Мой друг Володя

дружил еще в школе. Она им очень нравилась, хотя домой к себе я ее не приводил.

Поскольку мы с Тамарой заканчивали учебу в 1954 году и после сдачи госэкзаменов решили идти в ЗАГС, она очень хотела познакомить меня со своей мамой. Мы поехали на её родину. Мама Тамары была рада нашему приезду. Знакомство состоялось, она благословила нас и мы уехали в Харьков. Надо было оформлять законный брак потому, что Тамара могла получить назначение куда угодно, пока по документам она Селезнёва, а не Комаристова. Её могли направить и в Западную Украину. Этого места выпускники боялись больше всего. Там тогда еще в лесах были бандеровцы. После регистрации брака она получала право ехать по месту службы мужа. Вернувшись из Марьино в Харьков, мы 21 марта 1954 года (недавно я уточнил, что это было воскресенье) пошли в ЗАГС Дзержинского района, который был напротив оперного театра на улице Рымарской (я не помню, подавали мы накануне заявление или нет) и расписались. В ЗАГСе с нами  в качестве свидетеля был только Володя.

Потом поехали в общежитие пединститута, где девочки в столовой устроили нам почти настоящую свадьбу. Застолье было веселое, но очень скромное, студенческое. После свадьбы нас с Тамарой отвезли на новую квартиру. Голендерша организовала нам свадебный подарок: договорилась со своей подругой из соседнего дома, которая сдала нам бывшую ванную комнату. Дом был старый, а ванная комната большая. Ванны в нашем первом семейном гнезде не оказалось, но, к сожалению, в комнате отсутствовали и окна. Круглые сутки под потолком у нас горела лампочка, зато имелась небольшая газовая плита, старая железная кровать с круглыми блестящими шариками и древний, основательно свалявшийся, полосатый ватный матрац. Два комплекта постельного белья нам дала мама Тамары.  Столом нам служил огромный чемодан, который накануне мы купили на Благовещенском базаре. К счастью, жили мы в этой комнате недолго, но Тамара и в этих условиях хорошо нас с Володей кормила, а от ее борща Володя просто восторгался и постоянно заказывал. Он очень любил компот из чернослива. Постоянно спрашивал:
– Тамара! Ну, когда будет борщ и компот?
Мы ставили чемодан на пол, накрывали газетами, садились, как в чайхане, вокруг него на какие-то домотканые подстилки из дерюги, и ели с аппетитом вкусный борщ и пили компот.

Вскоре после нашей свадьбы женился  Володя. Жена, звали ее Юля,  дочь директора  крупного Харьковского завода. Они тоже жили на улице Чернышевского. После сдачи государственных экзаменов мы с Тамарой уехали на Дальний Восток, а Володя получил назначение в Венгрию и в 1956 году стал участником венгерских событий. Во время очередного отпуска мы, приехав с Дальнего Востока на родину, встретились с Володей и Юлей. Хорошо посидели в только что открытом ресторане «Харьков» на площади имени Дзержинского. Помню, что за соседним столиком в компании сидел писатель В.Ажаев автор нашумевшего тогда романа "Далеко от Москвы". Ночевали у Володи. Почти до утра он рассказывал нам о венгерских событиях. По окончании "заварушки" в Венгрию прилетел  А.И.Микоян. Володя, как врач, сопровождал делегацию. Он вспомнил, что Микоян после  осмотра разбитых домов в  Будапеште  произнес:
– Поработали хорошо, но восстанавливать придется самим.

…После встречи в  Харькове наши пути с Володей надолго разошлись. Он раньше меня окончил двухгодичный факультет усовершенствования врачей при Военно-медицинской академии  по терапии и получил назначение в Центральный госпиталь имени
П.В. Мандрыка, который размещался в Серебряном переулке Москвы между старым и новым Арбатом. Там лечились только Министр обороны СССР, его заместители, генералы и члены их семей: жены, взрослые дети, тети, бабушки. Это был как бы придворный госпиталь. В нем Володя прошел все служебные ступени: был ординатором терапевтического отделения, затем старшим ординатором, начальником отделения и закончил службу начальником медицинской части госпиталя. Получил звание генерал-майора медицинской службы, но остался таким же простым,  каким я встретил его в Чугуевских лагерях в 1952 году.

В связи с этим вспомнил я слушателя, с которым учился в Харькове. Он стал  начальником медицинской службы военного округа. Получил генеральское звание. Стал недоступным для тех, с кем учился. Наш сокурсник рассказывал мне, что когда во время беседы  он вспомнил, с кем они вместе учились в Харькове на Военно-медицинском факультете, тот грубо сказал ему:
– Запомни! Для меня все однокурсники умерли!
И когда я в составе большой комиссии Тыла Вооруженных Сил проверял в этом округе работу  ВВК и госпиталей округа, мы с ним даже не разговаривали.

Интересно, что до Володи на должности начальника медицинской части госпиталя никто не получал генеральского звания. Чаще вылетали из госпиталя за малейшую ошибку. Контингент пациентов был  своеобразный и очень капризный.  Между прочим, слушатель из нашего взвода, ставший хирургом и получивший звание генерал-майора медицинской службы, тоже был уволен из этого госпиталя за какую-то ошибку во время операции.

Володя рассказывал мне о своей стычке с начальником Главного управления кадров Министерства обороны. Он начал учить Володю, как надо его лечить. Володя поучения пресёк:
– Я отлично знаю, как вас надо лечить!
Генерал возразил:
– А я отлично знаю, как надо снимать с должности!
Правда, потом они помирились.

Однажды я был в Москве проездом и зашел к Володе в госпиталь – повидаться. Один из первых вопросов Володи был:
– Как здоровье? Только говори честно.
Он знал, что я шесть лет бродил с военными топографами по таёжным дебрям Дальнего Востока,кормил своей кровью насекомых и питался в основном консервами. Как настоящий врач, Володя немедленно отправил меня в кабинет функциональной диагностики и велел сделать ряд исследований. Заодно он показал мне трехкомнатную палату министра обороны СССР и познакомил  с начальником госпиталя. В то время эту должность занимал генерал-майор медицинской службы Капитаненко А.М. Знаю, что он очень уважал и ценил Володю как человека и специалиста.

Жена покойного Маршала бронетанковых войск дважды Героя Советского Союза Катукова М.Е. в своих мемуарах «Памятное» пишет: «Весь коллектив госпиталя им. Мандрыка относился ко мне с уважением и вниманием. Это Виктор Иванович Самохвалов, Владимир Игнатьевич Слепынин, Виталий Петрович Пичуев… Два года болел Михаил Ефимович, и эти годы я провела в стенах госпиталя. День и ночь наблюдала кропотливую работу медперсонала по оказанию помощи больным, по спасению их жизней. Их работа незаметна, но как они работают! Работают на износ, не считаясь ни с какими трудностями. Работают самоотверженно, с упоением. Главное для них — жизнь человека».

Автор Прозы.ру Нануля в своем письме на моё имя пишет:"Несколько лет связывали меня с госпиталем им.П.В.Мандрыка. Сначала на Арбате, а затем в Сокольниках. Там лечились мой отец, свёкр и свекровь. Несколько раз лежала и я. Меня оперировали и Самохвалов, и Марсель Данилович Платонов и несколько раз Виталий Петрович Пичуев. С Виталием Петровичем долгие годы у моего супруга и меня были близкие отношения... Последний раз мы встречались с ним на его 80летие. Весь персонал госпиталя в Серебряном переулке был высокопрофессиональным и очень доброжелательным. Каждый раз я ощущала там заботу и искреннее внимание к себе... Замечательные врачи, которые бескорыстно приходили на помощь и которым я обязана своей жизнью".

...Прошло несколько лет. Володя написал мне, что они с Юлей развелись, что он живет на Ленинском проспекте один с больной мамой, которую забрал из Львова. Вскоре мама умерла, и Володя некоторое время жил совсем один. Потом он познакомился с Викой (звали её Виктория Ивановна), дочерью военного коменданта железнодорожной станции Львов. Вика была очень красивая и образованная женщина. Где и когда Володя ее встретил,он мне не рассказывал.

После окончания факультета усовершенствования врачей  в июле 1967 года я был назначен начальником неврологического отделения  военного госпиталя в городе Алма-Ата (Туркестанский военный округ). Володе я писал, что учусь  на факультете, но  до сих пор не могу понять, каким образом он узнал о дате нашего отъезда в Алма-Ату. Я ему об этом не сообщал.
Короче, когда мы в воскресенье приехали из Ленинграда в Москву и сидели в зале ожидания на Казанском вокзале, вдруг появился Володя. Поздоровавшись с нами, он обратился ко мне с гневной речью:
– Ты забыл мой телефон!? Почему не позвонил?! Сидите с больным ребёнком в этом  гадюшнике! Я знаю, что ваш поезд будет только вечером. Вы могли отдохнуть  у меня, покушать, а вечером я отвез бы вас на вокзал.
Мы пытались с Тамарой оправдываться, но Володя махнул на нас рукой и успокоился. Он побыл с нами до отправления поезда Москва – Алма-Ата. Мы вспомнили факультет, Харьков, борщ и компот из чернослива, однокашников, Голендершу.  Володя посадил нас в вагон, и мы снова расстались с ним почти на десять лет. Письма друг другу писали примерно раз или два в месяц, обязательно поздравляли с праздниками, днями рождения.

В начале 1976 года мне предложили должность начальника отдела экспертизы военнослужащих и военнообязанных Центральной военно-врачебной комиссии Министерства обороны. Я согласился. После переезда в Москву мы встречались с Володей часто. Он был председателем госпитальной военно-врачебной комиссии.  Консультировался со мной по вопросам медицинского освидетельствования генералов и членов их семей. Если специалисты моего отдела находили недостатки в представленных госпиталем свидетельствах о болезни, я звонил Володе, и он тут же присылал секретаря ВВК за документами и заставлял врачей исправлять ошибки. С ним было легко работать. Мы понимали друг друга с полуслова.
В конце восьмидесятых годов он являлся председателем аттестационной комиссии Главного военно-медицинского Управления Министерства обороны по присвоению врачам военно-лечебных учреждений квалификационной категории.

Помню я как-то спросил его:
- Володя, почему ты до сих пор не имеешь ученой степени? Ведь у тебя в подчинении доктора и кандидаты медицинских наук?
Он улыбнулся и ответил мне:
- Ты думаешь, что умирать кандидатом наук приятнее, чем простым врачом? - и засмеялся.
Знаю, что он часто поправлял докторов и