То адаптивное устройство, каким мы являемся, можно выключить на время и потом включить (что и происходит при полной анестезии или в некоторых стадиях сна) и опять личность воскреснет, начнет себя осознавать исключительной. Но при этом множество других личностей других людей и даже других животных точно так же осознают свою исключительность, просто разрозненно. Выключенное одно устройство не мешает продолжать осознавать себя всем другим, просто не привносит активного влияния.
Можно сказать, что, если не учитывать индивидуальные различия, что мы одновременно существуем во всем множестве тел, причем не только человеческих и не только на Земле, но никто из нас не остается застывшей особенностью, а постоянно меняется так, что, бывает, мы оказываемся больше похожи на другого, чем на себя в прошлом. Это трудно осмыслить, но это строго показывает субъективную условность понимания смерти и своей исключительности.
Каждый специализируется в своем окружении и занимает социальную нишу с полной преемственностью предыдущих личностей и внося свой вклад в общую ментальность. И роль каждого динамично меняется.
Одной из форм смерти личности, кроме ее деградации, является безусловная вера в авторитарно навязанную картину мира и этику поведения (fornit.ru/202). Все, что составляет предмет безусловной веры, оказывается внедренным извне как непреложная истина. Это означает, что в этой области не может возникнуть собственная, самобытная модель понимания, определяющая эго. Фактически это означает чужую жизнь по чужим правилам: эффект марионетки.
Вера исключает развитие в новых условиях, потому что исключает произвольность в вещах, не допускающих сомнения. Возникает просто ментальный клон. О таких говорят, что человек живет не своим умом. Создание армии таких клонов живописал Курт Воннегут в романе "Сирены Титана".
Кроме этого, вера, препятствуя индивидуальной адаптивности, порождает нарастание неадекватности реальности, что рано или поздно приводит к серьезным психопатологиям (fornit.ru/221).
Дети в раннем возрасте оказываются ментальными клонами своих родителей, но в период игровой инициативы быстро становятся самостоятельными исследователями мира.
В случае авторитарного давления, обычно религиозного характера, период инициативы подавляется, и человек во многом остается ментальным клоном, лишенном самостоятельности или, как говориться, "рабом божьим".
Вера фиксирует нравственность на уровне древних устоявшихся догм и препятствует развитию культуры. Во время засилья организованной религии в средние века происходил застой культуры во всех ее проявлениях. Лишь с ограничением влияния религии стало возможно развитие и социальная адаптивность, но лишь за счет тех людей, которые оказались не подвержены закрепощающему влиянию церковных догм.
Человек, теснейшим образом, связанный с обществом, фактически большую свою часть личности формирует из элементов окружающей культуры, и лишь очень небольшая часть оказывается самобытным творением. Еще меньшая часть этой части оказывает влияние на общество и привносит новый элемент культуры.
Так что все мы во всем стоим на плечах своих предшественников.
О смысле жизни
Как заметил Вит Ценёв в Дневнике психолога: “Если прочитать страниц этак восемьсот солидного научно-философского труда, посвященного смыслу жизни, то, по завершению этого увлекательного чтения, актуальный и насущный вопрос смысла жизни останется без ответа. Вроде бы как он есть, этот смысл, и его обстоятельно и дотошно доказывали нам, и вроде бы даже доказали. Но как только закроешь книжку: хлоп! Исчез, растворился. В чем он заключается, где его искать, совершенно непонятно.”
Есть уверенность, что получится, не навязывая 800 страниц, все же показать существенное и главное.
Есть уверенность, что получится, не навязывая 800 страниц, все же показать существенное и главное.
О смысле жизни задумываются не только тогда, когда с нею не в ладах. Жизнь может оказаться опустошающее ненужной даже на фоне, казалось бы, полного благополучия. Это точно так же, как и творчество: им занимаются не только когда на душе тоскливо, а в силу специфической неудовлетворенности.
Но многие психологи считают, что такие рассуждения - это симптом. Понятна их профессиональная направленность на психотерапевтическую практику. Но что же тогда означают огромное количество философских статей, книг и даже научных исследований? Как сказал В. О. Ключевский: "Жизнь учит лишь тех, кто ее изучает."
Нет, это не болезнь, а вопрос, который относится к "вечным", потому что каждый человек в свое время задается им, и ответ может найти только для себя. Но это вовсе не значит, что невозможно помочь разобраться в вечных вопросах и понять, что же с ними делать.
Но стоит ли вообще ломать голову? Особенно тогда, когда в жизни явный период благодати.
Помнится завораживающая иллюстрация к “Аду” А. Данте. Там в котловане куча здоровенных остервенелых змей, душат и терзают грешные души, но две души каким-то образом сумели оказаться в стороне от общей свалки. Они стояли, прислонясь к откосу и с тупым равнодушием взирали под ноги на страдания грешников, не делая ни малейшей попытки убежать. Наверное, это в аду было бы бесполезно. Повезло - расслабься немного, чтобы с новым чувством потом предаться мучениям. Смысла что-либо делать там нет. Не лучше ли просто принимать и эту жизнь такой, какая она есть?
В способности отрицательно отвечать на такой вопрос заключается одно из качественных отличий человека от других животных.
Нет, это не болезнь, а вопрос, который относится к "вечным", потому что каждый человек в свое время задается им, и ответ может найти только для себя. Но это вовсе не значит, что невозможно помочь разобраться в вечных вопросах и понять, что же с ними делать.
Но стоит ли вообще ломать голову? Особенно тогда, когда в жизни явный период благодати.
Помнится завораживающая иллюстрация к “Аду” А. Данте. Там в котловане куча здоровенных остервенелых змей, душат и терзают грешные души, но две души каким-то образом сумели оказаться в стороне от общей свалки. Они стояли, прислонясь к откосу и с тупым равнодушием взирали под ноги на страдания грешников, не делая ни малейшей попытки убежать. Наверное, это в аду было бы бесполезно. Повезло - расслабься немного, чтобы с новым чувством потом предаться мучениям. Смысла что-либо делать там нет. Не лучше ли просто принимать и эту жизнь такой, какая она есть?
В способности отрицательно отвечать на такой вопрос заключается одно из качественных отличий человека от других животных.
[left]Вот в чем это отличие заключается. Животные сильно зависят от внешней среды и условий обитания, пассивно приспосабливаясь к ней в течении многих поколений. Достаточно условиям резко измениться, и существование вида может оказаться невозможным. Человек - единственное животное, которое постоянно и резко меняет свою среду и условия обитания как в физическом, так и в социальном смысле, больше приспосабливая ее под себя, чем приспосабливаясь к существующему. Поэтому стабильность существования человека неизмеримо выше стабильности существования других животных.
Все блага происходят в результате усилий небольшого процента людей, а остальные живут, не высовывая головы, не отличаясь от других животных. Они используют имеющийся у них, ранее накопленный потенциал стабильности существования или восстанавливая существующий, а в лучшем случае - за счет статистики везения и некоторой специфической активности, перераспределяя общественный потенциал выживания в свою пользу.
Но буквально у каждого есть то изначальное, генетически передающееся свойство, которое вызывает неудовлетворенность существующим положением. И если не находится более активных лидеров, реализующих эту неудовлетворенность практически, то почти любой человек способен занять эту нишу и в свою очередь начинает проявлять такую активность.
Вот эта веками выработанная, усиленная отбором, проверенная тенденция и селит в души неудовлетворенность. Это - присущее в особо выраженном виде свойство человека, желание оказаться в правильном потоке и делать правильное дело. Развиваясь, тенденция перемен принимает в общей культуре различные формы от прагматических, до художественных. Она вызывает желание работать, искать, творить. Она заставляет задаваться вопросами о смысле и цели жизни.
Это свойство обеспечило человеку выживание как виду в быстро меняющихся условиях. Развиваясь тысячелетиями, оно модифицировало духовные качества, возвышающие человека. Любовь и альтруизм проявляются и у других животных, точно так же, как ненависть и эгоизм. Но человеческая любовь выражается в его творчестве и составляет общие идеалы, мотивирующие поведение каждого., потому что система ценностей, представленная в культуре окружающего социума, определяет шкалу ценностей личности, на основе которой возникают мотивации. Любовь обретает силу не просто влечения и привязанности, а содержит все то прекрасное, что только было воплощено в словах, картинах и музыке, обращенное к Богу и к человеку.
Деятельность любого человека тесно связана с другими людьми и это так же сложилось веками. Поэтому, бывает, что люди очень легко теряют себя в жизни. Это всегда происходит одним способом: они перестают быть нужными. Даже если они погружены в интересную работу, она не может заменить необходимость общения с другими людьми. Увлечение может только отвлечь, но само по себе, не находя социального отклика, становится бессмысленным. Даже если сотворено то, что другие сочтут за гениальное произведение, но у автора нет близких людей, которые это способны оценить и чье мнение для автора не безразлично, он останется в пустоте и бессмысленности одиночества. Только близкие люди помогают не терять значимость своего существования, потому что только через близких людей происходит истинная связь с остальным обществом. Столько великих людей, признанных даже при жизни, оставались несчастными по этой причине. По этой же причине несчастными бывают и полностью обеспеченные, богатые и облаченные властью.
И если Бог или некая взлелеянная Мечта не становится заменителем близких людей, то помочь уже ничто не может. И тогда человек, замкнувшийся в этом, становится похож на спящего, пусть и вполне счастливо спящего, видящего сны наяву (fornit.ru/891).
Ничто другое, кроме потери окружения действительно близких людей, не способно раздавить человека. Даже оказавшись в крайне безвыходной ситуации, человек не будет сломлен, если у него есть хотя бы один действительно близкий человек. Это - эмпирически подтверждаемый факт, очень важный для выводов.
Как сказал американский психолог Б. Скиннер, "Существовать ради самого себя значит быть ничем".
Обычно, когда об истинно близких отношениях с другими людьми уже нет речи, люди теряют нечто несознаваемое, что-то такое, что только и способно сделать их жизнь полноценной. Они прячут себя в коконе от посягательств недоброжелательного мира и упрощают свои претензии к жизни до самых примитивных, которые, однако, по общественным меркам могут считаться верхом благополучия.
Если для лохматого жителя пещеры быть сытым и согретым - это верх благополучия, то для современного - само собой разумеющееся. Какими бы ни были атрибуты и общественные представления о благополучии, не оно определяет степень удовлетворенности жизнью. Как сказал доктор психологических