно и никогда не будет доступно. Там: ссорятся, влюбляются, дерутся, похмеляются, смеются и грустят... Всегда опаздывая, спешат за детьми в садик или в школу. (берёт подушечку с дивана и держит как ребенка…) По вечерам их купают и читают им на ночь сказки, готовят им еду, меряют им температуру, смотрят как они растут и сокрушаются, что снова и снова им надо покупать новую одежду... Словом, живут обычной жизнью семьи.., семьи, где есть дети...
Лика: (Подходит к сестре сзади, обнимает её за плечи) - А, ты не думала о том, что можно было бы взять ребенка из... усыновить или удочерить?
Ника: - Думала. Но, пока я думала — состарилась.......Я тебе вчера ничего не сказала... сейчас, кажется, самое время. Присядь. Понимаешь... Словом, у Андрея, оказывается, есть сын... Мы сами об этом недавно узнали... Первая любовь.., он уехал учиться.., у обоих амбиции.., от него скрыла.., потом сама быстро вышла замуж. И все бы окончательно «устаканилось», да «мир не без добрых людей» - нашептали. И он сам захотел найти своего настоящего отца...
Лика: - ...И?
Ника: - ...Нашел! Через бывших курсантов-однокурсников, нашел.
...Хорошо, что сам Андрей тогда был в походе... Сначала, меня просто чуть не разорвало на две части: одна моя часть хотела его просто растерзать, а вторая.., расцеловать........ Его тоже зовут Андрей, Андрей Андреевич. ...Я его смогла удержать всего пару дней: все рассказала, показала город... Ты знаешь, он мне понравился. Они очень похожи. В конце лета снова прилетит к нам, на недельку, ведь они так и не увиделись... Что ты молчишь?
Лика: - ...Я тихо радуюсь (Встает и обнимает сестру).
Ника: - Ты думаешь, это возможно?..
Лика: - От чего — нет?
Ника: - Мне кажется, что я бы смогла... (садится в кресло и машинально заводит метроном, запускает его с функцией сильной второй доли (щелк-динь).
Лика: - Ты знаешь, последнее время, папа стал его часто включать, особенно по ночам. Я иногда подхожу тихонько к двери, что бы послушать, как он..., и слышу как щелкает метроном... А потом он начал сам с собой подолгу разговаривать...,
Ника: - По-моему, он и раньше этим занимался.
Лика: - Нет — не читать вслух написанное, как он говорит: «пробовать на зуб», а именно разговаривать. При чем, такое ощущение, что там, (с ним), кто-то действительно (еще) есть, что он не один. И тоже чаще по ночам. Мне становится даже страшно..., а, вдруг и правда...
Ника: - Что, правда?
Лика: - Что, он там не один.
Ника: - Приехали! Я же говорю, что одиночество — это такая зараза, она ни кого не щадит. Ты бы себе нашла кого-нибудь, а, то, ведь и правда «крыша поедет». Что, никого подходящего «на горизонте» нет?
Лика: - Нет.
Ника: - Что совсем, совсем — нет? Хотя бы, для «обмана организма»?
Лика: - Нет! Одни «шалопаи»!
Ника: - Как же, как же, помню, помню: «...выйди замуж, но только не за шалопая»! Ладно, разберёмся. (Останавливает метроном). - А, что с папой — действительно всё так серьезно?
Лика: - Приступы его мучают все чаще и чаще. Последний раз он просто свалился у двери в кабинет кардиолога. Пошел к доктору сам, мне с ним - не велел. Хорошо, что дело было в поликлинике и его тут же доставили в реанимацию... А если бы где-нибудь на улице..., подумали бы, что пьяный...
Ника: - А, что доктора?
Лика: - «Главное — это возраст, возраст, возраст, а это, как известно, не лечится».
Ника: - Значит, эти все таблетки (перебирает, на столе, коробочки с лекарствами) только «для поддержки штанов»?...
Лика: - Получается, что — так.
Ника: - А, операцию, не предлагали?
Лика: - Возраст...
Звонок в дверь.
Ника: - Он, что забыл взять с собой ключи? (встает и идет к двери). Я открою.
Лика: Ника, постой. Это может быть Виктор. Он меня уже достал: надо встретится, надо встретится... А, я — не хочу его видеть...(Закрывает лицо руками).
Ника: - Знаешь что.., поди пока в библиотеку. Посиди там. Разберемся. (подводит Лику к двери библиотеки, закрывает за ней дверь. Видит ключи торчащие в двери, затворяет, и ключи кладет себе в карман. Уходит).
Входят: Ника и Виктор. Он дорого одет, но несуразно: (примерно: рубашка в полосочку, пиджак в клеточку, желтый галстук и длинный-длинный шарф невероятной расцветки, в руке скрученный носовой платок, что-то вроде пачки долларов) и охранник (одет «классически»).
Ника: - Я тут прибираю, пока их нет. Проходи, садись. Каким ветром?
Виктор: - Успеется - «все сядем». Экая досада! А, у меня совершенно нет времени ждать!
Ника: - Что-то — важное? Оставь записку. А, хочешь, передай на словах. Я же не чужая?.. Пока...
Виктор: (взволновано ходит по комнате: от рояля к двери библиотеки). - Какие записки? Дело очень важное и срочное.
Ника: - Для кого? Для тебя?
Виктор: - Ну, ты, как всегда. Мне, правда не до шуток. Дело-то для неё пустяковое: надо слетать со мной в Москву, буквально на один день.., на несколько часов.
Ника: - Любопытно, что же такое важное и срочное её ждет в Москве?
Виктор: - Понимаешь, я долго добивался, - ты не представляешь чего мне это стоило, - очень важного для меня приема.., на самом высочайшем уровне. И вот, мне назначено.., на завтра.., после обеда!
Ника: - Ну, и «каки-таки» проблемы?
Виктор: - Мне туда надо прибыть с супругой!.. Это обязательный «ритуал»!
Ника: - Понятно. В чем проблема? Возьми с собой секретаршу или её подругу.
Виктор: - Ты не понимаешь! Там будет пресса! Я там должен именно с ней «засветиться»! Ведь эти журналюги все-равно разнюхают и тогда скандал, этого сей час мне никак нельзя. Очень ответственный момент.
Лика: - А, что нельзя сказать, что, мол, уехала... на курорт, или в творческую командировку, заболела, в конце-концов!
Виктор: - Можно! Но, кто поверит? Там очень серьезные люди. А, потом эти журналюги, они же первые за это зацепятся и начнут «копать». Надо все сделать предельно правдоподобно.
Ника: - Ну, тогда я не знаю.., значит, не судьба.
Виктор: - Ты все шутишь... А у меня все очень серьезно... Если она со мной не приедет.., для меня это может очень дорого обойтись.., это миллионы, десятки миллионов.., долларов!
Охранник: - Виктор Палыч, Вы велели напомнить: время.
Виктор: - Ника, прошу тебя помоги! Я знаю, ты умеешь, уговори её, за мной не постоит.., потом обсудим, а?...
Ника: - Да... В любом случае, Витя, тебе это дорого обойдется...
Виктор: - Ну, вот и хорошо, вот и договорились. Передай ей: самолет вечером. Машина ее будет все время ждать у вашего подъезда. (к охраннику) Проследи!
Охранник: Сделаю, Виктор Палыч!
Виктор: (на секунду останавливается у двери в библиотеку и дергает за ручку..., потом поворачивается и быстрым шагом уходит. Кричит на ходу:) - Большой привет Андрею! (Уходит вместе с охранником).
Ника: - Кому нужен твой «привет»... (Открывает дверь библиотеки, входит Лика) — Ты представляешь, что он мне предложил?!
Лика: - Я все слышала. Не будем. Проехали.
Ника: - Но, какой — прохвост! Это надо же, - мне предложить...
Лика: - Как я поняла, он еще не знает, что я подала на развод...
Ника: - Представляю, как он обрадуется...
(Звонок в дверь)... - Спокойно. Разберемся. Сейчас я ему все обьясню...
(решительно уходит, Лика собирает посуду на столик...Ника возвращается с бандеролями и конвертами).
- Это курьер приходил. Просил позвонить в филармонию и «Союз». (Рассматривает и читает конверты). - Я так понимаю, что у него «творческий застой»? Ничего нового, все уже было.
Лика: - В музыке — да. Стихи - пишет, но какие-то странные, на музыку их никак не положишь. А потом, ты же знаешь, что «им» сейчас надо, особенно на эстраде? Как он говорит: «Эх, ма!, труль — ля — ля!». Поют все: и кто может, и кто не может, и всем совершенно не важно какой текст: «Что вижу, о том и пою».
Ника: - Так он, что - все забросил?.. Наконец! Вот бы мама обрадовалась!
Лика: - Да... Ни концертов, ни гастролей, ни творческих поездок по стране с авторскими вечерами. Редко на TV, в каком-нибудь желтоватом, потому и популярном, шоу. В чьём-нибудь юбилейном концерте и в узком кругу «знатоков» в «Союзе»... и все, пожалуй.
Ника: - Вот и хорошо. У него это уже все было. Концерты, поездки, гастроли, цветы каждый день, Слава, куча поклонников и особенно поклонниц. Хватит. .
Лика: - А, он, как-будто об этом и не жалеет.
Ника: - ...Мне кажется, что вот это «всё» в жизни ему принесло больше несчастья, чем счастья. Помнишь, ведь не спроста мама уходила от него, когда мы были еще маленькие. И нам с тобой пришлось какое-то время жить у бабушек. Я не знаю, что там у них было, но предчувствую, что эта Слава, ему много чего напортила в его личной жизни...
Лика: - ...Ты знаешь, мне кажется,(Я почти уверенна) что он об этом сейчас очень жалеет и сильно переживает. Он почти ни чего своего не слушает. А слушает такой репертуар, что по спине мурашки, чуть ли не похоронный марш Шопена или Реквием Моцарта...
Ника: - ...И стоит у этого окна и куда-то смотрит...
Лика: - А, ты откуда знаешь?
Ника: - Сегодня утром застала его за этим занятием... звучала «Песня Сольвейг»... Слушай, давай вместе съездим к маме?
Лика: - Давай.
Входит Он.
Он: - Вы все еще тут. Ну-ка, быстренько, освободите помещение, брысь! У меня появилась одна идея.
Ника: - Приходил курьер, я все положила тебе на стол, просил позвонить...
Он: - К чёрту курьеров! Тридцать три тысячи одних курьеров!
