Чужая дуэль

шагами комнату, с нервным смешком перебил я Богдана, - не способна справиться с одним-единственным выродком?
Недобро засопев, великан с размаху плюхнулся в жалобно взвизгнувшую качалку, непонятно как его вместившую. Оттолкнулся огромными ступнями от добела выскобленных половых досок, пару раз, с опасным скрипом туда-сюда качнулся по широкой амплитуде и, окутавшись плотным облаком табачного дыма, недовольно буркнул:
- Сядь. Не мельтеши, - и лишь дождавшись, когда я придвинул стул ближе к столу и напряженно опустился на самый краешек сиденья, продолжил:
- Сколь тебе растолковывать, что мне достаточно мизинцем шевельнуть, и от этого пакостного озура и мокрого места не останется. Но меня до сих пор по рукам и ногам вяжут правила, о чем он, мерзавец, отлично осведомлен, и весьма успешно пользуется моментом, едва… - тут Богдан осекся, сконфуженно крякнул, но все же вынужден был признать, - не оставив нас с носом. Тут уж, как ни крути, а твой поход пришелся как нельзя кстати. Только вот при нынешнем раскладе шансов вернуться, ни у тебя, ни, тем более, у твоих спутников, не было никаких. Честно говоря, когда я узнал, на кого ты замахнулся, а останавливать было уже поздно, то похоронил всех вместе однозначно. 
- Значит, наверное, просто повезло, - пожал я плечами, почему-то не испытывая ни малейшего шевеления внутри по поводу сообщения о втором рождении. 
- Наверное, действительно, повезло, - эхом откликнулся собеседник, как-то странно покосившись на меня.
- Слушай, - прервал я наступившую, было, паузу. – Как ты думаешь, а какого дьявола озур вообще во все это впутался? Чего ему у себя-то не хватало?
Задумчиво попыхивая изжеванным сигарным окурком и мерно раскачиваясь в обреченно постанывающим кресле, Богдан брезгливо сморщился.
- Дело в том, что эта особь питает патологическую страсть к глобальным социальным потрясениям – всяческим там войнам, желательно мировым, революциям и прочей подобной гнусности. А, будучи, как ты справедливо подметил, одиночкой, ему потребовался тончайший расчет и минимально возможное воздействие, чтобы изменить ход местной истории в нужном направлении. Вот он и выбрал своей мишенью юношу благородных кровей, прыткого коллежского асессора Сашу Прохорова и, внедрившись в одного из наиболее преданных семье слуг, сумел-таки вырастить из подопечного тайного советника.
- Хорошо, - я повозился на стуле, устраиваясь удобнее и, бросив в пепельницу потухшую сигару, обхватил руками голову, - тут все более или менее логично. А зачем тогда все эти упражнения с детьми Прохорова понадобились? 
- О-о, тут отдельная история, - почесал гигант переносицу. – Те скудные сведения об озуре, имеющиеся в нашем распоряжении, позволяют предположить, что Прохоровские отпрыски были ему нужны исключительно с целью размножения. Причем изначальная попытка подсадить эмбрион в организм Николая к успеху не привела. Парень оказался просто уникумом, обладающим врожденным иммунитетом, и озур потерял первый шанс из всего-то двух, предоставленных природой. Чем это закончилось для потенциального реципиента напоминать, надеюсь, не стоит? 
- Неужели банальная месть? – удивленно поднял я брови.
- Да кто их, негуманоидов, разберет? – неопределенно пожал плечами Богдан. – Но, думаю, лишь частично. Сын Прохорова, обладая могучим природным интеллектом, мог, и должен был сыграть ключевую роль в раннем, в промежутке между местными Первой и Второй мировыми войнами, создании ядерного оружия. Однако под полный контроль озур взять его не сумел. Вот и пришлось ему сначала попытаться превратить Николая в маргинала, а затем, когда возник призрак нежелательного наследника, физически уничтожить.
- И ради этого единственного убийства стоило городить огород с выдергиванием из какого-то там измерения экзотического животного, устраивать в округе форменный террор с риском засветиться раньше времени? И потом, а почему тварь не сожрала меня в лесу, когда первый раз пришлось от нее отстреливаться? – выдав очередную порцию вопросов, я выковырнул из пепельницы свой окурок, сдул с него пепел и, прикурив, откинулся на жесткую спинку, скептически поджимая губы.
- А с чего ты решил, что зверь понадобился озуру лишь для устранения неподвластного отрока? – вопросом на вопрос ответил великан. – Использовать подобное экзотическое оружие зачастую гораздо эффективнее, чем огнестрельное или холодное. И уцелел ты лишь потому, что истекло время пребывания чужеродного организма в агрессивной для него среде. Все же предыдущие убийства были не более чем заурядная дрессировка.
- И занималась этой дрессировкой исключительно Мария Прохорова… - начал я.
- Которая, судя по результатам вскрытия, с младых ногтей являлась носителем второго и последнего эмбриона озура, - закончил Богдан.
Он, наконец, выпростался из тесных объятий качалки, раздавил в пепельнице останки сигары и тяжело протопал к окну, шире раскрывая форточку, куда сразу потянулись сизые космы табачного дыма, а я все же решился озвучить еще одну весьма озадачившую меня загадку:
- Но, при таком раскладе получается, что она была уже практически неуязвима для обычной пули?
Гигант невесело усмехнулся и поправил:
- Почти неуязвима, - и подчеркивая, повторился, - почти. Невероятным образом ты ухитрился филигранно пробить именно тот крошечный участок человеческого мозга, где, собственно и обитал паразит. Откровенно говоря, с таким фартом я встречаюсь впервые в жизни. Но, что самое удивительное, и на этом твое везение не закончилось. Озур-родитель, против которого, при всех своих нынешних способностях ты по прежнему жидковат, не успел размазать вас по стенам лишь потому, что ему на его пятки уже наступала моя группа захвата.
Я поднялся со стула и, сохраняя на лице самую серьезную мину, поклонился в пояс.
- Век не забуду, благодетель.
А, усевшись обратно, язвительно подковырнул:
- Чего ж твоя лихая команда супостата-то упустила? Мы, вон, не щадя живота им его тепленького предоставили. Почитай, на блюдечке с голубой каемочкой
- Если б все так просто было, - в ответ мрачно буркнул Богдан.
- Раз уж твои обалдуи обмишурились, - всколыхнувшееся внутри раздражение рвалось наружу, никак не давая успокоиться, - то могли хотя бы в качестве наказания помочь парням меня наверх доставить. Те же, когда до выхода столько верст волокли, чуть Богу душу не отдали. И заметь, не бросили.
- Ишь чего захотел? – неподдельно возмутился великан. – Чтобы потом ко мне паломничество началось? Я и без того не знаю, куда от лишних глаз деваться. То охотник забредет, то грибник не в меру любопытный. А ты мне предлагаешь еще одну головную боль нажить, когда твои приятели начнут о такой помощи трепать направо и налево.   
Ну, да, конечно, - по инерции еще возражая ему, я внезапно ощутил, что очень утомился от разговора. – А то им больше рассказать не о чем.
И после небольшой паузы, добавил:
- Впрочем, может ты и прав. Все равно после драки кулаками не машут… Инструкции новые, будут?
- Пока нет, - Богдан зашел сзади и каменной ладонью хлопнул меня по плечу. - Отдыхай, набирайся сил. Со дня на день я получу карт-бланш, и тогда вся эта компания из хорров, маэнов, озуров и прочей нечисти, вздрогнет. – Он хищно оскалился, в предвкушении потирая руки. – Как у вас говорят, им небо с овчинку покажется.
Пока гигант возбужденно расхаживал по комнате, все больше и больше распаляясь, меня вдруг обожгло.
- Послушай! – я остановил Богдана, крепко ухватив за рукав. – Если озур до сих пор на свободе, не решится ли он мне мстить, а?
Великан встал как вкопанный, погонял складки кожи на лбу и неуверенно промямлил:
- Да не до того ему сейчас. Мои люди землю носом роют в его поисках. Не переживай, озуру не долго осталось на свободе гулять. Кстати, - преувеличено бодро сменил он тему. – Ты в курсе, что с Прохоровым-то произошло?
- Откуда? – вяло отозвался я, болтая остатки наливки в стакане.
Богдан звонко хлопнул в ладоши от избытка чувств.
- Пока ты по подземельям шатался, тайного советника хватанул удар прямиком в кабинете у Бибаева. 
- Жив? – поднял я глаза.
- Да, - кивнул гигант. – Но, очень плох.
- Жаль, - сочувственно вздохнул я. – Помог бы ты ему. На самом деле, он мужик неплохой, и политик основательный. А генерал что?
- Бибаев-то? – хихикнул Богдан. – Тотчас подал в отставку и сбежал в свое имение куда-то под Тамбов, в самую глушь.
- Туда ему и дорога, - я одним глотком допил вино. – На обед останешься?
- Нет, - отрицательно помотал головой великан. – Итак, засиделся. Дел невпроворот, каждая минута на счету. Даю тебе неделю на устройство личных дел, а там посмотрим, как быть дальше.
- Идет, - поднявшись со стула, я выдержал стальные тиски рукопожатия и прикрыл дверь за тем, кто так круто изменил мою судьбу, в глубине души так до конца и не определившись, быть ли ему за это благодарным по гроб жизни, или же проклясть самым черным проклятьем. 

  ГЛАВА 21. Перенос вины.

Проводив гостя, я долго стоял, прижавшись пылающим лицом к ледяному стеклу. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять – моя миссия исполнена. Чужая, абсолютно безучастная к человеческим чаяниям воля, все же вынудила меня стать героем. Той самой безымянной крохотной песчинкой, которая не только сумела на мгновение заклинить шестерни привода колеса судьбы, но, пусть и изрядно ободрав бока, невредимой выскользнуть из смертельных объятий.
И, тем не менее, я не питал особых иллюзий по поводу своего нынешнего статуса. Скорее всего, Богдану мои услуги больше никогда не понадобятся. Со дня на день сокрушительная мощь его команды обрушится на участников злополучной дуэли, воздавая каждому по делам его. А Мавр, - как сказал когда-то классик, - сделал свое дело и может удалиться. Однако теперь это меня беспокоило мало. Пришла пора, упершись в перекресток, крепко задуматься о выборе дальнейшего пути.
С одной стороны, горьким комком к горлу подкатывала ностальгия по той, все больше и больше размывающейся в памяти прежней жизни, с непредсказуемым броуновским движением громадного мегаполиса, его бесконечными пробками и круглосуточным едким смогом, толчеей метро, режущим глаз аляповатым разноцветьем рекламы, супермаркетами, гламурными ночными клубами и демократичными пивными, всезнающим высокоскоростным Интернетом и горячей водой в кране.
С другой – глубоко внутри давным-давно поселилось и саднило сомнение, а нужен ли я вообще своему, так называемому, родному миру? И что более важно – так ли остро он необходим мне самому? 
И еще, а как быть с Дарьей?
Допустим, я уломаю Богдана, и у него достанет сил и возможностей перебросить нас сквозь время. Но выдержит ли ее неподготовленная психика безумный натиск двадцать первого столетия?
Ни на один вопрос у меня не было однозначного ответа.
По всему выходило, что добивать отмеренный век, а к байкам великана про мифические триста лет жизни я с самого начала отнесся весьма скептически, придется там, куда меня занесла нелегкая. Столь радикальному на первый взгляд шагу немало способствовал и схороненный в шкафу потертый старенький саквояж, под завязку набитый увесистыми пачками купюр. С имеющейся на руках суммой мы с Дарьей до глубокой старости могли не заботиться о