Продолжение (Начало Волосы Вероники-1)
Их привели за кулисы. Девушка из свиты что-то объяснила быстро ведущей. Та выбежала на сцену и позвала ансамбль тоже за кулисы. Исполнительницы с инструментами недоверчиво подошли к Юрию и Петровичу.
- Можно? – Попросил Юрий одну из девушек, показывая на ее подобие гитары. Девушка сняла с себя ремешок и молча подала инструмент Юрию. Он надел ремень через голову и провел рукой по натянутым струнам. Инструмент издал довольно сочный букет музыкальных звуков. Тогда Юрий попробовал зажать пальцами левой руки один из аккордов, а правой - опять провел по струнам. Инструмент выдал неповторимое приятное звучание.
- Юр, ты хоть играть-то умеешь? – Безнадежно застонал Петрович.
- Я хоть на палке сыграю! Мне бы еще вот это. – Показал он на, по всей видимости, микрофон солистки, на ее голове. Девушка сняла с себя усиливающее голос устройство и подала его Юрию, а когда он попытался его устроить на своей голове, то помогла надеть и установить правильно.
- Кукареку-ууу! – Крикнул Юрий в микрофон, и весь зал, и королева, от неожиданности, содрогнулись.
- Хватит дурачиться! – Недовольно шепнул Петрович.
- Петрович, пойдем, - раскованно мотнул головой Юрий и вольной походкой направился на сцену. Эту фразу тоже услышал весь зал.
Ведущая выбежала вперед, на сцену, и объявила.
- Дорогие друзья, к нам, на нашу планету Флору впервые прилетели настоящие инопланетяне. Они прилетели с планеты Земля. И они выразили желание спеть прямо на нашей сцене, прямо сейчас. Давайте покажем им, что мы миролюбивы и доброжелательны. Поддержим их аплодисментами. Итак – Земляне!
Зал залился приветственными аплодисментами.
Петрович прошел к клавишному инструменту, чуть тронул клавиши, и по залу пронеслось очень приятное звуковое многоцветие. Зал тут же стих. Юрий оглянулся на Петровича.
- Сможешь? – Спросил Юрий.
- Лег-ко!
- Первый куплет без мелодии, - напомнил Юрий Петровичу и всему залу.
Петрович согласно кивнул. Тогда Юрий повернулся к залу и несколько секунд постоял, будто прислушиваясь к тишине, а затем начал не петь, а практически говорить.
- Третью ночь молча я сижу,
На мольберт чистый я гляжу,
Не могу я не есть не спать,
Всё хочу тебя нарисовать.
В зале наступила невероятная тишина.
- Юра, я ритм поймал. – Послышался шепот Петровича. - Кажется, ты их задел. Давай – жарим!
Юрий зажал аккорд и провел по струнам. Петрович ударил по клавишам. Весь зал непроизвольно вздрогнул. Полилась музыка. И Юрий запел.
- Тебя хочу в рисунке воплотить,
Чтоб ничего… ничто не упустить,
Даже смех в твоих глазах,
И снежинку, на твоих губах.
- Юра, зал в трансе! – С натягом прошептал Петрович, - дай эмоцию! Чтобы слезы вылетели!
- Пусть меня романтиком зовут,
Я тебя лишь одну люблю,
За тебя в воду и огонь,
Про тебя песня – моя боль.
- Юра, классно! Давай еще! – Опять шепнул Петрович, продолжая аккомпанировать. - Они наши!
- О тебе вздыхают небеса,
О тебе заката бирюза,
О тебе молю, как о судьбе,
О тебе…
О тебе.
На последнем слове Юрий выдал такие голосовые тембры, с эффектом кажущегося эха, что весь зал начал потихоньку вставать, со своих мест.
- Юра, зал плачет! – Прошептал Петрович.
- Третью ночь чистый мой мольберт,
Третью ночь в окошке лунный свет,
Третью ночь всё чудится твой взгляд,
Не могу я больше без тебя.
- Юра, добивай их!
- О тебе вздыхают небеса,
О тебе заката бирюза,
О тебе молю, как о судьбе,
О тебе…
О тете.
Юрий оглянулся на Петровича и кивнул, давая понять, что это конец песни. Музыка стихла. Несколько секунд в зале стояла пронзительная тишина, и все зрители завороженно молчали. Казалось, что никто даже не дышит. И вот в этой тишине вдруг раздались хлопки королевы, которая тоже встала. И тут весь зал взорвался аплодисментами. Послышались женские восхищенные крики и визги. Зал бушевал и ликовал.
Юрий, улыбаясь, подождал немного, опустив руки по швам, давая возможность залу выплеснуть свою энергию радости.
Наконец Юрий оглянулся к Петровичу. Женские крики и визги не смолкали.
- Юр, зал просит еще.
Юрий согласно кивнул.
- А ритм теперь можешь сделать? – Почти прокричал вопрос Петрович, потому что гул стоял неимоверный.
Юрий опять согласно кивнул.
- Какой ритм? – Переспросил Петрович.
Юрий прикрыл микрофон рукой и тоже прокричал.
- Любой. Ты задавай, а у меня слова сами подберутся.
Петрович растопырил пальцы и несколько раз, с размаха, ударил по клавишам. Получился темповый и задорный мотив.
- Сможешь? – Переспросил Петрович еще раз.
Юрий, в ответ, кивнул и выставил ему два больших пальца, обеих рук.
- Поехали!
Тогда Петрович начал выделывать такие невероятные темповые вещи на клавишах, что зал сам непроизвольно затих, но на свои места уже никто садиться не стал. И тут Юрий, в какой-то момент добавил к ритму клавишного инструмента еще и струнную аранжировку, а потом запел, выдумывая из головы, прямо на ходу, такой же ритмичный энергичный стихотворный текст. Из-за кулис, тоже поймав ритм песни, вышли, подыгрывая, еще три девушки, со своими инструментами. Музыка приобрела еще более насыщенное, сочное звучание. И на все это ложился мягкий Юрин тенор. В зале девушки и женщины, в такт музыке, стали подтанцовывать и подпевать услышанные и запомнившиеся фразы. Юрий спел об отвергнутой любви. Но зал уже не мог остановиться и женщины просили еще и еще. Петрович и Юрий продолжили свои выдуманные прямо на ходу песни, а музыкальный женский ансамбль, тоже поймав ритмы стал своими женскими голосами делать фоновую подпевку бэквокал. Торжество счастливого веселья и радостного безумства продолжалось и продолжалось.
Наконец, после двенадцатой, или тринадцатой песни Петрович проговорил.
- Юра, пора заканчивать, а то будет перебор.
Юрий в ответ согласно кивнул и проговорил в микрофон.
- На этом наш небольшой концерт закончен. Вам, дорогие наши слушатели и зрители, огромное за это наше человеческое земное спасибо. - И Юрий поднял над собой руку, и плавно всем помахал. Зал затих. Снова настала невероятная, режущая слух, тишина. Никто не садился и никуда не расходился. Все будто услышав какую-то трагическую весть, молчали.
- Юра, им надо дать что-то еще, - прошептал Петрович. Юрий оглянулся и согласно кивнул.
– Медляк сделаем?
- Чтобы опять до слез, - прошептал Петрович.
Юрий снова согласно кивнул и повернулся к залу. Секунду подумал и начал.
Ты живешь, привычной жизнью ты живешь,
То оттолкнешь, но тут же сразу позовешь,
Подойдешь, ко мне в объятия нырнешь,
И я так счастлив, без ума,
Что я люблю тебя.
Каждый день, с тобой мы вместе каждый день,
Каждый день, как будто новая ступень,
Каждый день тебе сдаюсь я снова в плен,
Поет и светится душа,
Когда опять-опять ты смотришь на меня.
Давай в сердцах, давай в сердцах все сохраним,
Я просыпаюсь только с именем твоим,
Ты мне улыбку, лишь улыбку подари,
И я опять безумно счастлив, от твоей любви.
Обещать, вперед нет смысла обещать,
Лишь прощать, ошибки молча лишь прощать,
Обвенчать, любовь должна нас обвенчать,
Не на миг чтоб не прошло
Глаз колдовство.
Задержись, сегодня утром задержись,
Задержись, ведь наши судьбы так сплелись,
Задержись, вдыхаешь радость, в мою жизнь,
И пусть всего нам не успеть,
Хочу одной тобой… тобой болеть.
Давай в сердцах, давай в сердцах все сохраним,
Я просыпаюсь только с именем твоим,
Ты мне улыбку, лишь улыбку подари,
И я опять безумно счастлив, от твоей любви.
Когда Юрий допел, весь зал стоял и у всех по щекам текли слезы.
Продолжение следует…
|
Ну, за взаимопонимание, как говорил Михалыч!