– Хороший бой! Кто был против меня?
– Семьсот тридцать два – услышал я голос Офелии.
***
Через день от Светика пришла записка: «Дождь! Это надо сейчас». И дальше перечень на страницу. Набралось четыре больших пакета, труднее всего было в отделах для женщин. Когда я подъехал к дому, Светик стояла на ступеньках.
– Дождь, всё хорошо, девочки сами очень хотели повзрослеть, это помогает. Нет, ни одним глазком! Ладно, но только с порога!
Было видно только головы. И чего она тогда про одежду? Мать-Созидательница! Мама – один к одному. У меня перехватило дыхание. Светик толкала меня на выход.
– Эти нюансы я и имела в виду. Я это видела сразу. Если хочешь, можешь на ночь остаться, но завтра уйдёшь. Завтра я буду их поднимать.
Я колебался, но потом вошёл в дом. Подошёл к ассемблерам и сразу увидел, где Вика, где Ева. Ни один к одному мама. Просто очень похожи.
– Дождь, а как ты всё-таки их различаешь?
Я пожал плечами.
– Знаю и всё. Я не могу этого объяснить. Я даже замеры делал – всё одинаково. Они пробовали меня обманывать. Но я, даже не видя, знал, кто вошёл в комнату – Вика или Ева.
Мы сидели со Светиком и рассматривали мои альбомы. Я уже давно не делал картинок, только для работы. Светик иногда, рассматривая какую-нибудь работу, удивлённо бросала взгляд в мою сторону, типа это ты? И ты бросил?! Я кивал. Увидела себя на озере, она стояла на старом, выветренном бревне на берегу, спиной в пол-оборота ко мне и смотрела в мою сторону, обнажённая. Утренняя прохлада заставила руки держать у груди. Вода, отражая ели, была зелёная, верхушки елей освещались солнцем, её волосы тоже светились в этих же лучах. Светик смутилась и толкнула меня в плечо. Потом она показала на картину на стене. Там отец и мама на реке.
– Ну, пойдём, зайдём. Только там разговаривать нельзя.
– Я не буду.
– Да нет. Мы с тобой там можем разговаривать. С ними нельзя – отец сделал её таким образом.
Я взял Светика за руку и мы вошли в картину.
…Отец учил маму нахлысту. Сначала у мамы не получалось, а потом и у неё стали такие же, как у отца, плавные, красивые движения удилища, красивый полёт шнура и мушка попадала точно в то место, куда она целилась. А когда она поймала гольца, было столько восторга! Когда стемнело, они сидели у костра. В один из моментов мне показалось, что они видели нас со Светиком. Мама замолчала и повернулась в сторону пригорка, на котором мы сидели, улыбнулась, затем что-то прошептала отцу. Он тоже посмотрел в нашу сторону. Потом они просто сидели плечом к плечу…
– Теперь я знаю, что такое счастье…– вид у Светика был несколько растерянный. – А когда это было?
– За неделю до эксперимента, во время которого отец и вся группа погибли. Они отрабатывали нуль-переход и ситуация вышла из-под контроля. Они передавали отчёты до конца. Благодаря этому ошибку быстро нашли. А через полгода мама сорвалась со скалы при восхождении на Убитого зубра. Камень перебил трос, а аварийное крыло заклинило. Альпинист с квалификацией снежный барс… И я остался с Викой и Евой. Ладно, у меня есть бутылка хорошего красного вина. Не возражаешь?
…
Утром я подошёл к двери комнаты родителей… и не почувствовал стены. Я вошёл.
Родителей не выбирают.