Кома

нём. Я его брат, и только во мне живёт надежда на то, что всё с ним будет хорошо. Сам знаешь, Джимми, кроме надежды на счастье ближних, у нас нет ничего.
 
  ***

  - Это ты, братишка?

  - Я, Маркус. Как ты узнал, что это я? По звуку шагов?

  - Нет, я чувствую тебя, твой страх, твою нечистую совесть. Твоя душа тёмным пятном проступает на светлом фоне божьей любви.

  Лежащий на больничной койке Маркус, чьи глаза были забинтованы, протянул руку. Подойдя к нему и присев на край койки, Джек пожал его горячую ладонь.

  - Ты как?

  - Держусь. Худшее позади. До сих пор перед глазами стоит тот незнакомец. Невысокий, с серым лицом, в больших тёмных очках. Он открыл дверь, вошёл и сходу, назвавшись Джоном Смитом, заявил, что его клиент, некто сэр Генри Солсбери, хотел бы видеть меня. Он, мол, мой давний поклонник. Хочет, чтобы я подписал ему свои книги и оценил кое-что написанное им самим. Ты знаешь, я писатель; даже слабый отголосок похвалы и признания тешит моё самолюбие и ослепляет бдительность... Нет, не гожусь я для этого тёмного мира, мой свет беспомощно тонет в нём, как «Титаник», налетевший на айсберг... Короче говоря, я с радостью согласился ехать с ним к его богатому клиенту. К тому же я тешил себя надеждой просветить и этого Солсбери... Но никакого сэра Генри там не было. Когда мы вошли в ветхий особняк где-то за городом, меня схватили четверо здоровяков с медицинскими масками и тёмными очками на лицах, привязали к столу, и один из них скальпелем проткнул мне глаза... Вот так, братишка, дьявол лишил меня возможности спасти мир. Теперь я никто...

  - Не унывай, Маркус! - Джек с трудом сдерживался, чтобы не заплакать. - Ты не никто. Ты Дон Кихот, выбитый из седла хитрым, лживым соперником. Ты научишься жить без глаз...

  - Да, ты прав, братишка. Лишив меня зрения, враг человеческий бессилен был погасить свет, тот, что во мне. Я поправлюсь и буду писать стихи о том, что я пережил ТАМ и что осталось во мне здесь. Я найду способ передать миру свой свет!

  - Конечно, Маркус... А я уже купил нам дом на берегу моря. Тебе там будет удобно. Всего один этаж, комнаты просторные...

  - Знаешь что, братишка... - Маркус запнулся, сглотнул тяжесть, подступившую к горлу и прошептал: - Я прощаю тебе твоё предательство. Даже Иуда достоин света, тем более если он мой брат.